И всё же, этот пылающий взгляд… которым одарил меня "милорд". Я не могла его забыть.

Почувствовала лёгкое головокружение от собственной догадки.

Дракон. Я слышала это слово.

Оно звучало с угрозой в голосе людей, в разговорах женщин на внутреннем дворе, в самой его фигуре, когда он вошёл в ту комнату, наполненную запахом чужого тела.

Но кто он на самом деле? Дракон – это титул? Или он действительно тот, кем его называют?

Настоящий. Дракон.

Я вдруг представила огромную тень, закрывающую небо. Когти, вспарывающие землю. Горящие глаза, такие же, как у него.

Мурашки пробежали по коже, и теперь я не могла понять, дрожу ли я от холода… или от страха перед тем, что ждёт меня за дверью в конце лестницы.

Воин молча открыл передо мной дверь и жестом велел войти.

Я на миг замешкалась, но затем шагнула внутрь, и тяжёлый деревянный створ захлопнулся за моей спиной, отрезая меня от внешнего мира.

Комната оказалась просторной, но не кричащей о роскоши, как можно было бы ожидать от правителя. Она была пропитана властью, но не тщеславием.

В самом центре стоял массивный деревянный стол – тёмный, резной, с глубокими бороздами на поверхности, словно от когтей. На нём не было лишних украшений – только несколько свитков, чернильница с пером и золотая печать с символом дракона.

Вдоль дальней стены располагались высокие полки с книгами. Не вылизанная библиотека, где всё расставлено по строгому порядку, а рабочее пространство, где тома стояли неровно, а некоторые и вовсе лежали друг на друге. Здесь были не просто книги – старые, кожаные фолианты с потемневшими страницами, свитки с закладками, карты, перетянутые кожаными ремнями.

В одном из углов у камина, в котором догорали угли, стоял кожаный диван на медных ножках. Его поверхность была потёрта, но не потеряла прежней элегантности. Он выглядел так, словно хозяин комнаты иногда позволял себе расслабиться, погрузившись в размышления у огня.

Но я едва успела всё это осмотреть, потому что он уже был здесь.

Лаэрион.

Он сидел за столом, откинувшись на спинку массивного стула.

Я почувствовала на себе его взгляд, холодный, пронизывающий, но я всё равно продолжала разглядывать комнату, будто впервые здесь, будто пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться в этом чужом мире.

– Ниара.

Я замерла.

Звук этого имени резанул слух, и только тогда я осознала, что он обращается ко мне.

Но я не откликнулась сразу.

Это было не моё имя.

Оно словно падало в пустоту, не находя отклика во мне.

Я почувствовала, как Лаэрион напрягся, и в следующий миг воздух в комнате стал тяжелее.

– Ниара! – его голос стал резким, угрожающим.

В тот же миг его ладонь с грохотом опустилась на стол, и звук разнёсся по комнате как раскат грома.

Я вздрогнула.

– Слышишь меня? – он произнёс это медленно, но в его голосе было столько ярости, что мне захотелось отступить назад. – Ты просто решила игнорировать моё присутствие? Меня? Своего мужа? Милорда?! Дракона?!

Я видела, как его плечи напряглись, как в глазах вспыхнул огонь.

Его гнев был осязаемым, как живое пламя, которое готово было поглотить всё вокруг.

И в этот момент я поняла:

Он меня убьёт.

Если я сейчас не скажу что-то, что заставит его остановиться.

Глава 5.

Лаэрион двигался мгновенно, не давая ни шанса отстраниться, сбежать или хотя бы вздохнуть.

Его рука сильной хваткой сжалась вокруг моего горла, и прежде чем я успела осознать происходящее, спина с глухим стуком врезалась в холодный камень.

Воздух вырвался из лёгких рывком, тело дрогнуло от удара, а перед глазами тут же вспыхнули тёмные пятна.

Я замерла, оглушённая, чувствуя, как холод стены позади резко контрастирует с горячим телом Лаэриона, нависшим надо мной.

Он был слишком близко.

Слишком реальный. Слишком жестокий.

Его дыхание – обжигающе горячее, с едва уловимым запахом дыма, пепла и чего-то дикого, необузданного – скользнуло по моей щеке.

