– Видите ли, так уж вышло, что я знаю, – провозгласил он с ударением на последнем слове. – В Лонгвуд-хаусе есть привидение. Мне хорошо знаком человек, который провел там несколько ночей и… сам убедился.

– Кто он?

– Мой отец.

Повисла неловкая тишина. Затем кто-то смущенно закашлялся. Вежливость не позволила никому из нас сказать юноше напрямую, что его старик – враль.

– Ваш отец видел в Лонгвуд-хаусе привидение?

– Нет, но там на него прыгнул стул.

– Что-о?

– Чертов здоровенный деревянный стул, – завопил наш рассказчик, раскинув руки с переплетением тонких вен, словно показывал размеры некого предмета. – Из тех, которыми пользовались в прежние времена. Он прыгнул на моего отца.

Ловя на себе наши скептические взгляды, парень почти срывался на визг:

– Я знаю, что это правда! Отец сам мне рассказывал! Вам, полагаю, по-прежнему смешно? Но вот самим бы вам как пришлось, если бы чертов здоровый стул, стоявший вплотную к стене, вдруг на вас прыгнул?

– Защищался бы до последней капли крови, – сказал художник, рисующий черно-белые карикатуры. – Или поискал бы веревки, которыми стул приводили в движение. Но я уже сыт по горло этой историей. Выпустите-ка меня отсюда.

– Там не было никаких веревок! – прокричал ему вслед наш рассказчик. – И происходило все при зажженном свете! Мой отец…

– Тише-тише, успокойтесь. Что вы там пьете?

– Розовый джин, но…

Разговор, ловко направленный нами в сторону от острых углов Лонгвуд-хауса, потек по вполне мирному руслу, а вскорости мы и вовсе пошли обедать.

На протяжении всего спора в баре мой приятель Мартин Кларк оставался возле камина, где, не произнося ни слова, задумчиво глядел в свою оловянную кружку, время от времени взбалтывая ее содержимое. Глаз он старался не поднимать, остерегаясь, похоже, моих вопросов, в ответ на которые окажется вынужден разразиться до конца дня пространным взволнованным монологом.

После рассказа молодого юмориста я ощущал неприятное послевкусие, впрочем, возможно, проистекавшее попросту от того, что выпитый мною херес оказался не слишком удачным. Да и сама история, если задуматься, вряд ли располагала к веселью. Ее никак невозможно было назвать комичной, и смеялись мы не над ней, а над манерой (отмечаю со всяческим уважением к нему), в которой ее излагал наш рассказчик. Потому что, если предположить, что все это не надувательство и факты достоверны, до смеха ли тут? Старик восьмидесяти с лишним лет, потеряв голову, прыгает к люстре, раскачивается на ней… В чем причина? За ним кто-то гнался?

Мартин Кларк продолжал помалкивать до тех пор, пока мы не покинули клуб. За обедом он лишь несколько раз выразительно хмыкнул да поднял единожды свою оловянную кружку за мое здоровье. Когда же мы наконец спустились по ступенькам в яркий ветреный мартовский день, покачивавший деревья на Карлтон-Хаус-Террас, он вдруг поинтересовался:

– А не знаете ли вы какого-нибудь хорошего архитектора?

Один из лучших моих друзей был хорошим архитектором и как раз в тот момент нуждался в деньгах. Я с большим удовольствием поторопился сообщить о нем Кларку. Он, достав из кармана маленькую записную книжку, записал: «Эндрю Хантер, Нью-стоун-билдингс, Чансери-лейн».

– Что ж, – оживился он при упоминании улицы. – Обязательно обращусь к мистеру Хантеру, если мои изыскания окажутся удовлетворительными.

– Вы подумываете о строительстве дома?

Кларк, убрав записную книжку, аккуратно расправил шарф под пальто, поплотней натянул на голову шляпу-котелок и двинулся вперед, опустив лицо, чтобы спастись от сильного ветра.

– Я подумываю о покупке дома, мистер Моррисон, – улыбнулся он, – но, как деловой человек, не собираюсь приобретать кота в мешке. Сколь бы ни интересовали меня привидения, мне куда более важно, чтобы крыша не протекала и канализация оказалась исправной. Цену они, несомненно, запросят высокую. Тут следует подготовиться. Восхитительно! Восхитительно! Восхитительно!

