– Оливье умею, и именно с красной рыбой. А борщ не очень. Борщ Марфа отлично готовит и всегда меня зовет на него.

– Марфа Полянская, официальный опекун твоего сына? – взгляд мужчины напротив становится цепким, словно крючок, за который зацепилась доверчивая рыбка.

– Откуда ты все это знаешь? – я вскидываю на него взгляд. Мысли снова начинают лихорадочно метаться в черепной коробке, возвращая в нее боль и барабанный грохот. Возвращается паника, руки дрожат так, что мне приходится поставить чашку, чтобы не расплескать кофе.

Вместо ответа Вячеслав встает, открывает холодильник и внимательно рассматривает его содержимое. Достает с дальней полки бутылку водки, которую я храню для компрессов. Открывает, нюхает, удовлетворенно кивает. Молча лезет в шкафчик с посудой и достает оттуда ликерную рюмочку. Наливает до половины и вкладывает мне в пальцы.

– Давай-ка, выпей. Чувствую, коньяка тебе будет маловато на таком взводе, а водка в самый раз.

– Не пью я водку! Это для компрессов! – пытаюсь поставить рюмочку на стол, но пальцы Вячеслава накрывают мои, не позволяя.

– Влада, просто выпей. Разговор нам предстоит непростой, а ты в нервенном состоянии, – так и сказал «в нервенном»!

Я хихикаю и неожиданно для себя подношу рюмку к губам. Морщусь от запаха и одним глотком опрокидываю содержимое. Тяжело дышу открытым ртом и вытираю выступившие слезы – ну и гадость, как это можно пить и получать удовольствие! Правда, в голове после этого мгновенно проясняется, а паника отступает.

– Умничка. Теперь кофе в сторону, ешь бутерброды и пьешь чай, сейчас заварю, – распоряжается наблюдающий за мной Вячеслав. По-хозяйски включает чайник, начинает открывать шкафчики в поисках заварки. И делает все так спокойно, будто так и нужно.

– Ты чего раскомандовался? Это не твой дом, а я тебе никто, – огрызаюсь я и без перехода:

– Откуда ты все обо мне знаешь, Вячеслав Говоров?! Кто ты такой?!

Глава 9

– Откуда ты все обо мне знаешь, Вячеслав Говоров?! Кто ты такой?! – восклицаю я.

Он садится за стол, делает еще один глоток кофе и отставляет чашку. Складывает руки в замок и задумчиво отвечает:

– Скажем так… Я парень, к которому обратились серьезные люди с просьбой найти того, кто вчера в ресторане отмутузил сына депутата Шелепова.

Целую минуту я пытаюсь осознать услышанное. Потом начинаю нервно хихикать.

– К тебе обратились с просьбой найти тебя самого… Почему к тебе? Ты частный детектив? Спецагент Джемс Бонд или кто там у нас среди подобных персонажей? Или ты крутой мафиози?

– Я похож на криминального элемента? – удивляется Вячеслав.

– Понятия не имею, как выглядят представители мафии. Просто предполагаю, что раз к тебе обращаются с такими просьбами, значит ты очень крут.

– Я очень крут, – подтверждает он на полном серьезе.

– Странно только, что тебя не смогли опознать по записям на видеокамерах. Меня-то мгновенно вычислили, хотя я живу не по прописке, и номер телефона у меня корпоративный, а не личный. Фамилию поменяла много лет назад, – я все это перечисляю, и холодок страха ползет по рукам, затекая куда-то в горло – с кем я связалась?! Кем может быть человек, которого ищут с помощью специальных людей, причем его самого и нанимают для этого? Это же так просто в наше время – найти человека, если есть записи камер, и никакие спецслужбы для этого не нужны.

Даже я, далекий от всего такого человек, прекрасно знаю, что имея фотографию, хоть и плохого качества, можно быстро узнать фамилию, имя и многое другое с помощью того же Яндекса или Google. Еще есть специальные интернет-сервисы, которые ищут лицо человека. Да с помощью бесплатных расширений для браузера это можно сделать за очень короткий срок!

