Тени Овидии (страница 15)
Овидия почувствовала на себе взгляд Ноама, но не смогла заставить себя ответить на него. Им ничего не оставалось, как направиться к очереди и встать в ее конец, в то время как полицейский продолжил останавливать других пассажиров.
Некоторое время они стояли молча. Наконец, Ноам откашлялся и произнес:
– Успокойся, – сказал он. – Скоро мы отсюда выйдем. Хотя, если учесть, что где-то здесь бродит убийца, нам придется быть еще более осторожными.
Овидия кивнула. Ни на какие другие слова и жесты у нее просто не было сил.
Убийство.
Убийца.
Эти два слова как заведенные крутились у нее в голове, и переключить свои мысли на что-то другое у нее совершенно не получалось. Впрочем, была еще одна фраза, которая не имела к первым двум словам никакого отношения, но при этом кружилась вместе с ними, заливая мозг чем-то не имеющим отношения к страху, чем-то очень приятным.
«Ваша супруга обворожительна».
Наконец, подошла их очередь, и серьезный полицейский, представившись сотрудником Скотланд-Ярда, попросил молодых людей предъявить документы.
– Мне нужны ваши проездные билеты, имена и фамилии, возраст и место рождения.
Овидия тяжело сглотнула. Почему? Почему это дурацкое убийство должно было случиться именно в этот день?!
– Конечно.
Заметив сомнение в голосе Ноама, полицейский внимательно посмотрел на него, и перелистнув страничку в блокноте, приготовился записывать.
Ноам тем временем как мог старался тянуть время и не спеша ощупывал свои карманы, делая вид, что не знает, где билеты. Овидия молча наблюдала за происходящим, чувствуя, как ее желудок сжимается, а в горле скапливается комок.
– Вот, пожалуйста.
Полицейский осмотрел билеты, быстро записывая что-то в блокноте.
– Прибыли из Винчестера, – проговорил он, продолжая осматривать документы. – Имена и причина вашего визита?
Ноам и Овидия переглянулись. Действовать нужно было быстро. Сейчас.
– Ной и Оливия, – быстро ответила Овидия. – Это мой муж. Мы приехали в Лондон на медовый месяц. Хотим отпраздновать начало совместной жизни, осматривая ваш прекрасный город.
Ноам вздрогнул. Но вовремя совладал с замешательством и, приподняв одну бровь, промолчал. Серая Ведьма тем временем продолжала смотреть на полицейского.
– Фамилии? – потребовал тот, не обращая особого внимания на разъяснения Овидии.
Тут пришло время реагировать Ноаму:
– Роджерс. Ной и Оливия Роджерс. Мы оба из Винчестера. Моей жене девятнадцать лет, а мне двадцать.
Полицейский улыбнулся: создавалось впечатление, что данные, предоставленные мужчиной, убеждают его больше.
«Идиот», – подумала Овидия, глядя на него.
– Ясно. Вы можете быть свободны. Вот вам портрет предполагаемого убийцы, – с этими словами он протянул им рисунок, на котором был изображен худощавый тип с бородой и в шляпе.
Овидия подумала, как человек, столь слабый на вид, мог попытаться совершить убийство. На секунду ей пришло в голову, а не он ли убил Элию. Но нет. Это было невозможно. Преступления совершились с разницей в несколько часов. А одна только поездка из Винчестера в Лондон занимает ночь.
Овидия почувствовала, что Ноам тянет ее от стола с полицейским к выходу, и двинулась за ним. Лишь отойдя на безопасное расстояние, девушка смогла вздохнуть с облегчением.
– Твой муж? – выпалил Ноам.
«О, нет. Не сейчас».
Она не готова была сейчас обсуждать это с Ноамом.
– Я подумала, что сказать так будет лучше всего. Тебе не кажется?
Ноам странно посмотрел на нее. Пытаясь скрыть смущение, Овидия продолжила:
– Это звучало не так уж безумно. К тому же предыдущий полицейский сам подумал, что я твоя жена. Будет безопаснее, если лондонцы станут считать нас супружеской парой. К сожалению, среди Нечувствительных у мужей больше превосходства и власти над женщинами, зато они защищают их. Впрочем, все это нас не касается. Мы же не всерьез.
– Значит, будем представлять, что мы семейная пара.
– По крайней мере, пока все это не закончится – да.
– Ной и Оливия? – в тоне Ноама слышалась насмешка.
На этот раз Овидия посмотрела на него, немного покраснев.
– Нужно было отвечать быстро. А ты стоял и молчал.
– Спасибо, Уинтерсон, – неожиданно искренне проговорил Ноам. И Овидии пришлось отвести глаза, чтобы скрыть смущение.
– Нам следует договориться о том, как мы встретились и как поженились на случай, если такой вопрос возникнет, – добавила она.
