Отель «Жар-птица» (страница 6)
– На «Жар-птицу» облизывается половина курортных пансионатов. При этом большинство из них являются новыми. Их владельцы открыли свой бизнес недавно, и я очень сомневаюсь, что у кого-то из них могла заваляться такая древность, как путеводная карта. Ты сказала, она была старой, так? Значит, ее отыскали на антресолях среди вещей, которые никому не нужны, но выбросить их почему-то жалко. Таким образом, круг подозреваемых сужается до пяти старейших санаториев курортной зоны. Их владельцы мои ровесники, и они неоднократно предлагали мне продать им нашу гостиницу. Мне бы не хотелось целиться пальцем в небо, поэтому я намерен сегодня вечером лично познакомиться с Максимом Ивушкиным.
– И что ты собираешься с ним делать?
– Разговаривать, моя дорогая девочка. Что же еще? А в процессе беседы посмотрю на его энергополе и попрошу показать мне чудесную карту. Я, как и ты, чрезвычайно люблю старые путеводители и считаю, что они гораздо лучше современных.
– А что в это время буду делать я?
– Ты будешь отдыхать. Считай, что сегодня у тебя внеплановый выходной. Можешь прямо сейчас отправляться домой. Или, скажем, в салон красоты. Ты как-то говорила, что хочешь обновить маникюр. Вот и займись этим. А я подежурю вместо тебя.
Он протянул ко мне руки. Я ухватилась за его ладони, встала со стула и крепко его обняла.
***
Домой я отправилась сразу после разговора с дедом. Внеплановый выходной – это ценность, которой пренебрегать нельзя.
Вообще, у нас с Валентином Митрофановичем есть утвержденный график дежурств: 5/2 – пять дней на ресепшене стою я, два дня – он. Когда была жива бабушка, мы с ней встречали гостей по очереди, а дед занимался только административной работой. После ее смерти он хотел нанять в «Жар-птицу» другого администратора, но не смог подыскать подходящую кандидатуру. Поэтому оставил все, как есть. Новый формат работы никого из нас не напрягал, и мы быстро к нему привыкли.
Порой мне приходилось работать сверхурочно – если у деда было много собственных дел. Но это случалось не так уж часто. Валентин Митрофанович строго следил, чтобы в субботу и в воскресенье его внучка могла отдохнуть. А сам работал без выходных.
– Мне достаточно вечеров, которые приходится коротать пять дней в неделю, – говорил он. – За вечер я успеваю сделать все домашние дела: и навести чистоту, и постирать белье, и прочесть книгу, и даже пройтись по магазинам. Что прикажешь мне делать, если в моем распоряжении окажется целый день? Я умру от скуки, Ульяна. Зато в гостинице всегда есть, чем заняться. Я не так сильно упахиваюсь, чтобы мне были нужны выходные.
Я в ответ только улыбалась и пожимала плечами.
Похоронив жену, дед замкнулся в себе. Соседи, коллеги и друзья были уверены, что Валентин Солнцев стойко перенес потерю супруги, и только я знаю, что это не так.
Он отменил субботние походы в кинотеатр, которые они с бабушкой совершали каждую неделю. Отменил прогулки по городу, катания на лодках, рыбалку, которую ранее обожал всем сердцем, и вылазки в курортную зону. Каждый раз, когда я вытаскивала деда «в люди» – на чью-нибудь свадьбу или юбилей – я ловила в его глазах печальные тени. С каждой улицей, с каждой песней, доносившей из старых кафе, у него были связаны воспоминания. И в них непременно была она – его Васёна, Васелинушка, Васелина.
Его любовь, друг, верный союзник, светлый всепонимающий ангел.
Скорбь по ней прочно сидела в глубине его широкой души, и спасала от нее только «Жар-птица». Работа деда не тяготила. Она его отвлекала, останавливала лавину воспоминаний, которая настигала и давила Валентина Митрофановича, когда он оставался один.
Мы с дедушкой жили раздельно. В день моего двадцатилетия они с бабушкой торжественно объявили, что я – девушка взрослая, а значит, должна отселиться в отдельную норку и самостоятельно выстраивать в ней быт. Их заявление являлось резонным: за несколько недель до этого разговора я окончила факультет сервиса и туризма и была устроена администратором в семейный отель.
Норка, в которой мне предстояло строить быт, располагалась через дорогу от норки моих стариков. Это был одноэтажный кирпичный дом – брат-близнец дома, в котором проживали они. Когда-то давно Солнцевы приобрели его для своего сына – моего отца. Так вышло, что папа не прожил в нем ни единого дня, и много лет его сдавали в аренду.