– Чтобы тебя найти, было достаточно сделать звонок твоей подруге, которая заказывала столик на вечер. Девушка явно большим умом не отличается. Когда ей наплели, что нашли в туалете вещицу, забытую ее подругой, то есть тобой, она мигом сдала твой номер телефона. Ну а меня не смогли опознать по записям с видеокамер ресторана, потому что их нет, – отвечает на мой вопрос Вячеслав.

– Чего нет, записей или камер? – туплю я. Значит, Олег нашел меня через Стешу. Узнали, кто бронировал столик, с какого номера телефона. А дальше не подозревая ничего такого, Стеша назвала им мой номер телефона и имя.

– Записей нет. Исчезли совершенно мифическим образом. Даже будь они, найти меня через соцсети или другие ресурсы в интернете невозможно, меня там просто нет, – поясняет мужчина и просит. – Можешь сделать мне еще кофе?

Встаю, начинаю машинально насыпать зерна в емкость кофеварки, наливать воду. Достаю чистую чашку с полки и все это время обдумываю сказанное Вячеславом…

– Ты из каких-то спецслужб? – произношу, наконец, единственную возникшую у меня реалистичную идею.

– Примерно, – кивает он, забирая из моих задрожавших рук чашку. – Но давай поговорим о тебе. Отец твоего сына – младший Шелепов?

– Правильно, – глухо произношу и боком неловко шлепаюсь на стул – ноги не хотят держать. Что-то я совсем расклеилась, словно кисейная барышня девятнадцатого века которую отказался сватать лишивший невинности гусар.

– Почему ребенка от него скрываешь? Я ведь правильно понимаю, что он о сыне понятия не имеет?

– Правильно, – повторяю как попугай. – Не имеет.

– В чем причина?

– Зачем тебе это знать? – вяло удивляюсь.

– Потому что это странно, прятать ребенка настолько тщательно, что даже официально не числиться его матерью, – взгляд мужчины напротив становится острым, словно клинок. Разрезает мое сердце, выпуская из него надежно похороненные страшные воспоминания.

– Из-за отца Олега, старшего Шелепова, – произношу неживым голосом. Меня начинает знобить, и я обхватываю плечи руками, пытаясь согреться и остановить дрожь в теле.

– Что со старшим Шелеповым? Давай подробно, Влада. Только так я смогу тебе помочь, – жестко произносит Вячеслав, и я вскидываю на него удивленный взгляд.

– Помочь? Какая помощь мне нужна, в чем? Не думаю, что следствие сможет предъявить мне серьезные обвинения в причастности к травмам Олега…

– Не в этом дело, милая Влада, это мелочи, – перебивает меня Вячеслав. – Проблема в том, что практически сразу после твоего с Олегом Шелеповым телефонного разговора, его убили. В той самой больнице, куда он лег с якобы травмами, полученными в результате побоев. И если бы его застрелил киллер, к тебе вопросов бы не было – где ты, и где профессиональный убийца. Но его убили… очень по-бытовому, по-женски, я бы сказал.

– Убили… – оторопело шепчу я. – Он же вот только что был жив….

– Угу, был жив, а потом раз, и не жив. Теперь тебе вряд ли удастся отсидеться в уголочке, Влада Сергеевна Сокольская. Историю твоих давних отношений с сыном депутата Вадима Шелепова обязательно вскроет следствие. А если не оно, то его отец постарается все раскопать – единственный сынок, как-никак, погиб. Наследник капиталов, отцовская надежда и гордость… Поэтому в твоих интересах рассказать мне все, как на духу, Влада.

Глава 10

Я сдавливаю ладонями виски, в которые с новой силой вгрызается боль.

– Ужас какой-то, – шепчу хрипло. В голове никак не укладывается, что Олега, который всего час назад угрожал мне по телефону, больше нет. Разве так бывает, где была охрана больницы, служба безопасности его отца или собственная? Почему никто не предотвратил нападение?!

– Как такое могло произойти? – неверяще мотаю головой. – Не может такого быть!

– Ты его жалеешь, Влада? Старая любовь не ржавеет? – циничным, как мне кажется, голосом спрашивает сидящий напротив мужчина.

– Старая любовь не ржавеет, она высыхает, – качаю я головой. – Я не могу поверить, что его уже нет. Как бы там ни было, он был живым человеком. Наверное, мечтал о чем-то, планы строил. Может даже любил кого-то.