– Ты смеешь меня игнорировать?

Голос его низкий, хриплый, полный тёмного жара, от которого даже воздух в комнате стал гуще, тяжелее.

Пальцы на горле сжались сильнее, но не до боли. Он не душил. Он контролировал. Но в этом контроле таилась угроза. Он показывал мне разницу в силе, демонстрировал, что мог бы сломать меня одним движением, но пока не делал этого. Пока.

Я вцепилась в его запястье, не столько в попытке освободиться, сколько чтобы хоть за что-то держаться в этой буре ненависти, которая крутилась вокруг него.

Его глаза.

Огонь сгущался, превращаясь в раскалённую лаву, за которой скрывалась чистая ярость.

– Почему? – прорычал он, наклоняясь ближе, так что его губы почти касались моего лба. – Почему ты так поступила? Почему так предала?

Пальцы дрогнули на моей коже, но хватка не ослабла. Я видела, как на скулах проступили резкие тени, как жёсткая линия его губ исказилась от сдерживаемой боли.

– Все узнали первыми, – его голос стал глухим, натянутым, как перетянутая тетива. – А до меня донесли последнему.

Я вздрогнула. Глаза его потемнели, губы скривились, будто сами слова обжигали его изнутри.

– Все видели. Все знали. А я…

Он заглотил слова, словно не мог их выдавить, и эта короткая пауза была хуже любого крика. А затем он снова посмотрел на меня, взгляд резкий, яростный, почти испепеляющий.

– Как ты могла?

Его дыхание касается моего лица, горячее, прерывистое, а воздух вокруг становится тяжёлым, наполненным напряжением, от которого невозможно спрятаться. Я не знала, что сказать, даже не знала, чего он хочет услышать.

Воздух рвался из груди резкими, болезненными вдохами.

Лаэрион не ослаблял хватку, его пальцы обжигали кожу горячими обручами, сдавливая, но не убивая. Он играл со мной, позволяя осознать собственную слабость.

Он мог бы сломать меня в одно мгновение.

Но не делал этого.

Он хотел услышать слова.

– Я клянусь! – мой голос дрогнул, сорвался, но я продолжала, потому что иначе он меня просто раздавит. – Клянусь, я ничего не знаю!

Его глаза, вспыхнувшие красным пламенем, остались пустыми, холодными.

Он не дрогнул, не моргнул, не дал ни единого знака, что мои слова хоть как-то доходят до него.

– Я… я ничего не помню! – я цеплялась за его запястье, не в попытке вырваться, а потому что мне было страшно. – Этот мужчина… тот, что был со мной… Я впервые в жизни его видела! Он выглядел странно, и я не знаю, кто он!

Где-то глубоко внутри я осознавала: мне не верят.

Но я не могла остановиться.

– Последние дни… – я всхлипнула, голос сорвался, грудь горела от боли. – Я не помню их. Всё… в пелене. Будто мне стерли память.

Тишина.

Она была хуже крика.

Я искала ответ в его глазах, хоть тень сомнения, хоть искру понимания.

Но нашла только сталь и безграничное презрение.

Лаэрион резко разжал пальцы, и я рухнула вниз, ударившись коленями о твёрдые каменные плиты.

В воздухе разлился металлический привкус страха, я судорожно вдохнула, но в груди всё ещё стоял огонь боли, оставленный его хваткой.

Хрипела, хватала воздух, а он только смотрел на меня сверху вниз.

Как на мусор.

Как на ничтожество.

И затем развернулся к двери.

– Гаррет!

Голос гремел, сотрясая стены, как далёкий раскат грома.

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл мужчина.

Высокий, с острыми чертами лица, в тёмных кожаных доспехах, словно тень, выскользнувшая из ночи. На боку у него висел меч, рукоять которого была истёрта. Мужчина явно повидал много сражений.

Гаррет не задавал вопросов.

Он просто ждал приказа.

– Запереть её в темницу.

Четыре слова.

Холодные. Окончательные. Безразличные.

Меня снова обдало льдом.

Темница.

Я подняла голову, рот чуть приоткрылся в немом протесте, но я не смогла выдавить ни слова.

Лаэрион больше не смотрел на меня.

Он стоял у стола, одной рукой упираясь в его поверхность, а другая медленно сжималась в кулак.

Мужчина тяжело дышал, его плечи медленно поднимались и опускались.

Тёмные волосы спадали на лицо, скрывая выражение его глаз, но я видела, как на скулах напряглись жёсткие тени.

Его тело было напряженным, словно гнущийся, но не ломающийся клинок.

А затем он разогнулся, но не полностью.

Сгорбился.

Как будто что-то внутри него переломилось, но он не позволял себе этого осознать.

И, не оглядываясь, он просто махнул рукой, отправляя меня в темницу.

Для него я больше не существовала.

Глава 6.

Гаррет не сказал ни слова, когда схватил меня за руку и поволок прочь из кабинета.

Попыталась сопротивляться, но его хватка была стальной, не дающей и шанса вырваться.

– Вы ошибаетесь! – мой голос звенел в каменном коридоре, отражаясь эхом от стен. – Я ничего не помню, ничего не знаю! Даже себя не знаю!

Гаррет не реагировал.

Он шагал твёрдо, молча, ведя меня по длинным тёмным коридорам, уходящим вниз, вниз, всё дальше в чёрное нутро замка.

Спотыкалась, едва поспевая за ним, но ему было всё равно.

Каменные ступени уходили в подземелье, сырые, холодные, с зазубренными краями, словно их высекли грубо, без желания придавать им хоть какую-то форму.

В нос ударил запах сырости, плесени, затхлой земли. В нём было что-то ещё – металлическое, липкое.

Кровь.

От этого запаха в груди что-то сжалось. Я не хотела идти дальше. Не хотела видеть, что ждёт впереди.

– Прошу! – мой голос сорвался на всхлип, но я всё же пыталась удержать себя в руках. – Мне просто нужно понять! Что здесь происходит?! Кто я?!

Гаррет не отвечал.

Его тёмный силуэт двигался впереди, точно машина, непреклонный, несгибаемый. Мы прошли через широкий арочный проход, завешанный тяжёлой железной решёткой.

Внутри было еще темнее.

Огни факелов дрожали на стенах, освещая влажный камень, покрытый плесенью и тёмными пятнами. Почувствовала, как холод пробирается под кожу, проникая в самое нутро.

Пустые клетки зияли провалами, ржавые цепи позвякивали в тишине от сквозняка, пол был из земли, влажный, отдающий холодом.

Где-то в глубине раздался чей-то хриплый кашель, затем глухой стон, но я не знала, был ли это человек или только тень от того, кто когда-то им был.

Я не хотела здесь оставаться.

– Пожалуйста… – я снова попыталась заговорить, но Гаррет уже открывал тяжёлую дверцу одной из камер.

Она скрипнула. Гулко, резко. Как будто сама противилась тому, что ей снова придётся кого-то запереть. И в следующий миг он просто швырнул меня внутрь.

Я упала на колени, ладонями в грязь.

– Нет! Подождите! – я попыталась встать, ухватиться за его руку, но Гаррет бесшумно отступил назад, глядя на меня безразличным взглядом.

– Но я ничего не сделала! Я ничего не помню!

Он молча захлопнул решётку.

Всё тело дрогнуло, когда тяжёлый ключ провернулся в замке с глухим металлическим щелчком.

Камера была маленькой, с низким потолком, настолько, что даже сидя, я ощущала давящее пространство над головой. На полу – лишь тонкая, грязная простыня, разложенная прямо на влажной земле.

Ядрёный запах сырости заставил меня сморщиться, откуда-то с потолка упала капля воды, разбившись у моего колена. Холод тут был другим, не просто морозным, а пропитывающим всё насквозь, будто стены впитали в себя чужие страдания, чужие мольбы, чужие последние слова.

Содрогнулась. Гаррет развернулся и ушёл, его шаги тихо растворялись в темноте коридора. Я осталась одна в полной, безмолвной тьме.

Тишина была гнетущей, но вдруг раздался голос.

Низкий, хриплый, как скрежет металла по камню, пробирающий до мурашек.