Даже если залечь на дно, следы магии остались в моих телесных выделениях, рано или поздно их унюхают сумрачные кошки, когда подберутся достаточно близко. Их носы чуют магию лучше любого человека, лучше даже хваленых нюхачей Арканума. Демоны следовали за мной по пятам с той поры, как я бежал из Сетариса. Даже теперь, когда все думали, что я мертв, приходилось постоянно перебираться с места на место, чтобы не дать проклятым тварям меня догнать. На телеге или на лодке и с помощью постоянных уловок мне обычно удавалось держаться на пару шагов впереди. Сейчас нужно отыскать какое-нибудь хорошо освещенное место, куда не проберутся сумрачные кошки. Несмотря на опасную задержку в Железном порту, я пока в безопасности благодаря многочисленным ручьям вокруг городка – эти твари не выносят бегущей воды. До сих пор моя паранойя помогала оставаться в живых.

В грязной луже ничком лежала воющая служанка, к ее спине пригорело платье. Я перешагнул через нее и стал всматриваться в ночь, пытаясь сообразить, что творится и куда бежать.

Вокруг был хаос. Дым и драки повсюду. Огонь от таверны Слизи перекинулся на дома по соседству, но плавильни и кузницы оставались нетронутыми. Ополченцы Железного порта выскакивали из постелей, чтобы прогнать разбойников, ночь наполнилась лязгом стали и криками. В темноте и дыму невозможно было понять, сколько скаллгримцев напало на город. Этим утром я должен был сесть на первый уходящий корабль – кто бы сомневался, что для атаки они выберут именно ночь перед отплытием.

Я взглянул на море. Вот чума. В свете расколотой луны я увидел у широкого галечного берега еще с десяток кораблей Скаллгрима с волчьими головами на носах – вставленные вместо глаз красные кристаллы отражали огни пожаров и горели, словно глаза демонов. Корабли изрыгали из раздутых животов волосатых разбойников с топорами, и те неслись к центру города. Прямиком ко мне. Они отчаянно рвались присоединиться к битве, пока остальные еще не захватили всю лучшую добычу. С ними был шаман в рогатой маске из оленьего черепа. Я не из нюхачей Арканума, но чуял истекающую из него магию, пусть и несфокусированную – наделен щедрым Даром, но не обучен. Он из хальрунов, духовных лидеров племен Скаллгрима, по рангу выше и вождей племен, и военачальников.

Шаман хрипло завопил, разрезав ножом ладонь, и очертил кровью круг на галечном берегу, начиная какой-то омерзительный варварский ритуал. Все больше кораблей подходило к берегу, в ночи гремели барабаны, и тяжелый первобытный грохот вселял страх в горожан.

Кто-то заковылял со мной рядом. Это был старый Слизи, и в покрытых шрамами руках он держал окованную железом дубину. Сплюнув под ноги, он поднял оружие, явно ожидая, что я буду драться на его стороне.

– Отвали, – сказал я. – Ты сам по себе, приятель.

Из-за хромоты Слизи не мог бежать, а я не собирался связываться с наделенным Даром язычником, сколь бы слабой ни была его магия. Город был уже обречен, и я не намеревался умирать вместе с ним. Героизм ведет только к гибели.

Я помчался к порту. Если повезет, моряки как раз удирают. Завернув за угол, я увидел корабли. Матросы возились с оснасткой дряхлой сетарийской каравеллы и холеного ахрамского торгового судна – оба готовили к отплытию. На сей раз удача от меня не отвернулась. Я был счастлив, что не придется прятаться в сырых недрах гнилой каравеллы, пока та будет огибать берег Каладона на пути к Сетарису. Я решил отправиться через море Штормов в вольный город Ахрам, что в далекой земле Таранай. Море я ненавидел, но любое место, где меня не убьют, уже лучше, чем дом.

Шум и вопли над Железным портом усилились – грабители сокрушили ополчение и начали резню. Я ощущал, как стекаются к городу искры магии – ненасытные и бессмысленные духи падали и чумы, привлеченные пролитой кровью и смертью.

Воздух наполняла сальная прогорклая вонь кровавой магии, а вместе с ней и вызывающий дрожь визг разрываемого Покрова, для чувствительных к магии это словно металлический скрежет ножа по тарелке. Мир кричал от боли, его магическая кожа была пронзена силой человеческого жертвоприношения. Гнусный шаман Скаллгрима открыл портал в чужие миры, и оттуда сквозь рану ползли голодные демоны, выдернутые со своих лежбищ в Дальних мирах, неприступных и совершенно не похожих на наш, но от этого не менее реальных. Большинство из них не имеют Покрова, который защитил бы несчастных и жутких обитателей от воздействия и власти кровавого колдовства.