Две недели спустя он купил Лонгвуд-хаус. И там, как позже сказала Тэсс, уже смутной тенью проглядывало начало ужаса.

Глава вторая

Мы с Тэсс пили чай, когда Кларк пришел сообщить нам новость.

Тэсс, которая с тех пор стала моей женой (гордость меня распирает, когда сообщаю об этом), устроилась возле горящего камина у меня в гостиной. Апрель коварно омрачил свой приход проливными дождями, и тепло от огня было истинным благословением. Тэсс, занимавшаяся тогда закупками модной одежды для одного фешенебельного магазина, умудрялась даже в пасмурную погоду полностью сохранять лоск, изящество и элегантность, равно присущие и ее внешности, и тому, что она носила.

Чайный стол был накрыт. Тэсс устроилась возле него на краешке глубокого кресла, обхватив руками колени. Блики пламени окрашивали ее лицо, подчеркивая беспокойный блеск карих глаз под естественными, а не выщипанными бровями и густоту красивых черных волос.

– Этот твой новый друг, мистер Кларк… – проговорила она.

– Друг он скорее не мой, а Джонни Вандервера, который мне написал, что тот приезжает в Лондон, и попросил меня за ним здесь приглядывать…

Тэсс откинула голову и рассмеялась:

– Ты самый кошмарно безотказный человек, Боб, которого я знаю. Стоит ли так стараться для каждого, в ком тебя просят принять участие!

– Кларк – занятный человек.

Тэсс, кивнув, повела плечами и покосилась на огонь. Лицо ее, и обычно-то отражающее скорее некоторую неуверенность в себе, чем практичность и прямоту натуры, ей свойственные, затуманилось.

– Да, – согласилась она. – Он очень милый и мне вполне нравится, только…

– Только что?

Она посмотрела мне в глаза:

– Боб, кажется, я не могу ему доверять.

– Кларку?

– Кларку.

– Считаешь его… – начал я, медленно подбирая слова и ощущая, как в атмосферу уюта гостиной прокрадывается беспокойство. – Считаешь его кем-то вроде мошенника?

– Нет. Не совсем. То есть вряд ли он из таких мошенников, которые продают фальшивые золотые акции или еще что-нибудь в этом роде, но… Может, я и вообще ошибаюсь… Скорее всего.

– Думаю, ошибаешься.

– Но много ли ты о нем знаешь, Боб? Кто он такой?

– Насколько могу судить, йоркширец, многие годы проживший в Южной Италии. У него там был какой-то бизнес, вроде вполне преуспевающий. Теперь ему захотелось уйти на покой, и он возвратился в Англию. У него штук двадцать различных хобби и ненасытная страсть к жизни вообще. В данный момент он изучает Лондон со скрупулезностью, превосходящей самый подробный путеводитель. В частности, его интересовали…

– …Музеи, – договорила за меня Тэсс.

Мне было трудно не согласиться. Кларк дотошно интересовался абсолютно всем, но музеи у него вызывали особый энтузиазм. Он был на них просто помешан. Не только на крупных, вроде музея Виктории и Альберта или выставочных площадок Королевского объединенного института оборонных исследований, но и на мелких экспозициях, о существовании коих я вовсе прежде не слышал. Кому, даже знающему все закоулки Лондона, известен музейчик в Сент-Джеймсе? Или музей Гилдхолл? Или музей Соуна на Линкольнс-Инн-филдс? Или музей Диккенса на Доути-стрит? Или музей манускриптов в здании государственных архивов на Чансери-лейн? В каждом из них Кларка охватывало поистине детское воодушевление. Мы с ним бродили по тускло освещенному миру старинных документов и ветхой одежды, внимательно изучая то посмертную маску Китса, то подпись Гая Фокса, то макет средневекового Лондона или вычисляя рост и вес Карла I по его истлевшим рубашке и панталонам.

Не утверждаю, будто всегда составлял Кларку компанию. Кроме меня, его опекали некие мистер и миссис Логан. Мистер Логан занимался какой-то крупной оптовой торговлей, и они с женой старались развлекать Кларка по-королевски. Но каждый раз, обнаружив новый музей, он уговаривал меня пойти туда вместе с ним. Это хобби мне представлялось достаточно безобидным.

– Ну да, безобидное. Признаю, – наливая чай, сказала с ничего не выражавшим лицом Тэсс. – Вот только в каком, Боб, музее собраны все гравюры Хогарта?

