– Боже правый, мисс, да вы родились в рубашке! Столешница приняла на себя основной удар. Это спасло вам жизнь. Смотри-ка, толстая дубовая доска треснула прямо посередине.

Ножки стола не выдержали и подломились, однако столешница сработала как щит. Когда горизонт на востоке стал наливаться красным, а первые лучи солнца осветили накренившуюся стену, прибыла дополнительная команда спасателей.

Одна за другой конечности Джози были освобождены.

– Дорогая, можешь пошевелить ногами?

Она могла.

– А руками?

Джози подняла руки, но тут же охнула от острой боли.

К ней подошли санитары скорой помощи с носилками.

– Нужно зафиксировать шею. Возможно, сломан позвоночник, – заметил один из них, накрывая пациентку теплым одеялом.

Паника вновь охватила Джози. Она слышала, что люди, у которых сломана спина, больше никогда не смогут ходить. Стараясь действовать как можно аккуратнее, ее подняли с земли и уложили на носилки.

– Подождите! Подождите! – спохватилась Джози. – Моя сумочка! Она лежала на кухонном столе, там мои документы и продовольственная книжка. А еще заварочный чайник на каминной полке – в нем деньги на неделю.

– Прости, милая, здесь только груда разбитого кирпича. – Джози не видела человека, отвечавшего ей, поэтому казалось, голос звучит из пустоты. – Понятия не имею, где находилась ваша кухня. К тому же у нас нет времени на поиски – нужно вывозить раненых. А документы и продовольственную книжку восстановят.

Спасатели подхватили носилки и стали пробираться к дороге по обломкам рухнувшего дома. При каждом неловком движении боль пронзала Джози насквозь. Наконец пациентку погрузили в скорую, и они двинулись в путь. Водитель включил сирену, от звука которой у Джози заломило в висках. Машину то и дело бросало из стороны в сторону, поскольку им приходилось лавировать между завалами. Казалось, мучительное путешествие длилось целую вечность. И все же они прибыли в больницу. Джози пронесли по извилистому коридору, выложенному кафельной плиткой, в котором сильно пахло дезинфицирующим раствором, и положили на пол в просторном зале приемного покоя.

– Мы пойдем, дорогая. Теперь о вас позаботятся доктора. А нам еще работать.

Джози осталась одна. В зале было холодно. И хотя ее укутали шерстяным одеялом, бедняжка дрожала всем телом – результат запоздалого шока. Осторожно повернув голову, Джози увидела длинный ряд носилок. Некоторые соседи протяжно стонали, другие были пугающе неподвижны. Вскоре появилась медсестра – вид у нее был задерганный и усталый, – она обходила людей, записывала показания тех, кто был в сознании и мог отвечать на вопросы, либо просматривала сопроводительные документы, оставленные скорой. Остановившись возле носилок неподалеку от Джози, сестра наклонилась, пощупала пульс у лежащего на них мужчины, затем подняла голову и позвала другую медсестру:

– Этого можно отправлять в морг, – сказала она помощнице и накрыла лицо покойника краем простыни. Затем указала на другие носилки и велела перенести их в соседний зал, дверь в который находилась справа от нее. Система сортировки больных была организована четко и эффективно. Персонал действовал слаженно. Джози это напомнило работу на швейной фабрике: возьмите воротничок из стопки справа, обработайте края, переложите в стопку слева, изделие готово для следующей операции.

«И то верно – фабрика сломанных людей», – подумала Джози. Мысль даже показалась ей забавной.

Джози совсем окоченела, ее начала бить мелкая дрожь.

– Сестра, – робко позвала она. – Простите, я знаю, до меня еще не дошла очередь, но не могли бы вы попросить принести чаю или просто горячей воды? Я ужасно замерзла.

– Боюсь, мы не сможем дать вам воды, пока не определим, нужна ли вам операция, – сказала сестра. – Но осмотр не займет много времени. Двое пациентов перед вами умерли, так что это немного ускорит дело.

Наконец Джози внесли в ярко освещенную смотровую.

