Кладу в пакет две, называю цену.

Девушка (замечает на прилавке ароматизированные спички):

– Спички еще положите.

Я:

– Да, за спички еще тридцать.

Девушка (недовольно):

– Они дают нам спички бесплатно вообще-то.

Я (с интересом):

– Кому «вам» и кто «они»?

Девушка (с презрением):

– Они всегда дают нам спички просто так, когда мы берем две свечи!

Я (вежливо):

– Они – это я. Действительно, я иногда дарю спички бесплатно нашим корпоративным клиентам, если у нас праздники, или новые продукты, или промоушн. Вы корпоративный клиент? Простите, пожалуйста, что я вас не узнала. Обычно корпоративными клиентами занимается другой человек, поэтому вам надо было сразу представиться, нам тяжело всех запомнить в лицо. Вы откуда?

Девушка (надменно):

– Вы не поняли. НАМ. ВСЕГДА. ОНИ. ТУТ. ДАЮТ. СПИЧКИ. БЕСПЛАТНО. КОГДА МЫ. ПОКУПАЕМ. ДВЕ. СВЕЧИ.

Я (пожимаю плечами):

– Не понимаю, кто такие эти «они». Смотрите, если вам тут кто-то дал спички бесплатно, это была я или в крайнем случае Селин. Вы на кого ссылаетесь? Селин? Вы ее корпоративный клиент?

Девушка:

– Я ссылаюсь на тех, у кого мы тут обычно покупаем свечи! Они дают нам бесплатные спички, а вы не даете!

Я (терпеливо):

– Я не понимаю. «Они» – это же мы и есть! И да, мы иногда, когда праздники или у нас какой-то новый продукт, дарим спички корпоративным клиентам. Но это не правило. И сейчас мы так не делаем. Но я могу дать вам спички, конечно же, если вы наш корпоративный клиент. Вы корпоративный клиент? А кого вы представляете?

Девушка (устало):

– Обычно за свечками приходит другой ассистент, а не я. И ей они всегда дают спички!

Я (вздыхаю):

– Кто «они»? И кто «вы»?

Девушка (злобно):

– Я поняла. Спасибо.

(Уходит.)

Проверяю ее чек – она из шоурума Кельвина Кляйна. Самого конспиративного шоурума в мире.

Проводим совместный ивент с французским чайным домом «Очарование». Директор чайного дома – очень милая девушка, крошечная брюнетка с живыми и яркими темными глазами, ее зовут Франсуаза. Между ней и американской редакторкой журнала, забежавшей к нам на огонек, происходит диалог:

– Франсуаза, мон шер! У вас такой прекрасный американский акцент! По вам даже не скажешь, что вы из Парижа!

(Да, это звучит как комплимент.)

– Спасибо, дорогуша, я очень стараюсь! Иногда, когда мне что-то нужно от людей и надо притвориться холёсенькой францюзской девоцькой, я говорю вот так, усиливая французский акцент, но вообще да, я стараюсь говорить как американка! Это помогает! Легко всем дурить голову.

– А как вам удалось научиться именно американскому акценту? Лондон же близко там от вас.

– Я осознанно старалась. Ненавижу британский акцент. Они говорят так, как будто бы у них Правильный Язык. Все выговаривают Правильно!

– Да-да, а наш язык для них такой кривой, заплетающийся, комичный. А они – Правильные. Да какие они правильные! У них там пиздец в стране творится.

– Абсолютно! У них из правильного – только язык. Подчеркивают за счет произношения, какие они идеальные.

– В Лондоне, может, и идеальные, все-таки столица. А в провинции вы были? Да там полная разруха! Манчестер, например. Да там все девочки в тринадцать лет беременные! С животами огромными ходят! И рожают все!

(Пауза.)

– В Манчестере? Беременные?

– Да! Вы что, не читали! Всякий раз, когда читаешь новости про беременного тинейджера – это Манчестер. Там из десяти беременностей семь – это тринадцати-четырнадцатилетние девочки. Да погуглите! Просто погуглите «Манчестер Беременная Девочка Подросток».

(Пауза.)

– Правда?

– Я вам говорю, просто погуглите «Манчестер Беременная Девочка», вы поразитесь!

Стоит ли говорить, что мой вечер прошел с пользой.

