Глава вторая
Встреча герцога с поросенком и солиситором^[1]

«Ну вот я и вернулся на родину», – мрачно подумал Кэмден Серрард, стряхивая дождевую воду с полей шляпы. В его итальянских ботинках, в которых он шагал по слякоти, хлюпала вода. Дождь лил как из ведра, и сквозь его пелену Кэм с трудом мог разглядеть дорожку, ведущую от причала.

– Осторожно, сэр!

Кэм повернулся, но не успел отскочить в сторону, и по его забрызганным грязью ботинкам процокали маленькие острые копытца вырвавшегося на свободу поросенка.

Кэм с угрюмым видом побрел туда, где, судя по огням, находилась гостиница. Какого черта судно причалило к богом забытой пристани на окраине Ридлсгейта? Капитан «Розы», ничуть не смутившись, во всеуслышание объявил, что допустил небольшую навигационную ошибку. По его словам, в этом не было ничего страшного, так как до Лондона всего час езды дилижансом. Но с точки зрения Кэма, до Лондона отсюда было как до Луны, учитывая непролазную грязь, которая простиралась во всех направлениях, насколько хватало глаз.

Войдя в гостиницу, Кэм был обескуражен, снова увидев наглого поросенка, носившегося между креслами. Здесь же находились Филлипос, слуга Кэма, который прибыл раньше него и, по-видимому, уже заказал номер, хозяин гостиницы, а также постоялец – светловолосый мужчина, читавший книгу у камина. Он едва поднял глаза, когда вошел Кэм.

Джон Мамби, хозяин гостиницы, бросился к широкоплечему аристократу, стоявшему в дверях его заведения.

– Добрый день, ваша светлость! Для меня большая честь приветствовать вас в моей скромной гостинице «Улыбка королевы». Могу я предложить вам что-нибудь освежающее? – услужливо спросил хозяин.

Кэм скинул плащ на руки подошедшего Филлипоса.

– Принеси что-нибудь на свое усмотрение, – буркнул Кэм. – И прошу, ради бога, не называй меня «ваша светлость».

Мамби растерянно заморгал, но быстро пришел в себя.

– Конечно, милорд, – сказал он, широко улыбаясь. – Проходите, пожалуйста! Лорд Первинкл, я вынужден попросить вас убрать эту свинью. Мы не допускаем домашний скот в общественные места.

Светловолосый господин с обиженным видом поднял голову.

– Черт возьми, Мамби, ты только что разрешил оставить животное здесь, – с негодованием заявил он. – Ты же знаешь, что оно не имеет ко мне никакого отношения.

– Его купил ваш кучер, сэр, – сказал хозяин гостиницы, – и я не сомневаюсь, что он вернется за поросенком, как только починит экипаж. Если вы не возражаете, сэр, слуга отнесет его в сарай на заднем дворе.

Первинкл кивнул, и прислуживавший в гостинице мальчик, взяв поросенка под мышку, вышел вместе с ним под дождь.

Кэм опустился в удобное кресло перед камином. Честно говоря, ему было приятно вернуться в Англию. Он покинул родину в восемнадцать лет, преисполненный ярости, но всегда с глубокой нежностью вспоминал дымный пшеничный запах английских пабов. «С этим ничто не сравнится», – подумал он, когда Мамби подал ему кружку с пенным элем.

– Или вы предпочитаете бренди? – спросил хозяин. – Признаюсь, сэр, один друг время от времени поставляет в мой трактир бутылочку-другую отменного бренди через заднюю дверь. Приятный напиток, хоть и французский.

«Скорее всего, это капитан моего судна, – лениво подумал Кэм. – Наглый тип занимается контрабандой. Неудивительно, что мы причалили в этом богом забытом месте».

Он сделал большой глоток эля. А впереди его ждала порция контрабандного бренди… Жизнь налаживалась!

– Я решил подать сначала жареного фазана, – взволнованно сообщил Мамби, – а потом, возможно, немного свежей свинины.

– Насколько свежей? – забеспокоился Кэм.

Ему не хотелось, чтобы на ужин подали знакомого поросенка.

– Свинью забили на прошлой неделе, – заявил Мамби. – Мясо висело на крюке, пока не созрело. Моя жена очень вкусно готовит свинину, сэр. Можете мне поверить.

