– Степан, твоя задача – собрать всех, кто может держать в руках топор или лопату. Мужиков, баб, всех. Нам нужно перекопать дорогу на въезде в город. Вырыть волчьи ямы, глубокие, и замаскировать их ветками и травой.

– Это мы можем, – заметно оживился староста. – Это дело нам привычное, понятное. Копать мы умеем! Уж ямы-то выроем, любо-дорого поглядеть!

– А я? Что буду делать я? – снова подал голос Алёша. Ему отчаянно хотелось быть полезным, это было написано на его лице.

Я окинула взглядом его могучую, но какую-то растерянную фигуру. И тут меня осенило. Гениальная в своей простоте идея.

– А ты, Алёша, будешь нашим знаменем.

– Знаменем? – не понял он, хлопая ресницами.

– Именно. Ты наденешь свои самые блестящие, самые начищенные доспехи, сядешь на своего самого белого коня и будешь красоваться на самом видном холме у города. Ты будешь приманкой. Отвлекающим манёвром. Они увидят тебя, такого сияющего и героического, и решат, что ты – главная угроза, самый сильный богатырь. И бросят все силы, чтобы тебя одолеть. А мы в это время ударим с другой стороны, там, где они не ждут.

Алёша сначала нахмурился, соображая. В его глазах промелькнуло обида – ему предлагают роль не героя, а какого-то пугала. Но потом его лицо медленно начало проясняться.

– Приманкой, значит… Самой важной… Чтобы всех врагов обмануть… Это я умею! – с неожиданной гордостью заявил он. – Обманывать – это мой конёк!

– А что будешь делать ты, Ната? – спросил Дмитрий, и в наступившей тишине все взгляды устремились на меня.

Я сделала глубокий вдох, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– А я… я приготовлю им главный сюрприз. То, чего они от нас точно не ждут.

С этими словами я медленно достала из кармана крошечный флакончик из тёмного стекла, подарок Кощея.

– Это – мёртвая вода. Одна её капля способна превратить в ржавую труху любой, даже самый прочный металл.

В комнате повисла звенящая, благоговейная тишина. Даже Фёдор чуть приоткрыл рот.

– Мы смешаем её с глиной и древесной смолой, – продолжила я, чувствуя, как внутри разгорается азарт и страх отступает. – И обмажем этой смесью всё, что сможем: стены домов, заборы, ворота. Всё, что они могут попытаться сломать. Когда их железные лапы или тараны коснутся наших стен, они просто рассыплются в пыль.

– Но её же тут… чуть больше одной капли, – с сомнением протянул Дмитрий, недоверчиво глядя на крошечный пузырёк. – Нам и на один дом не хватит.

– А мы её усилим, – я хитро улыбнулась и достала второе своё сокровище – маленькую деревянную коробочку, из щелей которой пробивалось слабое зеленоватое сияние. – С помощью этого.

Я открыла крышку. Комнату залил мягкий, волшебный свет от живого, дышащего мха.

Я обвела всех взглядом. Они смотрели на меня, как на какое-то чудо. Простой охотник, хитрый купец, мудрая знахарка, раскаявшийся хвастун и упрямый староста. Напуганные, растерянные, но готовые сражаться. Моя странная, нелепая, но такая внезапно родная армия.

– Они думают, что мы – всего лишь горстка крестьян, которых можно легко раздавить, как букашек, – сказала я, и мой голос обрёл твёрдость, которой я сама от себя не ожидала. – Так давайте покажем им, на что способна эта горстка. Давайте покажем этому Железному Князю, что живое сердце, смекалка и капелька магии всегда будут сильнее мёртвого железа.

Глава 33

На следующее утро Вересково проснулось другим. Страх, который последние дни липкой паутиной окутывал каждый дом, никуда не делся, нет. Он всё так же сидел в сердцах людей, холодный и неприятный. Но к нему примешалось что-то новое – злая, отчаянная решимость. Такая, какая бывает у загнанного в угол зверя, который понимает, что отступать больше некуда, и решает продать свою жизнь как можно дороже.