– В музее Соуна. Да ты разве, Тэсс, не ходила туда вместе с нами?

– Ходила. – Лицо ее оставалось спокойным. В руке поблескивал белый фарфоровый чайник. – Тебя не насторожило, с каким он видом смотрел на эти гравюры?

– Да как-то не обратил внимания.

– Особенно на ту, где изображено повешение.

– Нет, ничего не заметил.

Чувство некоторой неловкости, однако, уже проникло в уютный уголок у камина. Повеяло смутной тревогой. Казалось, насыщен ей стал даже пар, поднимавшийся к лицу Тэсс из чашки с чаем, которую она протянула мне.

– Послушай, к чему ты клонишь? – спросил я.

– Глупость, конечно, с моей стороны, но все же… Что значат эти его разговоры о доме с привидениями? Почему он так упорно пытается приобрести его?

– Ну да. Пытается. И наверное, приобретет, если сможет заполучить достаточно дешево.

– Но почему? Вернее, зачем?

Тут я, признаться, почувствовал себя несколько виноватым. Мне давно уже следовало рассказать Тэсс о великом замысле Кларка. Замысле, которым я сам был воодушевлен почти так же, как он.

– Кроме прочего, вот в чем причина. Кларк хочет устроить вечеринку с привидениями.

– Вечеринку с привидениями?

– Черт возьми, Тэсс! Это, вполне возможно, окажется величайшим психологическим экспериментом нашего времени. Какой материал для меня! Это… смотри. Вот как мы это сделаем. Кларк пригласит к себе за город на новоселье шесть, к примеру, гостей, отобранных так, чтобы каждый представлял собой определенный эмоциональный тип. Понимаешь? Упрямого дельца, не признающего ничего, кроме сугубой реальности. Артистическую натуру, сотканную из сплошного воображения и нервов. Ученого. Юриста – из тех, которые верят только неоспоримым доказательствам. И так далее. Им предстоит испытать на себе в течение нескольких дней воздействие Лонгвуд-хауса, и мы посмотрим, как это на каждого из них повлияет.

Разумеется, никакого обмана. Все будут заведомо предупреждены, чего можно ожидать, и примут или отвергнут приглашение, руководствуясь исключительно собственным выбором. Сами мы такие же участники психологического эксперимента, как гости. Кто знает, вдруг я первый возьму да откажусь. Но как игра на выходные в скучный месяц – это просто ах!

Тэсс улыбнулась:

– А почему ты думал, что я буду против, Боб?

– Против?

– Зачем бы иначе доказывать с таким жаром? Встал и кричишь, как адвокат, когда убеждает присяжных.

– Извини, но…

– Думаю, это будет до ужаса интересно, – сказала Тэсс, подманивая меня к себе.

Опустившись на ручку кресла, я оказался совсем рядом с ней, но теперь не видел ее лица.

– И ты хочешь, чтобы я тоже поехала?

– Конечно. Кларк тоже очень этого хочет. Только учти: ничего вообще может не выйти, если Кларку не продадут дом. Потому раньше и не рассказывал.

Тэсс крепче прижала голову к моему плечу. В окно, затененное сумерками, били капли дождя. Такою порой тепло и огонь в камине особо приятны.

– Боб, не знаю, что и подумать. Ты разве на самом деле считаешь, будто бы нам предстоит в этом доме встреча с чем-то таким? – Она выдавливала из себя слова с трудом, по-прежнему не поворачивая ко мне лица. – Собственно, против всяких там шорохов, стуков и даже таинственных голосов ничего не имею против. Но честно сказать, если там призрак возникнет, смогу ли я вынести? Знаешь, мне странно от тебя слышать про дом с привидениями. Не подозревала, что ты в них веришь.

– Да в том-то и суть, что не верю.

– Ну а зачем тогда?

– Тебе явно не нравится эта затея, Тэсс, и этого достаточно. Совершенно не обязательно принимать в ней участие.

– Ты серьезно?

– Конечно серьезно, милая.

Она плотней устроилась в моих объятиях.

– Только не рассказывай, что я сомневаюсь по поводу этой затеи. Ты говорил, что мистер Кларк собирался послать Энди Хантера для осмотра дома. Ну и какое у Энди сложилось мнение?

– Не знаю. После этого мы с Энди не виделись.