Внешне эти строения отличались друг от друга лишь цветом фасада: мой был желтовато-бежевым, бабушки и деда – белый с красной полоской вдоль крыши. Зато внутри они были разными.
Мы с дедом выкроили пространство жилищ в соответствии с собственным вкусом и потребностями. Так, в моем доме имелась спальня, гостиная с декоративным камином и большим книжным шкафом, просторная кухня, ванная и две кладовых, одну из которых я использовала, как гардероб. У деда же находились еще две гостевые комнаты (одна из них раньше была моей детской, а в другой обычно останавливался отец, когда приезжал в гости), кабинет и зимний сад, где бабушка разводила орхидеи, фиалки и померанцевые деревья.
Мой переезд в новое гнездо отмечали широко – с застольем, музыкой и хлопушками.
Зеленая улица, на которой располагались наши коттеджи, входила в частный сектор городской окраины. Здесь жили преимущественно чародеи, поэтому атмосфера тут была во всех смыслах волшебная. Ее газоны и тротуары всегда оставались чистыми и аккуратными, кирпичные и деревянные домики отделяли друг от друга тенистые скверы, уютные кафе, крошечные магазинчики и забавные детские городки с горками и качелями.
С соседями мы дружили. Совместно отмечать праздники нам было не в первой, поэтому с новосельем меня поздравляла вся Зеленая улица.
А через два месяца вся Зеленая улица так же дружно провожала в последний путь Васелину Солнцеву, которая в одно чудесное солнечное утро не проснулась в своей теплой супружеской постели…
Ярослав Сенин как-то сказал, что выходные даются людям, чтобы отдыхать, и портить их такими отвратительными делами, как уборка, стирка или, не дай бог, перекапывание грядок – страшный грех, за который после смерти нас будут ждать горы немытой посуды, грязные полы и бескрайний непаханый огород. Милолика Петровна тогда обозвала Ярика лодырем и тунеядцем, а потом полдня обдумывала его слова, находясь в печальной задумчивости.
Если следовать логике Ярослава, нынешний выходной я провела в высшей степени глупо и бездарно.
Вернувшись домой из отеля, я навела чистоту в доме и во дворе, сварила кастрюлю супа, отнесла ее в дедов холодильник, и полила бабушкины фиалки, за которыми Валентин Митрофанович продолжаел ухаживать все эти годы. Затем отправилась в салон красоты, где в течение двух с половиной часов мне приводили в порядок ногти.
Когда я вышла из салона на улицу, на город начали опускаться сумерки. Небо еще казалось светлым, однако его прозрачная синева поблекла, а белоснежные облака приобрели лиловый оттенок.
В воздухе уже ощущалась нежная вечерняя свежесть, и мне подумалось, что было бы неплохо зайти сейчас в какое-нибудь кафе и выпить чашку сладкого черного чая с мягкой сырной булкой.
Ближайшее кафе находилось за углом. Но стоило мне сделать к нему несколько шагов, как за спиной кто-то радостно удивился:
– Ульяна?..
Я обернулась и увидела Максима Ивушкина. Его буйные кудри были взлохмачены, кроссовки потускнели от пыли, плечи сутулились под тяжестью кофра с фотоаппаратом. Судя по всему, Ивушкин только что вернулся с лесной прогулки.
– Добрый вечер, – поздоровалась я.
– Добрый, добрый. Рад вас видеть, Ульяна. На кого же вы бросили гостиницу? Кто будет встречать ее постояльцев, если вы здесь?
– За гостиницей присмотрит мой дедушка, – улыбнулась я. – У меня сегодня неожиданно выдался выходной.
– Когда выходной неожиданный – это прекрасно, – кивнул Максим. – Хуже, когда неожиданной оказывается работа. Выходит, вы сейчас просто гуляете?
– Я сейчас просто иду в кафе. Очень хочется чая с булочкой.
– Возьмите меня с собой, – радостно попросил Ивушкин. – Я весь день бродил по лесам и долам, отравился вашим чистейшим кислородом и теперь ужас как желаю чаю с булками.
Я засмеялась и поманила его за собой. Через пять минут мы уже сидели в мягких креслах за широким деревянным столом и смотрели, как в большом украшенном гирляндами окне медленно разгорается закат.
– Так значит, в «Жар-птице» работает ваш дедушка?
– Да, – кивнула я.
– Он тоже администратор?
– В некотором роде. Дважды в неделю он подменяет меня на ресепшене. А в целом у него другая должность. Он директор.