– Жениться собирался. На дочке своего бизнес-партнера, – в тон мне произносит Вячеслав. – Не знаю насчет любви, но девица хорошенькая, совсем молоденькая, наивная и неиспорченная. Опять же, папа в приданное за ней дает неплохой свечной заводик.

– Какой свечной заводик? – не сразу понимаю.

– Это из классики, Влада. Писатели Ильф и Петров.

– Конечно, «Двенадцать стульев»… – вспоминаю я. Встаю, наливаю себе чая и начинаю жадно пить, потому что в горле все пересохло и кажется начало трескаться.

– Рассказывай, Влада. Для чего тебе потребовалось прятать ребенка под чужой фамилией? – напоминает Вячеслав, когда я со стуком отставляю от себя пустую чашку. – И почему младший Шелепов не знал о рождении сына?

Я долго молчу, пытаясь заставить себя снова пережить те дни. Потом начинаю рассказывать.

– Когда Олег узнал, что я беременна, то решил, что это не его ребенок. Пришел в бешенство, обвинил меня в измене. Избил и изнасиловал, а потом выкинул из своей квартиры на лестничную площадку.

– Почему он так решил? – спокойно задает вопрос Вячеслав.

– Тебе нужны все подробности?! – я вскидываю на него злой взгляд – что за мозгоправство и выворачивание души?!

– Только те, что относятся к делу. Этот вопрос относится. Так почему он обвинил тебя в измене?

– Мы… пользовались презервативами. Всегда. Олег строго за этим следил. Но один раз презерватив порвался. Олег отвез меня в аптеку, но я купила не тот препарат. Просто не знала, что он не сработает и надо взять другой. Пыталась объяснить это Олегу, но он даже не стал слушать.

– То есть, это была не плановая акция с твоей стороны – залететь от мажорика и потом жить припеваючи на алименты? – усмехается Вячеслав и мне хочется его ударить за эту усмешку.

– Нет!

– Ладно, верю. На интриганку такого пошиба ты не похожа, Влада Сокольская. Дальше что?

– Сначала я хотела сделать аборт. Но потом поняла, что не смогу. Позвонила маме, думала она захочет мне помочь. Например, предложит жить у нее – своего жилья у меня не было, а она одна жила в четырёхкомнатной квартире, оставшейся от ее родителей. Но она сказала, чтобы я сама выпутывалась из этой ситуации. Тогда… тогда я пошла к отцу Олега, – признаюсь с трудом.

– Хотела попросить, чтобы он надавил на сыночка и тот женился на тебе? – на полном серьезе спрашивает Вячеслав.

– Не женился, но хотя бы помог деньгами – я училась на третьем курсе, жила в общаге. Подрабатывала немного и стипендию получала, но прожить с ребенком на эти деньги невозможно. К тому же, мне никто не позволил бы остаться с малышом в общежитии. В общем, я в таком состоянии была, что плохо соображала, поэтому и пошла к Вадиму Шелепову.

– И что он?

– Внимательно выслушал меня. Сказал, что должен убедиться, что это ребенок его сына и я сама предложила сделать генетический анализ.

– Сделали?

– Да. На десятой неделе беременности у меня взяли кровь, провели исследование, и… меня отправили на аборт. Прямо там же в клинике, где мы с Вадимом Шелеповым встретились, чтобы узнать результаты анализов, меня скрутили его охранники и потащили в операционную. Шелепов сказал мне, что их семья не примет этого ребенка от непонятной девки. И проблем в будущем им не надо, поэтому меня почистят.

– О каких проблемах речь? – голос Вячеслава звучит глухо и жестко.

– Я спросила его об этом. Шелепов ответил, что это сейчас я такая скромная, но он знает наше сучье племя. Что со временем я начну шантажировать его сына этим ребенком и качать из него деньги. Или начну на каждом углу орать, что сын депутата Шелепова обрюхатил меня и отказался жениться. Он как раз баллотировался в то время куда-то повыше, чем был. Десять лет назад имидж кандидата еще имел какое-то значение, поэтому старший Шелепов подстилал соломку везде, где мог. А так нет ребенка, нет проблемы и репутация отца, воспитавшего неправильного сына не пострадает.

– Как получилось, что аборт тебе не сделали?