Неподалеку в воде плавали пылающие обломки волчьего корабля – работа пироманта из Арканума. Он стоял на палубе каравеллы, и по голым рукам еще ползли языки пламени. Я ухмыльнулся, радуясь, что маг направляется в другую сторону – всегда есть шанс, что магу известны имя и лицо такого скандального персонажа, как Эдрин Бродяга. Ха, а я в безопасности.

Внезапно мозг пронзило видение. Ужас Линаса ворвался в него через узы Дара. Я стал видеть его глазами.

– Помогите! – Линас оскальзывается на залитом дождем булыжнике и стучит в очередную тяжелую дверь, а вокруг все пропахло кровью и дымом. – Помогите! Мне нужна помощь! – Щепки неструганого дерева впиваются в кожу, но он игнорирует боль и колотит еще сильнее. – Впустите, чтоб вам! – Он ударяет дверь плечом, но та лишь чуть содрогается.

Никакой реакции, только лай собаки в ответ. Но в трущобах Доков никто и не станет открывать незнакомцу ночью. Линас это прекрасно знает, но, похоже, выбора у него нет. Он пытается с помощью уз Дара связаться со своим старым другом Бродягой, чтобы как-то предупредить, если сам не выживет. Однако понимает, что с его хилым Даром это, скорее всего, невозможно. Он не маг и даже не может узнать, получилось ли.

Цок-цок-цок, цок-цок, цок-цок-цок.

Линас быстро оборачивается, его сердце громко стучит. В лунном свете мелькает стремительно догоняющий его демон – многоглазый, сверкающий как хрусталь, он несется по переулку, будто паук из железных ножей, на прямых ногах с зазубренными острыми гранями. Обладающий Даром, достаточным для того, чтобы ощутить инородность этого существа, Линас понимает, что оно не из Сетариса и даже не из этого мира. И он знает, что эта тварь послана, чтобы разорвать его на куски.

Его выследили.

Глава 2

Я с криком упал на колени. Я был в бешенстве, потому что застрял в этом вонючем городе и не мог прийти на помощь Линасу. Ко мне в панике подбежала парочка юных копейщиков из ополчения Железного порта. И я с ужасом понял, что, принимая видение, открыл свой Дар и магия бесконтрольно вытекает в мир, превратив меня в пылающий маяк в ночи.

Со стороны шамана Скаллгрима появилась сумрачная кошка – извивающаяся темная громадина размером с лошадь прыгнула через дыру во мраке. Значит, они меня нашли. Мне хотелось отвести взгляд, и пришлось сосредоточиться, чтобы ее увидеть. Блестели черные, как обсидиан, когти и клыки, по воздуху плыли черные облачка ее дыхания, зеленые глаза уставились на меня с ненавистью и узнаванием.

Но ужас Линаса был намного сильнее моего…

Он бежит со всей скоростью, которую может развить со своей комплекцией, поскальзывается под проливным дождем на булыжниках мостовой, шлепает по грязным лужам, по гниющим отбросам, и его башмаки покрыты нечистотами из сточных канав. Тяжело дыша, он добредает до перекрестка и останавливается, а потом пятится. Впереди скрючился еще один демон. В голове мелькает воспоминание, как однажды назвал это существо Бродяга: оскольчатая тварь. Линас резко сворачивает вправо, в темный кривой переулок. Единственный шанс на спасение – добраться до открытого пространства Рыбачьей дороги.

От быстрого бега у него горят икры. Он слишком стар и слишком разжирел. Почему нельзя просто встретиться за ужином с Чаррой и Лайлой, выпить вина, как всегда в конце недели? Так нет же, полез шпионить! И все потому, что просто пытается расширить свое дело и обеспечить будущее дочери. Он отгоняет ненужные мысли – нельзя отвлекаться, это смерть. Он спотыкается на кучке мусора и чуть не падает, взмахивает руками и останавливается у самой стены дома, прерывисто дышит и еле стоит на дрожащих ногах.

Но останавливаться нельзя. Он не имеет права. В голове мелькают образы улыбающихся Чарры и Лайлы. Он может потерять слишком многое.

Оттолкнувшись от стены, он заставляет себя двигаться дальше, хотя ноги налились свинцом. Он выиграл для города немного времени, но теперь пора выйти на главную улицу, позвать стражу, бандитов – хоть кого-нибудь. Надо предупредить их, что погибнут тысячи. Его семья тоже умрет.

