Староста притащил нам целую гору маленьких глиняных горшочков, и мы, работая в четыре руки, принялись разливать адскую смесь. Затыкали горшки тугими тряпичными пробками. Получились отличные «гранаты». Я представила, как такая штука попадает в железного волка, и от него остаётся только горстка ржавой пыли. Ух, красота!

«Хозяйка, а хозяйка! – раздался в моей голове тоненький голосок Шишка. Он предусмотрительно забрался на самую верхнюю полку, подальше от опасных испарений, и с детским восторгом следил за нами. – А можно мне один такой горшочек? Ну пожалуйста! Я буду его для самообороны использовать! Если этот наглый рыжий кот опять попробует мой сухарик украсть, я ему покажу! Он у меня сам в ржавчину превратится!»

«Шишок, это не игрушки! – мысленно прикрикнула я на него. – И вообще, сиди тихо!»

Но на этом мы не остановились. Следующим пунктом нашей оборонной программы было «липкое проклятие». Аглая где-то раздобыла огромный чан со свежей, пахучей сосновой смолой. Я же, напрягая память и вспоминая школьные уроки химии, велела добавить туда мелко-мелко толчёный мел и пару горстей муки.

– Это ещё зачем? – искренне удивилась Аглая, заглядывая в чан. – Смола и без того липкая, как сплетни моей соседки.

– А так она станет не просто липкой, а ещё и очень вязкой, – объяснила я, изо всех сил размешивая густую, ароматную массу большой деревянной лопатой. – Она не просто приклеится к их железным лапам. Она забьётся во все щели, во все их суставы и механизмы. Они просто увязнут в ней, как глупые мухи в сладком сиропе.

Мы приготовили несколько огромных бочек этой липучей смеси. План был до гениального прост: вылить её в самых узких проходах к деревне. Пусть попробуют пройти через наши клейкие болота.

Но и этого мне показалось мало. В голове роились всё новые и новые идеи.

– Аглая, послушай, а у тебя есть что-нибудь… живое? – спросила я, оттирая руки от смолы. – Ну, какие-нибудь волшебные корни, которые очень быстро растут?

Наставница хитро прищурилась, и я поняла – есть!

– Есть у меня одни корешки. Зовутся «ползучий хватень». Если их полить особым отваром, они за пару минут разрастаются в такую густую и прочную сеть, что и медведь не продерётся. Только вот беда, отвар этот готовится почти целые сутки. А у нас времени нет.

– А если мы ему немного поможем? – улыбнулась я и достала из своего походного мешочка банку с селитрой, которую в моём мире использовали как удобрение для огорода. – Это, скажем так, катализатор роста. Ускоритель.

Мы поставили на огонь котёл с отваром для корней и, когда он закипел, бросили туда хорошую щепотку селитры. Отвар забурлил с новой силой, и корни, что лежали на столе, вдруг зашевелились! Они начали расти прямо у нас на глазах, извиваясь, как живые змеи, и тут же сплетаясь в прочную, упругую зелёную сеть.

– Невероятно, – только и смогла прошептать Аглая, потрясённо глядя на это чудо. – Ты… ты будто заставляешь древнюю магию работать по-новому.

К позднему вечеру наша лавка напоминала склад оружия. Везде стояли батареи глиняных «гранат», огромные бочки с липкой смолой и лежали пышные мотки живых, подрагивающих корней. Мы с Аглаей сидели прямо на полу, совершенно без сил, перепачканные с ног до головы, но ужасно довольные собой. Мы создали свой собственный, уникальный арсенал – смесь древнего волшебства и науки из другого мира.

«Ну всё, теперь победа точно за нами! – торжествующе пропищал в голове Шишок. Он всё это время не скучал, а увлечённо катал по полу шарик из смолы, собрав на него, кажется, всю пыль в лавке. – У нас есть бомбы, липучки и живые верёвки! Враг не пройдёт! А если и пройдёт, то будет очень грязным, очень ржавым и очень-очень запутанным! Хозяйка, я считаю, за такую гениальную подготовку к обороне мы заслужили премию! Огромный пирог! С мясом! И с орешками! Да, точно, с двумя начинками сразу! Я настаиваю!»

Я обвела взглядом дело наших рук и впервые за последние дни почувствовала не страх перед неизвестностью, а настоящий боевой азарт. Пусть только сунутся. Мы их встретим. И приём мы им устроим такой, что их хвалёный Железный Князь ещё долго будет выковыривать из своих драгоценных шестерёнок нашу глину и пахучую сосновую смолу.

Глава 34

Наша лавка давно уже превратилась в какой-то филиал преисподней, а весь городок Вересково – в одну большую стройку века. Кажется, я окончательно смирилась с ролью местного прораба, только в юбке и с дурацкими чертежами на кусках берёзовой коры. Спала я урывками, ела, что под руку попадётся, и носилась по округе, как ошпаренная кошка. Моей главной задачей было на пальцах объяснить простым «средневековым» крестьянам, никогда не знавшим прелестей осады, что такое рычаг и почему эта хитрая штука, чёрт её дери, вообще работает.

К счастью, у меня был Фёдор. Мой верный охотник, молчаливый и надёжный, как скала. Он стал моими руками и голосом. Он понимал меня не то что с полуслова – с одного взгляда.

Погрузив на телегу наше импровизированные «гранаты», мы вернулись к «волчьим ямам». Мужики вырыли их на совесть – глубокие, со стенами, которые почти не осыпались. Но мне этого показалось мало.

– Так, стоп! – скомандовала я, балансируя на краю одной из ям и боясь свалиться вниз от усталости. – Теперь самое интересное. На дно нужно поставить горшки! Только очень аккуратно, не разбейте!

Мужики, недоумённо переглядываясь и кряхтя, начали спускать вниз наши глиняные «гранаты», доверху наполненные концентрированной «ржавой смертью», которую мы с Аглаей намешали в лавке.

– А какой в этом толк, девица? – спросил один из них, вытирая со лба пот рукавом рубахи. – Ну упадёт туда эта железяка, будет сидеть. А горшки-то целёхоньки останутся.

– Дядь Михей, а ты думаешь, она туда аккуратно спрыгнет, как кошечка? – усмехнулась я. – Да она рухнет со всей своей дури! И собственным весом раздавит эти хрупкие горшки. А потом окажется по самые свои железные уши в такой гадости, от которой её хвалёный доспех в труху превратится за пару минут.

Мужики замолчали, переваривая услышанное. Потом дядя Михей хмыкнул, и в его глазах мелькнуло уважение. Идея им явно пришлась по душе.

«Гениально, хозяйка! Просто гениально! – раздался в моей голове писклявый шёпот Шишка. Мой мелкий помощник сидел на ближайшем пеньке и с видом важного проверяющего наблюдал за работами. – Это же как положить в мышеловку не только кусочек сыра, но и целого кота! Чтоб наверняка! Я всегда в тебя верил! Кстати, о сыре… Мимо тут никто не пробегал с корзинкой, полной еды? А то я от этого свежего воздуха и чужого трудового энтузиазма ужасно проголодался!»

Следующим делом мы занялись сетями. Теми самыми, из живых, волшебных корней, которые мы с Аглаей заставили расти быстрее с помощью селитры. Фёдор, как лучший знаток всех лесных тропинок, сам выбрал места для засад. Мы растягивали упругие, подрагивающие сети между деревьями в самых узких проходах, а потом тщательно маскировали их мхом и опавшей листвой. Получилось просто идеально. Любой, кто сунется на эту тропу, тут же окажется в липких и прочных объятиях, из которых уже точно не выбраться.

Но главным моим проектом, моей гордостью и самой страшной головной болью стали катапульты.

– Чего-чего? – переспросил меня староста, когда я всучила ему свой чертёж. – Какая ещё «кидалка»?

– Не «кидалка», а катапульта! – терпеливо, уже, наверное, в десятый раз, объясняла я. – Смотрите. Вот это – длинная палка, рычаг. Сюда мы кладём тяжёлый камень, сюда со всей силы давят мужики, и камень летит! Далеко-далеко! Прямо во врагов!

Мужики смотрели на мои каракули, как бараны на новые ворота, и дружно чесали в затылках.

– Не, девица, не понять нам твоей науки заморской. Ты нам как-нибудь попроще покажи.

Пришлось показывать. Я нашла обычную доску, подложила под неё круглое полено. На один конец доски положила камень размером с кулак, а по другому со всей дури треснула другим камнем. Мой снаряд подлетел вверх и с громким «плюх» шлёпнулся в лужу.