Очень спортивная белая девушка в легинсах:

– Я хочу купить самую большую свечу. За семьсот долларов. Почему она так высоко? Я не могу дотянуться.

Я (с пониманием):

– Потому и высоко. Иначе все бы дотягивались и пытались ее поднять. Это опасно.

Девушка (возмущенно):

– Я хочу поднять ее, чтобы понять, какая она!

Я (качаю головой):

– Это невозможно. Она слишком высоко. Мы ее специально туда поставили, чтобы не искушать людей поднять ее и понять, какая она. Давайте я принесу вам ее прямо в коробке новую и вы поймете. Можете даже достать оттуда, порассматривать. Так ведь даже лучше.

Девушка (брезгливо):

– Ладно, не надо. В смысле, принесите, и я ее просто куплю.

(Расплачивается.)

– Она же идет со спичками?!

Я (вежливо):

– Нет, она не идет со спичками, спички стоят 30 долларов, но поскольку вы купили у нас такую дорогую хорошую свечу, я буду счастлива подарить вам наши прекрасные длинные ароматические спички как маленький бонус!

Девушка (поправляет):

– Она ИДЕТ со спичками. В прошлый раз она ШЛА со спичками. Тут свеча всегда ИДЕТ со спичками, если вы не знали.

Я (пожимаю плечами):

– Я такого не припомню. Но мы искренне рады подарить вам спички, конечно же, в благодарность за вашу лояльность бренду! Вот наш выбор спичек – какие вам нравятся?

Девушка (выбирает):

– Я возьму все три коробки. Спасибо.

Я:

– К сожалению, это невозможно. Они стоят тридцать долларов, я не могу отдать вам бесплатно три коробки.

Девушка:

– В прошлый раз я покупала свечу Интермеццо и она шла со спичками!

Я:

– Да не шла она! Это был подарочек!

Девушка:

– Хорошо, подарочек. А теперь я беру свечу в два раза больше, поэтому она должна идти с ТРЕМЯ спичками. Вы что, не понимаете, что ли, как это работает?

Я (копаясь в телефоне):

– Извините, пожалуйста, я только что сверилась с менеджером. Это была акция. Свеча уже не идет со спичками. Акция окончена, спички стоят тридцать долларов, с вас еще девяносто долларов, спасибо.

Девушка (мрачно):

– Я заберу две коробки хотя бы.

Я:

– Это будет кража. Шестьдесят долларов.

Девушка (еще более мрачно):

– Хорошо, давайте одну.

Я:

– Хорошо, берите одну, я скрою от менеджера, что вы украли спички. Всего хорошего!

Возмущенная пожилая женщина:

– Я купила недавно у вас свечу и хочу ее вернуть, потому что она мне не нравится. Это возможно?

– Если вы не жгли ее и коробка в нормальном состоянии, конечно же, вы можете обменять ее на ту, которая вам понравится.

– А просто забрать деньги обратно нельзя? Мне тут никакие не нравятся.

– Нет, на чеке написано, что мы не возвращаем деньги, но с радостью обменяем свечу на ту, которая вам покажется наименее неприятной.

Женщина (с укором):

– Если бы вы мне это сразу сказали, я бы тут ничего не покупала.

Ну кто ж знал.

Девочка в восторге смотрит на скульптурку «Благодать господня» в виде восковой ладошки.

– Какая милая ладошка! Какие у вас есть цвета?

Я (радостно):

– Вот есть бирюзовая, вот мраморная, вот слоновой кости, а вот еще розовая, также есть черная, но ее нет на полочке.

Девочка (заинтересованно):

– Я хочу посмотреть на черную!

Я:

– Ой, это будет сложно. Они очень цельно упакованы, и распаковать такую ладошку – сложнейшее искусство. Я всегда страшно боюсь, что я распакую, а обратно упаковать не смогу. Вы прямо хотите ее купить? Может, лучше мрамор? Это очень хороший цвет.

Девочка (уверенно):

– Да, я хочу именно черную.

Я (приношу коробку с черной свечой-ладошкой).

Девочка:

– Распакуйте ее, я хочу посмотреть, что я покупаю.

Я:

– Я попробую. Я очень боюсь что-то сделать не так.

Девочка:

– Я хочу посмотреть на нее.