– Выдалась беспокойная ночка, правда миссис Бэнкс? – пошутил доктор. – Ничего, мы вас быстренько подлатаем. Только сначала осмотрим, – сказал доктор, откидывая одеяло.

Только теперь Джози поняла, что лежит совершенно голая: взрывной волной с нее сорвало ночную рубашку. Она охнула и попыталась натянуть одеяло на себя.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, мне доводилось видеть вещи и похуже, – улыбнулся доктор. – Хочу сказать, вам очень повезло. Не многие из тех, на кого упал дом, могут похвастаться отсутствием серьезных переломов. – Не переставая подбадривать пациентку забавной болтовней, доктор внимательно обследовал каждую часть ее тела. – Ноги в порядке. Похоже, у вас сломана ключица. Нужно будет сделать рентген. И неприятный удар по голове – вероятно, небольшое сотрясение. Плюс порезы и ушибы – и все. Вы легко отделались, миссис Бэнкс.

– А спина? Позвоночник у меня не сломан?

– Если вы можете двигать конечностями, как только что продемонстрировали, со спиной у вас полный порядок. Сейчас мы переведем вас в палату, где сестра обработает ссадины и перевяжет поврежденную руку.

– Вы не собираетесь накладывать гипс?

– При переломе ключицы – нет, гипс невозможно установить. Достаточно просто зафиксировать руку и позволить костям срастись. Все будет в порядке, нет причин для беспокойства.

– Спасибо, – прошептала Джози.

Доктор улыбнулся.

– Как приятно видеть счастливчика, который остался цел и невредим. Для одной ночи у меня и так было достаточно плохих новостей. Одна женщина ослепла, трехлетний ребенок потеряет ногу. Не говоря уже о тех, кто не выжил. Проклятые фрицы!

Он подал знак медсестре. Джози отвезли в огромную палату, где стоял длинный ряд коек. Там ее вымыли, обработали и зашили раны, одели в больничную рубашку и дали наконец чашку горячего чая, о котором она так мечтала.

Только после того, как Джози улеглась в постель, чувствуя тепло и уют, она в полной мере осознала случившееся: у нее не осталось ничего и ей больше некуда идти.

Глава 4

Джози провела в больнице еще одну ночь, а на следующее утро к ней подошла серьезного вида женщина средних лет в строгом темно-синем платье с высоким застегнутым под горло воротом и седыми волосами, уложенными аккуратной плойкой, – такие дамы обычно руководят девочками-скаутами или заседают в приходских советах.

– Итак, миссис Бэнкс, как мы себя чувствуем?

– Неплохо, – сказала Джози. – Голова все еще побаливает, и сломанная рука ноет.

Женщина кивнула. Возникшее у нее на лице выражение, должно быть, означало сочувствие.

– Обычно мы держим пациентов в больнице в течение недели, но сейчас очень много пострадавших. Койки нужны тяжелораненым. Насколько понимаю, ваш дом разбомбили?

– Да.

– С вами никого не было? Дети?

– Нет, детей нет.

– Ваш муж?

– В армии, сражается с фрицами.

– Родственники, которые могли бы приютить вас на время?

– Нет, у меня никого нет.

– Родителей тоже нет?

– Мама умерла. Отец снова женился. Трое моих младших братьев плюс двое сводных живут в крошечном домике без ванной комнаты. Но даже если у них найдется место, мачеха вряд ли пустит меня. Она рассвирепела, когда я вышла замуж и перестала приносить зарплату в общий котел, и заявила, чтобы я больше на глаза ей не показывалась.

Собеседница снова кивнула.

– Может быть, друзья, знакомые, у кого вы могли бы пожить? Боюсь, в настоящий момент государственные приюты переполнены.

Джози подумала о сестре Стэна, но тут же отмела эту мысль.

– Таких тоже нет. Мои старшие братья на фронте, а сестра – горничная в большом поместье.

Женщина пробежала глазами анкету Джози.