Я не спала всю ночь. Какой там сон! Вместо этого я, как какой-нибудь безумный учёный из фильмов, склонилась над картой города, которую набросал для меня староста. Вооружившись угольком, я чертила, считала, прикидывала. Мой мозг, привыкший к логике и анализу, наконец-то заработал в полную силу. Я вспоминала всё, что когда-либо читала или видела в фильмах про осады, партизанскую войну и даже простейшие законы физики из школьной программы. И к утру у меня был план. Безумный, дерзкий, но, как мне казалось, единственно верный.

Я стала мозговым центром этой странной, наспех собранной армии. И, к моему величайшему удивлению, меня слушали. Староста, седовласый и суровый дядька, посмотрел на мои чертежи, потом на мои горящие от бессонницы и азарта глаза, и безоговорочно встал на мою сторону. А его слово для деревни было законом.

Первым делом мы взялись за мой главный козырь – «мёртвую воду». Я велела вынести на площадь большой глиняный чан, и Аглая принесла всё, что я просила: мешок белой глины, ведро липкой, пахучей сосновой смолы и, конечно, мои главные сокровища – флакончик от Кощея и коробочку со светящимся мхом.

Затаив дыхание, я начала соединять все ингредиенты в чане, взяла микроскопическую щепотку светящегося мха и бросила следом.

Смесь в чане зашипела, запузырилась, словно ведьмин котёл, и на мгновение вспыхнула тусклым, мертвенно-зелёным светом. Когда сияние погасло, от чана потянуло запахом грозы и какой-то первобытной, неправильной силы.

– Теперь хватит, – уверенно сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от восторга. – Разбирайте кисти, и за работу!

И работа закипела. Женщины и старики, вооружившись кистями и тряпками, принялись обмазывать стены домов этой жутковатой на вид, но дающей надежду смесью.

«Хозяйка, а ты уверена, что это сработает? – деловито пропищал у меня в голове Шишок. Он сидел на крыше сарая и с видом прораба наблюдал за процессом. – А то получится, как с тем супом, что ты на прошлой неделе варила. Выглядел аппетитно, а на вкус… ну, ты сама помнишь. Может, для верности туда перца красного добавить? Или чеснока? Чтобы железякам не только ржаво, но и больно, и вонюче было?»

Пока одна часть деревни превращала наши дома в неприступные бастионы, другая, под моим чутким руководством, вооружилась лопатами. Я не просто велела им копать ямы. Я, вспомнив уроки истории и сопромата, тыкала пальцем в землю, показывая, где именно их копать: на узких улочках, где врагу не развернуться, на поворотах, за которыми не видно, что впереди.

– Копайте глубже! – командовала я, размахивая палкой, как заправский фельдмаршал. – И стенки делайте отвесными, чтобы выбраться не могли! А на дно – колья! Острые, просмолённые!

Мужики, сначала смотревшие на меня как на городскую сумасшедшую, быстро вошли во вкус. Они работали с таким азартом, с каким, наверное, их предки строили этот город. Звук лопат и топоров смешивался с их злыми, весёлыми шутками. Страх уходил, уступая место ярости и желанию защитить свой дом.

Я организовала всех. Дети, под предводительством раскаявшегося Алёши Поповича, который теперь старался быть полезным с удвоенной силой, таскали ветки и дёрн, чтобы замаскировать наши ловушки. Женщины готовили еду для работников, перевязывали случайные царапины и точили старые косы и серпы, превращая их в грозное оружие. Наш тихий, сонный городок на глазах превращалась в гудящий муравейник, в единый, слаженный механизм, где каждый знал своё место и свою задачу.

Я носилась от одной группы к другой, раздавая указания, что-то чертя на земле, объясняя на пальцах. Я чувствовала себя дирижёром огромного, немного сумасшедшего оркестра. И, к своему удивлению, я не чувствовала усталости. Наоборот, я ощущала невероятный прилив сил. Это была не моя «дикая магия». Это была сила знания, сила логики, сила организации. И она оказалась не менее могущественной.