– Вот! – торжествующе заявила я, отряхивая руки. – А теперь представьте, что доска будет в десять раз больше, а вместо моей силы – сила десятка здоровых мужиков!

И тут до них дошло. В глазах загорелся азарт. Работа закипела с новой, утроенной силой. Фёдор, как главный по лесозаготовкам, валил самые крепкие и прямые сосны. Другие мужики обтёсывали их, сколачивали огромные рамы, скручивали из воловьих жил тугие, упругие верёвки. Я носилась между ними, как сумасшедшая, проверяя углы, рассчитывая натяжение, отчаянно вспоминая всё, что когда-то слышала на скучных уроках физики про силу упругости и баллистику.

– Не так! – кричала я кузнецу, который пытался приладить «ложку» для снарядов. – Угол острее делайте, иначе наши «бомбы» полетят не вперёд, а вверх, и приземлятся прямо нам на головы!

Вечером, когда я, вконец измученная, сидела на бревне и палочкой чертила на песке траекторию полёта, ко мне подошёл Фёдор.

– Откуда ты всё это знаешь? – тихо спросил он. В его голосе не было ни капли подозрения, только искреннее, почти детское удивление.

– Книжки в детстве читала, – уклончиво ответила я, не поднимая головы. – Умные. Про всякие хитрые механизмы.

Он ничего не ответил, просто сел рядом и протянул мне флягу с водой. Мы сидели молча, глядя на заходящее солнце, и это молчание было лучше любых слов. Я чувствовала его спокойную, уверенную силу, и это придавало мне сил.

К ночи на холмах вокруг деревни выросли три огромных, неуклюжих, но на вид очень грозных сооружения. Наши катапульты. А рядом с ними уже стояли бочки с той самой липкой и вонючей смолой, которую мы сварили с Аглаей. Наши «клейкие бомбы» ждали своего часа.

Я обвела взглядом дело наших рук. Вересково было не узнать. Оно превратилось в одну большую, хитроумную крепость-ловушку. И я была её главным инженером.

«Ну что, хозяйка, – раздался рядом довольный голос Шишка. Он умудрился стащить у одного из работников краюху хлеба и теперь с аппетитом её доедал. – По-моему, вышло просто отлично! Страшно, грозно и очень-очень липко! Я бы на месте этих железяк уже развернулся и пошёл обратно, к своему князю. Жаловаться. И просить добавки. А то что это такое, в гости идти, а их тут ловушками встречают! Негостеприимно как-то! Совсем от рук отбились!»

Я невольно улыбнулась. Усталость валила с ног, но на душе было светло и спокойно. Мы сделали всё, что могли. Мы были готовы, и теперь нам оставалось только ждать. Ждать, когда враг придёт и попадёт в наши гостеприимные объятия.

* * *

Пока всё наше Вересково, от мала до велика, потело и пыхтело, превращая родные околицы в полосу препятствий для особо ретивых врагов, а в нашей знахарской лавке булькали и дымились такие зелья, что мухи дохли на лету, Дмитрий занимался делом совершенно особенным. Он не надрывался, таская брёвна, и не копал ямы-ловушки, рискуя свернуть себе шею. Нет, он просто стоял, картинно прислонившись к столбу на главной площади, и… думал. Со стороны могло показаться, что он просто бездельничает, но я-то уже знала: думающий Дмитрий – это страшнее, чем Фёдор с топором.

Дмитрий был купец, и этим всё сказано. А настоящий купец знает, что самый ценный товар – это вовсе не заморские ткани и не пряности, а информация. У кого есть сведения, у того и власть. А в нашем случае – ещё и шанс спасти свою шкуру и целый город в придачу.

Он дождался, пока его наёмники – десяток хмурых бородачей, глазевших на нашу суету с плохо скрываемым презрением, – напьются квасу, и подозвал их к себе. Развернул на бочке карту, больше похожую на детский рисунок.

– Так, воины, – его голос звучал на удивление спокойно, будто он не к битве готовился, а собирался торговать репой. – Хватит штаны просиживать да местных девок пугать. Дело есть. Наша цель проста, как мычание коровы: мы должны знать о враге всё. Куда пошёл, где повернул, где решил почесаться. Мы станем их тенью.

Он ткнул пальцем в карту, разделив своих людей на небольшие группы.