– Хорошо, и принесите мне бренди! – распорядился Кэм.

– Слушаюсь, сэр! – не скрывая радости, ответил Мамби, и перед его мысленным взором выросла кучка блестящих монет.

Вскоре выяснилось, что в гостинице имелась площадка для метания дротиков, и постояльцы не преминули устроить состязание. Затем оказалось, что лорд Первинкл не только умеет метко отправлять дротики в мишень, но и, как и Кэм, питает истинную страсть к рыбной ловле. А когда герцог узнал, что Таппи Первинкл учился с ним в одной школе с разницей всего в пять лет, между ними сразу же установились дружеские отношения, какие бывают только у тех, кто знал друг друга с детства или вместе, потеряв чувство меры, пил французский коньяк.

Когда Мамби спросил, не желает ли Кэм отправиться в путь с первыми лучами солнца, герцог ответил отрицательно. Его вымотало утомительное путешествие из Греции, длившееся целых сорок пять дней и сопровождавшееся штормом в Бискайском заливе. К тому же Кэм не чувствовал необходимости спешить в Лондон. У него было достаточно времени, чтобы встретиться с женой.

Таппи, который несколько лет назад расстался с супругой, согласился с доводами нового друга.

– Она, рассердившись на меня, уехала к матери и до сих пор находится там, – рассказал Таппи. – Устав от ее упреков, я не стал уговаривать ее вернуться. Так мы и живем до сих пор врозь.

– Попроси солиситора приехать ко мне завтра утром, – приказал Кэм Филлипосу. – Я хорошо плачу ему, и он вполне может присоединиться ко мне за завтраком.

Филлипос всегда восхищался способностью своего господина выглядеть свежим и бодрым наутро после ночного кутежа. Но, несмотря на это, он сомневался, что на сей раз герцог действительно захочет встретиться с солиситором на рассвете, учитывая, что на столе стояла откупоренная третья бутылка коньяка. Тем не менее он поклонился и отправил с курьером в столицу срочное сообщение с требованием, чтобы мистер Раунтон, эсквайр, солиситор из адвокатской конторы «Раунтон и Раунтон», встретился завтра рано утром со своим уважаемым клиентом Кэмденом Серрардом, герцогом Гертоном.

На самом деле у Филлипоса не было причин для беспокойства. Эдмунд Раунтон, солиситор герцога Гертона, был неглупым человеком. Он слишком хорошо знал покойного отца Кэма и, предположив, что нынешний герцог своими повадками недалеко ушел от родителя, решил приехать после полудня, когда его клиент, выспавшись и плотно позавтракав, будет пребывать в добром расположении духа.

Около двух часов дня сияющий Раунтон в строгом сюртуке и сорочке с тугим накрахмаленным воротничком вышел из кареты у гостиницы, ощущая спазмы в желудке. Встречи с отцом Кэма были для него всегда нелегким испытанием. Короче говоря, проекты старого герцога обычно выходили за рамки закона, и он взрывался от ярости, услышав малейшие возражения.

На первый взгляд, нынешний герцог был не похож на отца.

– Добрый день, мистер Раунтон, – сказал он, быстро вставая со стула.

У него были такие же темные глаза, как у покойного отца, но более веселые. Сердитый взгляд черных глаз старого герцога и бледное лицо делали его похожим на Вельзевула.

Раунтон поклонился.

– Ваша светлость, искренне рад видеть вас в добром здравии. Хорошо, что вы вернулись на родину.

– Да, хорошо, – согласился Гертон, указывая на стул. – Однако я пробуду в Англии недолго, и мне нужна ваша помощь.

– Всегда к вашим услугам, ваша светлость, – учтиво ответил солиситор. – Все, что вы прикажете, будет тотчас же исполнено.

– В таком случае приказываю вам не называть меня больше «ваша светлость», – потребовал Кэм. – Я терпеть не могу формальностей.

– Разумеется, ваша… то есть слушаюсь, сэр.

Солиситор окинул взглядом молодого герцога. Гертон был без пиджака, в рубашке с закатанными по локоть рукавами, с обнаженными мускулистыми предплечьями. По правде говоря, Раунтон находил подобный неформальный стиль одежды неприличным.