Они остановились, и Овидия почувствовала холод: противный сыроватый ветерок пронимал до костей. Но жаловаться на погоду ей сейчас хотелось меньше всего. Ноам смотрел по сторонам, делая вид, что разглядывает местных жителей, а сам думал о словах Овидии.
– Это хорошая идея, Овидия. Даже великолепная. Но мы все равно должны будем проявлять осторожность. И боюсь, что, к несчастью для нас обоих, нам придется на публике демонстрировать нашу привязанность друг другу. Чтобы у людей не оставалось никаких сомнений.
– Если это поможет доказать мою невинность, я согласна.
На этих словах Ноам как-то странно встрепенулся, после чего подошел к Овидии очень близко и шепотом спросил:
– Невинность? О какой невинности ты говоришь сейчас?
Овидия широко открыла глаза. Краска залила ее щеки. Нет, она спокойно могла говорить на подобные темы. Но не в таком месте, где все сказанное могло в любой момент стать достоянием ушей Нечувствительных, для которых интимные отношения были куда более табуированной темой, чем для Чувствительных. Да их повергнет в шок одно только упоминание о близости мужа и жены.
«О какой чепухе я сейчас переживаю», – промелькнуло в голове у Серой Ведьмы.
– Знаешь, Ноам, меня немного беспокоит, что, когда я говорю серьезные вещи, ты все в шутку переводишь.
– Мы докажем, что ты невиновна, – очень серьезно ответил Ноам. – Даже не сомневайся.
Овидия смотрела в его полное решимости в лицо и в очередной раз спрашивала себя: зачем он ей помогает. Не лучше ли было остаться в Винчестере, купаться в роскоши и неспеша выбирать себе девушку из десятков желающих?
– Раз уж мы сейчас притворяемся мужем и женой, – сказал Ноам, подавая Овидии руку, – предлагаю тебе воспользоваться привилегиями, которые дает этот статус. – И для начала скупим весь имеющийся в Лондоне крепкий алкоголь.
– Хоть в чем-то мы с тобой согласны, – улыбнулась Овидия, внутренне благодаря Ноама за то, что в очередной раз смог снять напряжение дурацкой шуткой.
И не теряя больше ни минуты, они покинули станцию. Но ощущение, что все жители Лондона были тайными шпионами, которые высматривали ее, не покидало Овидию. Ноам, чувствуя, как крепко сжимает руку его спутница, чувствовал это, но не подавал виду. И совсем скоро они утонули в лондонской толпе, в дурнопахнущем воздухе и серости этого города.
11
1 ноября 1843 года.
Лондон, Англия.
Начало дня в шумном Лондоне было совсем не похоже на тихие сельские утра в родном Винчестере.
Сотни людей разных классов и происхождения сновали туда-сюда, не обращая друг на друга никакого внимания. Овидия пыталась как можно внимательнее рассматривать их, чтобы не пропустить появления кого-нибудь из членов Общества или Дезертиров. Впрочем, будь кто-то из них рядом, сердце подало бы ей знак, даже если бы она завязала глаза. Но нет. На всем пути в Камден Таун им не встретилось никого похожего.
Ноам объяснил, что некто, на чью помощь он рассчитывал, находился в этом районе города. И что прежде, чем прийти к этому таинственному «некто», им нужно сообщить о своем визите – иначе их не примут, таковы правила.
– Ты его боишься? – спросила Овидия, глядя на твердый подбородок своего спутника и думая о том, может ли Ноам вообще чего-нибудь бояться.
– Тех, от кого мы с тобой бежим, я опасаюсь больше, – ответил Ноам.
Овидия промолчала.
Дома тем временем становились все ниже, и уже были больше похожи на те, что она привыкла видеть в Винчестере. А люди, одетые в одежду представителей высшего класса, почти перестали встречаться.
На углу улицы Ноам остановился, и Овидия проследила за его взглядом. Клинхарт смотрел на здание, над входом которого красовалось слово: Пансион.
– Мы останемся здесь на ночь. Сейчас мы зайдем внутрь, я буду говорить, а ты постарайся выглядеть как можно спокойнее.
– Конечно. Тебя же не подозревают в… – и Овидия осеклась, опасаясь, что кто-то может услышать страшное слово.
– Меня не подозревают, а тебя да. И поэтому я тут. Чтобы защищать тебя.
С этими словами он потащил ее к лестнице, которая вела ко входу в пансион. И по движениям Клинхарта Овидия поняла, что он сердится на нее. Ничего, она извинится перед ним. Чуть позже.
Внутри пансиона было мрачновато: холл освещали только несколько свечей. В полумраке угадывались очертания темной мебели. Справа у входа за стойкой сидел пожилой мужчина и что-то читал. Слева располагалась гостиная, сквозь открытую дверь которой Овидия увидела несколько мужчин с газетами, горничную, убиравшую столы для завтрака и камин, который полыхал на полную мощность, что для этого времени суток оказалось Овидии странным.