К вечеру второго дня Вересково было не узнать. Дороги были перекопаны, на въезде зияли замаскированные «волчьи ямы». Стены домов и заборы были покрыты тонким, почти невидимым слоем моей адской смеси, которая едва заметно мерцала в сумерках. На крышах и за углами были заготовлены кучи камней и брёвен. Мы были готовы.

Я стояла на холме у околицы и смотрела на дело рук своих. На дело рук всего нашего городка. Мы превратили наш дом в одну большую, хитроумную ловушку.

«Ну что, хозяйка, – раздался рядом довольный голос Шишка. Он перебрался с крыши на моё плечо и теперь гордо выпячивал свою колючую грудь. – По-моему, получилось очень мило. Уютненько так. С сюрпризами. Я бы на месте этих железяк сто раз подумал, прежде чем сюда соваться. Особенно если бы знал, что у нас на ужин сегодня пироги с капустой, а им не достанется! Это самый сильный демотивирующий фактор! Сильнее твоей мёртвой воды, честное слово!»

Я улыбнулась. Впервые за долгое время это была не нервная, а спокойная и уверенная улыбка. Пусть приходят. Мы их ждём. И приём мы им устроим такой, что они его надолго запомнят. Если, конечно, от них останется хоть что-то, что способно помнить.

* * *

Вернувшись в нашу маленькая лавка, которая всегда пахла сушёной ромашкой, успокаивающей мятой и лесным мхом, всего за одну ночь превратилась в какой-то сущий кошмар. Воздух стал густым, едким, тяжёлым. В нём смешалось столько запахов, что глаза слезились, а в горле першило. Казалось, мы с Аглаей, моей наставницей, затеяли небывалый эксперимент по созданию самого вонючего запаха в мире.

Аглая, обычно такая спокойная и рассудительная, словно с цепи сорвалась. Она отбросила все свои вековые травнические правила и с каким-то безумным азартом нырнула в это опасное предприятие. Я никогда не видела её такой. С горящими глазами она таскала из своих многочисленных тайников и сундуков самые редкие и опасные ингредиенты. Такие, что она, по её же словам, берегла на случай, если мир решит закончиться. Кажется, этот день как раз и настал.

– Ну что, командир, какой у нас следующий шаг? – весело спросила она, с грохотом устанавливая на пол огромный медный котёл, который мы еле дотащили вдвоём. В её глазах плясали озорные, совсем не старческие огоньки.

– А дальше, – я постаралась говорить как можно серьёзнее, но губы сами расползались в улыбке, – у нас главный козырь.

С трепетом, словно это было величайшее сокровище мира, я достала из кармана маленький флакончик из почти чёрного стекла. Тот самый подарок Кощея. Остатки мёртвой воды, маленькая капелюшечка, что мы наскребли со стенок флакона.

– Будем делать «ржавую смерть», – объявила я. – Много, очень много «ржавой смерти».

Я осторожно вылила драгоценную каплю в котёл, где уже булькала какая-то мутная жижа из дождевой воды и толчёных минералов, которые мы собирали у реки. Раздалось громкое, злобное шипение, будто мы потревожили змеиное гнездо. Поверхность жидкости пошла радужными, маслянистыми пузырями.

– Теперь усилитель, – прошептала я, открывая крошечную коробочку со светящимся мхом.

Затаив дыхание, я взяла двумя пальцами микроскопическую, почти невесомую крупинку и осторожно опустила её в котёл.

Секунду ничего не происходило. А потом…

С оглушительным «БУЛЬК!» всё содержимое котла подпрыгнуло, словно живое, и в потолок ударил столб ядовито-зелёного пара. Мы с Аглаей испуганно отскочили. Жидкость на глазах густела, превращаясь в отвратительную, жёлто-бурую смолу. От котла повеяло таким ледяным холодом, что я застучала зубами, а по спине пробежали мурашки.

– Великие духи предков… – выдохнула Аглая, с опаской заглядывая в котёл. – Что это за гадость такая получилась?

– Концентрированная кислота, – с мрачным удовлетворением ответила я. Я нашла длинную палку и осторожно помешала наше варево. Палка тут же почернела и начала рассыпаться в труху прямо на глазах. – Наша главная ударная сила.