– Ну, давай… Ты, жирный… осел… – сипит он, сосредоточившись на том, чтобы передвигать ноги, не обращая внимания на струящийся по лицу пот и разъедающую глаза соль. Он вытирает лицо тыльной стороной ладони и моргает, чтобы прояснилось зрение.

Конец переулка перегораживает человек в темной промокшей одежде с капюшоном, затаившийся в самом глубоком сумраке. Линас молит, чтобы это был маг, пришедший на помощь.

– Демоны вернулись! – кричит Линас.

Но когда он пытается пробежать мимо, человек выпрастывает руку и ударяет его по горлу. У Линаса подгибаются ноги.

– Я знаю, – говорит неизвестный.

Линас ударяется спиной о камни мостовой и пытается набрать воздуха, но слишком ослаб. Тени вокруг смыкаются.

– Конечно, я знаю, – говорит незнакомец в капюшоне, вынимая из широкого рукава скальпель. – Ведь я их хозяин.

Я засипел от боли. В крови и мышцах пульсировала магия, а сознание дрожало, видения врезались в голову и отступали, словно судорога. Гори они все огнем!

Десять долгих лет я понятия не имел, кто настолько меня ненавидит или боится, что натравил демонов. Я предполагал, что это имеет отношение к моему участию в смерти бога. Но все эти годы, возможно, я ошибался, потому что узнал сильно обожженную морду сумрачной кошки – ведь именно я много лет назад обрушил на нее и ее спутника пылающий дом. Кошку-демона, которую я назвал Горелой, вызвал шаман Скаллгрима в костяной маске, но ни один необученный Одаренный, полагающийся на магию крови, не смог бы добиться верности целой стаи таких могущественных демонов. Кем бы ни был их настоящий хозяин, он либо из тех диких племен, либо в союзе с ними. Но кто он и почему преследует именно меня?

А теперь, когда демоны меня нашли, уже не было нужды сдерживаться, полагаясь лишь на два других, более слабых вида магии – магии воздуха и манипуляций с человеческим телом. Каждый Дар преобразует поток магии по-разному, наделяя своего обладателя определенным набором способностей, и мой проклятый Дар управлять человеческим разумом был силен, даже если выпустить одну каплю, и становился по-настоящему опасным, когда применяется без ограничений. Это самая древняя и редкая магия, и демоны могли учуять ее за лигу.

В головах двух ополченцев сжался в клубок страх. Если бы они увидели сумрачную кошку, то убежали бы и оставили меня на погибель. Один из них ободряюще положил руку мне на плечо. Я схватил ее, и моя магия устремилась в него, проникая в мысли. При контакте с кожей это всегда легче, а при всей его панике и растерянности приказать ему защищать меня было проще простого. Мужчина повернулся и направил на демона копье. А за ним и второй слегка растерявшийся ополченец.

Предоставив им сдерживать тварь, я помчался к кораблям. Все равно ополченцы почитай что мертвецы, как только их настигнут люди Скаллгрима.

– Я иду, Линас. Держись!

Я попытался дотянуться до него с помощью уз Дара, но…

Линас ощущает теплую влагу в паху – он обмочился.

– Прошу, пожалуйста, не надо, – хрипит он. – Я никому не скажу.

– Уж точно не скажешь, – отвечает незнакомец, и под капюшоном мелькает улыбка. – Мне нужна твоя плоть, магорожденный. Содержащаяся в ней магия мне пригодится.

Он опускается на колени у распростертого Линаса, пригвождая его к холодным камням, и сжимает руку как в железных тисках. Один ловкий удар – и он рассекает ее от запястья до локтя.

Линас вопит, понимая, что вот-вот умрет.

– Боги, помогите!

Человек в капюшоне хмыкает:

– Так называемые боги Сетариса ослеплены и закованы в цепи, Линас. Они слишком поглощены собственной борьбой за выживание, чтобы заметить происходящее здесь. От них ты помощи не дождешься.

Линас знает, что должен во что бы то ни стало отправить весточку через узы Дара. Кто-то мог бы счесть отвратительным, что Линас покорился Бродяге, обладающему более сильным Даром, но это доверие уже тысячекратно окупилось. Где бы ни находился сейчас Бродяга, надо связаться с ним, рассказать об угрозе Сетарису, предупредить, что Лайла и Чарра в опасности. Если он еще жив, то, возможно…