Очень аккуратно распаковываю коробочку, разворачивая и разматывая тонкие слои марли, папиросной бумаги и ватных саванов, которыми трепетно укутана ладошка. Наконец-то достаю ее салфеточкой.

Девочка (тянется, хватает рукой):

– Дайте я посмотрю.

Я (умоляюще):

– Вы ее точно купите? Если вы не уверены, давайте вы просто посмотрите и не будете трогать.

Девочка (упрямо):

– Да, я хочу черную.

(Изучает ладошку, вертит в руках.)

– Ясно, спасибо. Я, пожалуй, возьму ладошку цвета мрамор.

Впору открывать новый хештег #забылинакрыльце.

На этот раз на крыльце забыли старательно исчерканные гайдлайны для работников Zara. На них написано, что, если кто их скопирует, тот сразу в тюрьму попадет. Борюсь с желанием выложить фото.

Скопировала бизнес-модель «Зары» для знакомых, имеющих отношение к лакшери-брендам, отнесла текст обратно на крылечко и оставила там. Через 10 минут мне его принес лендлорд, похожий на маньяка-убийцу белый человек с красивым лицом и итальянской фамилией. Именно ему принадлежит здание номер 248 по улице Елизаветинской.

– Это вы тут оставили?

– Нет, это не я.

(Мнется, вкрадчиво):

– Может быть, все-таки вы…

– Нет, это кто-то забыл тут.

(Совсем смущенно):

– Не может быть… Вдруг вы…

Я:

– Вы что, снова наблюдали за мной через видеокамеру, которая на вашем подъезде висит?!

Молчит.

– Хорошо. Если вы наблюдали за мной через видеокамеру и вам стыдно прямо сказать, то да, я их принесла и сюда положила. Но отмотайте свою запись назад! Увидите, что за пять минут до этого я их оттуда же и забрала, чтобы сфотографировать на память – видите, тут написано, что копирование запрещено под страхом смерти. Поэтому я их тут же унесла в бутик и скопировала. А потом решила их вернуть на место, потому что выглядит так, что это важные бумаги. Вдруг забывший это человек, например, хватится и вернется. Поэтому пусть полежит тут до вечера.

Владелец дома (с усилием):

– А потом?

Я (уверенно):

– Потом я их могу выбросить. Но в общую мусорку. Если я их выброшу в нашу мусорку, Селин решит, что я тайком работаю в «Заре».

В бутик заходят два нарядных хасида.

Торжественно:

– Здравствуйте! Вы еврейка?

Я (услужливо, с некоторой печалью в голосе):

– На ноль целых четыре десятых процента.

Хасиды:

– Что?

Я:

– Еврейка на ноль целых четыре десятых процента. Увы. Я ожидала большего.

Хасиды:

– Это как?

Я:

– Ну, 23andme. Сама не знаю как. Родители тоже не дают никакой информации. Я была уверена, что во мне намного больше еврейской крови. Это не считается вообще, да?

Хасиды:

– Извините.

Уходят.

Я так и знала, что этого недостаточно.

#какиеизнихдлиннее

Селин попросила заменить ее на часик, и это золотой часик.

Заходит белый мужчина в белой рубашке:

– Я пришел купить длинные свечи. У вас есть две разновидности, и мне нужны те, что длиннее.

Я (радостно):

– Вот они все тут. В этих двух отсеках слева – вот этих, видите? – лежат все наши длинные свечи. Все, что осталось. Но их тут довольно много. Остальные в остальных отсеках – короткие.

Мужчина (смотрит на длинные свечи, переводит взгляд на короткие, вынимает одну):

– Это короткая? Или это длинная?

Я (уже не так радостно):

– Это короткая. Длинные в двух отсеках слева.

Мужчина (смотрит):

– Это все длинные, что есть? Или есть еще длинные? Вот эти (вынимает одну из свечей справа) у вас длинные?

Я (упавшим голосом):

– Это короткая. Эти короткие. Длинные лежат только в этих двух отсеках слева исключительно, и все. Все, что справа, – они короткие.

Мужчина (утвердительно):

– Ясно. А такие же, как у меня в руке, только длинные, у вас есть?

Я:

– Нет, длинные только в этих двух отсеках слева, там весь выбор.

Мужчина:

– А среди них есть цвет, который я держу в руке?

Я:

– Нет, среди них только те цвета, которые вы видите.

Мужчина: