– Так-так… – протянул он с каким-то ленивым интересом.

Резко подняла голову. Сквозь глухую стену, разделяющую камеры, я не видела его, но звук доносился прямо из-за неё, будто он находился всего в нескольких шагах.

– Неужели милорд решил отправить в темницу свою собственную жену?

Задержала дыхание, сердце гулко забилось в груди.

– Неудивительно… – продолжил он, медленно, смакуя слова. – После таких новостей, что прогремели на три царства.

Я вцепилась пальцами в холодный камень, пытаясь хоть как-то почувствовать опору в этом кошмаре.

– Кто ты? – мой голос срывался, но я не могла молчать.

Тишина на мгновение повисла.

А затем раздался смех.

Тихий, глухой, словно человек за стеной развлекался, наблюдая за моими попытками понять происходящее.

– О… – протянул он. – Вы и правда ничего не помните? Или это новая игра?

У меня похолодели пальцы.

– Госпожа быстро забывает своих слуг… – протянул он с усмешкой, в которой сквозила холодная обида.

– Ну конечно, – продолжил он, голос стал жёстче, в нём больше не было ни капли веселья. – Зачем о них помнить, если они больше не могут принести пользы?

Слуга.

Но чей?

И почему его голос звучит так, словно он меня ненавидит? Стиснула зубы, судорожно пытаясь осознать происходящее.

Этот человек говорил со мной так, будто мы знакомы, но я не знала ни его голоса, ни его лица. И чем дольше я пыталась вспомнить, тем больше рушился мир вокруг меня.

Закрыла глаза, тряхнула головой, но темнота за веками осталась такой же чужой.

– Меня зовут не так, – выдохнула я, больше не в силах держать в себе этот ужас.

Собственная правда резала горло, как осколок стекла.

– Я не Ниара. Моё имя совершенно другое. И… я жила раньше в совершенно другом мире.

Тишина. Долгая, давящая, обволакивающая. А затем голос за стеной раздался снова – и в нём было нечто странное.

Не смех.

Не презрение.

Скорее изучающее любопытство.

– Удивительно… – протянул он. – Неужели госпожа позабыла даже о своём ребёнке?

Пальцы дрогнули, я задержала дыхание, и кровь холодным потоком отхлынула от лица.

– О каком ребёнке? – мой голос был хриплым, чужим, я еле узнала его сама.

Слуга за стеной тихо рассмеялся, будто наслаждаясь моментом.

– О том, который сейчас растёт в вашей утробе.

Мир рухнул.

Я замерла, как раненый зверь, чувствуя, как всё вокруг сжимается, заворачивается в тёмный вихрь непонимания.

Глава 7.

Пошатнулась, будто даже сидя не могла удержать равновесие.

– Ты… ты лжёшь, – выдохнула я.

– Нет.

Факелы горели тускло, их дрожащий свет отбрасывал по стенам ломаные тени, превращая сырой каменный коридор в пещеру, проглатывающую свет.

Я сжимала пальцы в кулаки, пытаясь унять дрожь.

Пламя факела дрогнуло, затрепетало, а затем погасло полностью. Темнота поглотила камеру.

– Тьфу, чёртова дыра! – раздалось из-за стены раздражённое рычание соседа, – Никому дела нет, – продолжил он, явно ворча самому себе. – Уже бы магические шары вместо этих старомодных брёвен повесили!

Магические шары?

Но я не успела об этом подумать, потому что заметила нечто странное.

Слабый свет. На мне. Я замерла, не сразу осознавая, что именно заставило тьму отступить.

А потом поняла – мои запястья.

Они светились. Тонкий, призрачный свет, слишком мягкий, чтобы быть огнём.

Я пристально посмотрела на свою кожу и ощутила, как в груди поднимается холодный ужас. На запястьях, словно прорастающая сквозь кожу лоза, появились причудливые узоры. Тонкие линии оплетали руки, создавая витиеватые, извивающиеся узоры.

Чувство тревоги расползалось по телу, сдавливая горло, заставляя сердце колотиться о рёбра, как пленённая птица.Что это значит?!

Закусила губу, но боль не помогла вернуться к реальности.