– Я намерен расторгнуть свой брак, – начал Гертон. – Не думаю, что процедура займет много времени, учитывая обстоятельства. Все знают, что брак не был настоящим. Как вы думаете, сколько времени потребуется на оформление документов?

Раунтон пришел в замешательство и растерянно заморгал.

– И еще я хочу повидаться с Биксфидлом, пока я здесь, – продолжал герцог. – Я не собираюсь вносить какие-либо изменения в управление поместьем – дела идут неплохо. Но мне надо убедиться, что у Стивена все будет в порядке.

При этих словах у солиситора отвисла челюсть.

– Я, конечно, выделю приличную сумму жене на содержание, – добавил Гертон. – Она была удивительно любезна все это время.

– Вы хотите аннулировать свой брак, ваша светлость? – спросил Раунтон, встрепенувшись.

– Именно так.

– Правильно ли я понял, что вы намерены передать принадлежащее вам поместье своему кузену… графу Спейду?

Герцог выглядел совершенно нормально, хотя был немного взъерошен и неряшливо одет. Судя по тому, как странно торчали его волосы, он забыл причесаться. Однако несмотря на неопрятный вид, он не показался солиситору пьяным.

– В конечном счете родовое поместье и титул все равно перейдут к Стивену или его сыну. Мне они не нужны. Я поклялся отцу, что не притронусь к его имуществу, и никогда не брал ни пенни оттуда.

– Но… как же ваш наследник… ваша жена… – пролепетал Раунтон.

– У меня нет других наследников, кроме Стивена, – заявил Гертон. – И у меня есть жена только на бумаге. Учитывая, что я не собираюсь снова жениться, я хотел бы как можно скорее избавиться от родового поместья.

– Значит, вы хотите аннулировать брак и не намерены снова жениться?

Герцог начал проявлять признаки нетерпения.

– Разве я неясно выразился? – раздраженно спросил он.

– Подготовка документов о расторжении брака – относительно простая задача, ваша светлость. Но судебный процесс требует времени. Он продлится больше недели.

– Даже учитывая наши обстоятельства? В последний раз я видел жену, когда ей было лет одиннадцать-двенадцать! Неужели найдется глупец, который будет утверждать, что мы успели вступить в брачные отношения?

– Вряд ли кто-то станет опровергать факт отсутствия между вами брачных отношений, учитывая юный возраст вашей жены, – согласился Раунтон. – Однако решение суда о расторжении брака должны утвердить парламент и регент. А это требует времени. Боюсь, вам придется задержаться в Англии…

– Я не могу, – быстро произнес Гертон. – У меня дела в Греции.

– Но как же… – начал было Раунтон.

– Я сказал: не могу! – рявкнул герцог, и солиситор понял, что он не шутит. – Я впадаю в бешенство, если слишком долго нахожусь вдали от своей мастерской. Вы же не хотите, чтобы безумный герцог бродил по сельской местности, пугая людей, не так ли? – Гертон встал, давая понять, что разговор окончен. – Почему бы вам не попытаться ускорить дело? Я подпишу бумаги, а дальше вы будете действовать самостоятельно.

Сэр Раунтон медленно поднялся, размышляя о том, сколько юридических препятствий ждет его впереди.

– Я вынужден буду часто встречаться с вами для обсуждения деталей… – произнес он с некоторой тревогой.

– Я рассчитываю остановиться в этой гостинице на пару дней, – сообщил герцог. – Мне сказали, что здесь есть хорошие места для рыбалки. Почему бы вам не разузнать о них и не вернуться сюда завтра?

– Я сделаю все, что в моих силах, – ответил Раунтон.

Он понял, что молодой герцог был похож на своего отца: они оба требовали невозможного и хотели, чтобы им принесли все желаемое на блюдечке еще вчера.

– В таком случае я буду с нетерпением ждать встречи с вами за ужином. Заранее благодарю!

Герцог поклонился.

Вернувшись в Лондон, Раунтон устроился в своем уютном кабинете в одном из зданий судебных иннов^[2] и долго размышлял о сложившейся ситуации. Ему было ясно как божий день, что герцог собирается аннулировать брак, а потом сбежать обратно в Грецию – или где он там пропадал последние двенадцать лет? И плевать Кэм хотел на судьбу герцогства Гертон!