– Тут сказано, у вас было сильное сотрясение мозга, поэтому пока никакой тяжелой работы и длительных нагрузок. Таким образом, вариант с устройством в тыловых армейских службах отпадает. Я могла бы предложить общежитие при военном заводе в Вулидже, но у станка вы тоже не сможете работать, с одной рукой на перевязи – вряд ли. – Внезапно женщина оторвалась от своих записей и с надеждой вскинула глаза на Джози. – Возможно, у вас найдутся деньги на комнату в гостинице? Хотя бы на первое время.

– О да, отличная идея. Вот только никак не могу решить, что мне лучше выбрать – «Риц» или «Савой».

Женщине удалось выдавить некое подобие улыбки.

– Очевидно, это означает «нет»?

– Мне хватало только на квартиру, – сказала Джози.

– Вы не работаете?

– Работала. До прошлой недели, когда моя работодательница погибла под бомбежкой, а наша кондитерская превратилась в руины. Я собиралась искать новое место, но вместо этого оказалась в больнице.

– Простите, мне очень жаль, – женщина вздохнула. – Вам пришлось нелегко. Столько всего навалилось. Единственное, что могу сказать в утешение, – вы не одиноки в своем несчастье. Вы даже не представляете, сколько людей, с которыми мне приходится разговаривать каждый день, оказались в такой же ситуации. Вдобавок многие из них потеряли членов семьи: самое ужасное – дети, погребенные под развалинами. Люди скорбят. И мы не знаем, как им помочь.

– Так что же мне делать? – вопрос Джози прозвучал резко. – Спать голышом на улице? У меня нет ни дома, ни имущества, даже одежды нет. Ничего не осталось. – Ее голос дрогнул, но она совладала с собой: нет, Джози не станет плакать перед этой женщиной.

– Ну, по крайней мере, одежду я могу вам достать. И туалетные принадлежности – зубную щетку, расческу. У вас есть сбережения в банке?

Джози мотнула головой.

– У Стэна была сберегательная книжка, но она погребена под развалинами дома, как и остальные наши вещи. К тому же я все равно не смогла бы воспользоваться его деньгами, верно? А собственного банковского счета у меня никогда не было. Боже, как глупо с моей стороны – я хранила наличные в заварочном чайнике на каминной полке. – Джози запнулась, боясь, что не выдержит и разрыдается, опозорив себя перед этой строгой дамой.

Собеседница снова уткнулась в бумаги, явно желая как можно скорее закончить затянувшийся разговор.

– Знаете что, я внесу ваше имя в список на эвакуацию.

– Эвакуация? Вы имеете в виду из Лондона?

– Да, вас отправят в сельскую местность.

Джози обдумала идею. Для нее она звучала так, словно ей предлагают перебраться в Гималаи.

Что касается социальной работницы – она понятия не имела, какое смятение посеяла в душе своей подопечной. Женщина продолжала говорить с нарастающим энтузиазмом.

– Обычно мы отправляем только матерей с детьми, но в вашем случае, полагаю, вам было бы полезно выбраться из города. А когда окончательно поправитесь, сможете работать на ферме. Свежий воздух и деревенская пища буквально творят чудеса.

Женщина собралась уходить. Мысли Джози все еще беспорядочно теснились в голове – столько кусочков мозаики, которые никак не складывались в общую картину.

– А что с моим удостоверением личности и продовольственной книжкой? Документы лежали у меня в сумочке, она тоже осталась под развалинами.

– Мы позаботимся о новых документах, – успокоила ее женщина. – Но это займет некоторое время. Все службы сейчас так перегружены, сами понимаете. При церкви Святой Бригитты есть монастырь, они принимают таких, как вы, – тех, кому некуда идти и негде жить. Вы можете пожить там, пока мы не восстановим ваши бумаги и не организуем переезд из Лондона.

Как и многие англичане, Джози испытывала врожденное недоверие к Римско-католической церкви и в особенности к монахиням. До нее доходили разные жуткие слухи: обитательницы монастырей молятся ночи напролет, хлещут себя плетками из колючей проволоки, а за нарушение монашеских обетов провинившихся замуровывают в стене. Однако в настоящий момент выбора у нее не было.

– Хорошо. Думаю, мне так и придется поступить, – кивнула Джози.