Если этот человек за стеной знает меня… может, он знает и ответ? Я сделала глубокий вдох, голос всё равно прозвучал хрипло, неуверенно:

– Ты… – я замялась, чувствуя, как слова застревают в горле. – Ты знаешь, что это за знаки у меня на руках?

За стеной повисла короткая тишина, и на мгновение мне показалось, что он не станет отвечать.

– Брачные узоры.

Я замерла.

– Брачные? – повторила я.

– Да. – Голос за стеной был раздраженным, будто он разговаривал с разбалованным ребёнком, который вдруг забыл простые истины. – У милорда тоже такие были.

– Были? – я почти зашипела, сквозь зубы, требуя объяснений.

– После измены… – продолжил он медленно. – Они пропадают у обоих партнёров.

Я моргнула, пытаясь осознать.

Брачные узоры… Я ничего не понимала. В каком мире я оказалась?

– Ты издеваешься надо мной? – резко выдохнула я, чувствуя, как паника накатывает, как гнев поднимается вместе с бессилием. – Какая ещё измена? Какой к черту брачный узор? Почему это на мне? Я вообще не знаю, что всё это значит!

Сосед за стеной устало выдохнул.

– Значит, госпожа совсем всё забыла?

Я фыркнула и уже перешла на крик:

– Да я не забыла! Я вообще никогда этого не знала!

Он на секунду замолчал, и я услышала, как он сдвинулся с места, будто приблизился к стене.

– Что ты несёшь…? – голос его изменился, перестал быть вежливым.

Я прикрыла глаза, проклиная всё это безумие.

– Мне снова повторить? – я открыла глаза, глядя в тьму, будто могла увидеть его. – Меня зовут не Ниара. Моё имя совершенно другое. И… я жила в другом мире.

Сосед молча выслушал, не перебивая. И когда я уже думала, что он просто решит меня высмеять, он вдруг произнёс:

– Госпожа… Вы не притворяетесь. У вас действительно забвение.

Сосед за стеной замолчал, и на мгновение мне показалось, что он просто уйдёт в себя, не пожелав больше ничего объяснять.

Но затем раздался его голос, на этот раз – напряжённый, с каким-то удивлением, будто он наконец увидел чего-то не замечал раньше.

– Раз узоры светятся… – протянул он, будто проверяя эту мысль на вкус. – То измены не было.

Я моргнула, но не успела вставить ни слова.

– Третьего не дано, – добавил он. – Либо узоры исчезают, либо остаются. Если они светятся – значит, связь не разорвана. Значит, измены не было.

Судорожно сглотнула, пытаясь осмыслить услышанное. Но слова сосед продолжал рассуждать вслух:

– Только вопрос… почему этого не заметил милорд?

Открыла рот, и прежде чем успела подумать, сболтнула:

– Но когда я проснулась, их точно не было!

Воздух сгустился, и в этой тишине я почти почувствовала, как в голове "соседа" роются мысли.

– Что ты сказала? Повтори!

– Я увидела их только сейчас. Когда факелы погасли. До этого их точно не было.

– Это… невозможно, – в его голосе впервые прозвучало настоящее потрясение. – Брачные узоры нельзя скрыть, нельзя подделать. Они либо есть, либо нет. Значит, что-то пошло не так. И нужно выяснить что.

– Охрана! – голос соседа резко прорезал тихое, затхлое пространство темницы, эхом отдаваясь по каменным стенам. – Мне нужно поговорить с милордом!

Он не просто позвал, он потребовал.

Я вздрогнула, не ожидая такой резкой реакции, но прежде чем я смогла что-то сказать, далеко в коридоре раздался раздражённый голос.

– Заткнись уже, ублюдок.

Мой сосед захохотал. Глухо, хрипло, почти с вызовом.

– О, так ты всё-таки тут? – протянул он, явно не собираясь так просто сдаваться. – Я-то думал, тебя унесли крысы.

Где-то в темноте послышался звук движения, но охранник не спешил подойти.

– Я сказал, заткнись. – Глухой, ленивый голос раздался снова, на этот раз ближе. – Ты уже в цепях, а теперь хочешь, чтоб я тебя ещё и избил?

– У меня есть новость для милорда. Он захочет это услышать.

Охранник фыркнул.

– Да всем плевать.

– Послушай меня внимательно, идиот, – сосед вдруг заговорил ровно, хладнокровно, без прежней игривости. – Если милорд узнает, что ты не сообщил ему, а это окажется важным…

Он сделал паузы, давая тому додумать фразу самому. Я напряглась, чувствуя, что этот разговор начинает набирать обороты. Но охранник, похоже, был либо слишком тупым, либо слишком ленивым, чтобы волноваться.

– Заткнись, пока я сам не заставил.

Мой сосед выругался.

– Тупая скотина, – пробормотал он, уже тише, но с явным раздражением.

Глава 8.

Медленно опустилась на грязную тонкую ткань, что жалко лежала на каменном полу, и сразу же почувствовала, как влага пронизывает её насквозь, напоминая, что этот камень давно впитал в себя сотни жизней, отчаяние и боль заключённых.

Темница не просто была холодной – она была мёртвой.

Сжалась в комок, стараясь не прикасаться к сырой земле лишний раз, но тщетно. Холод уже проник под кожу, заполз в кости, змеёй свернулся в животе.

Но даже в этом полудрёме, балансируя между реальностью и сном, мне нужен был якорь.

Что-то живое, настоящее. Я тихо, почти шёпотом спросила:

– Как тебя зовут?

Сосед за стеной помедлил.

А затем раздался его голос, пропитанный насмешкой, но он уже был не таким резким, как прежде.

– Вы забыли даже это, почтенная госпожа?

Я плотнее закрыла глаза, стиснув зубы. Для него я просто женщина, потерявшая память. Не чужая душа, оказавшаяся в невиданном мире, запертая в теле королевы, которую все ненавидят.

Просто амнезия. Просто ещё одно последствие её измены. Он вздохнул, а затем продолжил:

– Я Ульрих.

Имя было незнакомым, но ощущалось так, словно я должна была его знать.

– И надеюсь, раз уж нам довелось познакомиться заново, что мы будем в лучших отношениях, чем до вашей потери памяти.

Его голос был полон скрытого раздражения, недоверия, возможно – горечи. Я перекатилась на спину, глядя в чёрный купол темницы, скрытый мраком, и тихо, устало прошептала:

– Милорд хочет меня казнить.

– Значит, прежде чем казнить, придётся разорвать узы.

Я резко выдохнула.

– Какие ещё узы?!

Ульрих фыркнул.

– Брачные, разумеется.

– Но… разве он не может просто…

Я не смогла закончить, но Ульрих понял и так.

– Нельзя убить того, с кем связан узами.

– Что ты имеешь в виду?

– Связь дракона нерушимая. Пока узы между вами существуют, ты принадлежишь ему, а он – тебе. Хоть он тебя ненавидит, хоть хочет стереть с лица земли, пока связь жива, он не может тебя убить.

В животе свернулось странное чувство. Значит… он связан со мной?

Но как, если я не та, кем он меня считает?

– Значит, если он хочет меня казнить… – я запнулась, но Ульрих уже продолжил за меня:

– Он должен разорвать узы. А этого ещё никто по собственному желанию не делал.

– Почему?

– Обряд тяжёлый. Не все выживают после него.

Я замерла. Камера снова наполнилась звенящей тишиной. Не все выживают. Лаэрион хочет моей смерти настолько сильно, что готов пройти через ритуал, который может убить его самого? Настолько сильно ненавидит меня?

Сон не приходил. Холод казался незначительной мелочью по сравнению с тем, что бурлило внутри. Связь. Узы. Разрыв.

Я перебирала их снова и снова, пытаясь найти логическое объяснение, но ничего не сходилось.

Как я могла быть с ним связана, если я – не она? Если я пришла из другого мира?

Зажмурилась, пытаясь прогнать эти вопросы, но они цеплялись за сознание, не давая ни малейшего шанса на покой. Я чувствовала себя узницей не только здесь, в этой темнице, но и в собственном теле. В жизни, которая мне не принадлежала.

Из-за стены раздался глухой вздох, будто Ульрих тоже устал от моих бесконечных мыслей.

– Спи, госпожа.

Я вздрогнула, голос прозвучал нежданно мягко. Не как раньше – без насмешки, без колкости. Молча смотрела в пустоту, в темноту, которая накрывала камеру, как чёрный саван.

– Утром тебя ждёт суд.