Из родных стен, окрашенных дешевой синей масляной краской, я выходила в пять часов вечера с половиной торта, документами в сумке и кактусом в полосатом горшочке. Первые пять десятков метров шла так бодро, словно с крыльца меня с платочками провожают все: и работники химчистки, и ателье, и фотостудии, а я, гордая, шла в новое светлое будущее. Но стоило завернуть за угол, как я тут же замедлилась, поудобнее перехватила тортик и горько вздохнула. Меня ждала одинокая квартира и печальный вечер за поеданием остатков торта. Потом придет черед остаткам плова, а если и он не утешит моих страданий, то придется вытащить из запасов на черный день ведерко с мороженым.

Вздохнув еще раз, я осмотрелась и направилась на другую сторону улицы. Брела я не слишком быстро, прекрасно зная, что здесь, на узких улочках внутренних двориков, никто не лихачит. Но не успела додумать эту мысль, как мигнули фары, взвизгнули шины, мелькнуло что-то желто-оранжевое, а я под каким-то совершенно непривычным углом увидела табличку с названием улицы на ближайшем доме. Я даже успела задуматься, пытаясь вспомнить, почему надпись «М. Краснокаменный пер.» кажется такой важной.

«Умереть под колесами внезапно возникшей в подворотне маршрутки – это надо умудриться, Сашка!» – пронеслась в голове мысль, произнесенная бабушкиным нравоучительным тоном.

– Эй, красавица! – сквозь бешеное биение сердца услышала я чей-то голос. – Тебе куда?

Я ошарашено ойкнула, открыла один глаз и с тревогой осмотрелась, тут же подскочив на месте.

– Как я?.. – сдавленно прошептала, ощупывая обивку сидения и осматривая тесный салон маршрутки.

– Так куда тебе? – повторил свой вопрос водитель, и я моргнула, надеясь, что странный цвет его волос мне привиделся.

– К дому быта… – выдохнула я, ничего не понимая и вообще слабо соображая.

Как я оказалась в салоне, если секунду назад падала на асфальт?

Через секунду, когда я глянула в окошко, у меня возник новый и более насущный вопрос: где я вообще?!

Я видела деревья, здания, улицы, проносившиеся мимо, но все было настолько незнакомым, даже чужим, что без труда бы поверила, что нахожусь в другом городе.

Маршрутка деловито неслась по довольно пустым улицам, без труда лавируя между приземистыми темными автомобилями. Припав к окну, я нервно сглатывала, таращась на темные серые здания незнакомого стиля – повсюду виднелись ажурные балкончики, лепнина, медальоны между высокими, помпезно украшенными окнами. Даже деревья казались выше тех знакомых мне каштанов и лип, которые я видела у нас в городе.

Через несколько минут тряски в маршрутке у меня началась икота и не закончилась даже тогда, когда транспортное средство резко затормозило перед невысоким зданием из черного камня, зажатым между другими похожими зданиями. На одной из половинок высоких дверей из черного дерева красовалась скромная латунная вывеска, на которой строгим шрифтом было выбито извещение о том, что перед прохожим не музей, не театр, а дом быта. Ниже на табличке были указаны часы работы.

Икнув, я выбралась из маршрутки и осмотрелась. Спохватилась, что оставила в салоне вещи, но сумка, кактус и торт непонятным образом материализовались возле меня на брусчатке, хотя водитель не выходил наружу, а я точно не брала свои вещи в руки. Снова икнув, я нервно осмотрелась, чувствуя себя маленькой и нелепой среди этих огромных пугающих зданий.

– Где мои родные панельки? – проблеяла я, подхватывая и вешая сумку на плечо. – Что происходит? Где я? Где мои вещи?

Вещи сиротливо украшали брусчатку и смотрелись весьма странно, так что я поспешила прижать к груди тортик и вооружиться кактусом.

Немного пораздумывав над тем, что теперь делать, я полезла в сумку, надеясь по навигатору определить свое местоположение, но телефона на месте не оказалось. Как и вообще всего, что прежде лежало в сумке. Теперь там все пространство занимала плотная папка в кожаной обложке, которой еще час назад там не было.

– Кто украл мой телефон? – не в силах даже испугаться, глухо спросила я в пространство. – А кошелек? Где кошелек?

Наличности в нем не было, но на карточке имелась некоторая сумма, позволявшая мне не беспокоиться о том, что я завтра же останусь без пропитания.

– Черт, – глухо прошептала я и вытащила папку. Сумка пустым мешком осталась болтаться на локте, и я со злостью отбросила ее прочь.

Стоило раскрыть папку, как икать я прекратила, мигом узнав те самые чуть желтоватые листы, которые подписала две недели назад. Только теперь они не казались игрой моего воображения, я могла их потрогать, прочитать то, что на них значилось, и осознать глубину колодца тех неприятностей, в которых оказалась.

Раскрылась одна из створок входа и из здания на крылечко вышел забавно одетый подросток. Покачав головой при виде ярко-зеленого обтягивающего наряда и рыжей шевелюры, я перевела взгляд на страницы и попыталась вчитаться в условия договора.

– Ты кто? – обратился ко мне незнакомец, и я с опозданием поняла, что передо мной вовсе не подросток, а невысокий и худой мужчина.

– Саша, – пролепетала я, таращась на мужчину. – Александра. Александра Николаевна Вронцева.

– А, так это ты вместо Нелли, – сменив тон с подозрительного на приветливый, сказал мне незнакомец. – Заходи, заходи.

Ничего не понимая, я послушно зашла вслед за странным типом внутрь, оказавшись в просторном светлом холле, освещенном тремя огромными люстрами. Хрустальные подвески многократно отражали свет, рассыпая его по обитым темным деревом стенам и выложенному белой и черной плиткой полу.

Нервно сглотнув, я прижала коробку с тортом так, что захрустел тонкий пластик.

– Я не совсем уверена, но… видимо, это какая-то ошибка, – прошептала я, глядя вокруг. – Я маленький работник дома быта. И я…

– Так это и есть дом быта, – удивился мужчина.

– Ну… я только сегодня с прежнего места ушла, даже дома не была, – отступив назад, сказала я. – Надо сначала домой, а уж завтра!..

Мужчина как-то странно на меня взглянул, прищурился, а потом непонятно уточнил:

– Ты только появилась, что ли?

– Только появилась? – переспросила я, на всякий случай выставив вперед кактус.

– Ага, – кивнул незнакомец.

– Появилась? – снова спросила я. – Где появилась?

– Здесь, – очень информативно отозвался собеседник.

Я часто заморгала, пытаясь разобраться в происходящем, хотя голова шла кругом.

– Ничего не понимаю. Где «здесь»? Что происходит?

Мужчина внезапно охнул, непонятно выругался и велел:

– Пошли со мной.

Стоило взять ноги в руки, а руки в ноги и нестись прочь из этого странного места, но я послушно последовала за незнакомцем, через несколько секунд оказавшись в просторном помещении, похожем на очень старый бар. В зале было всего несколько столиков, зато возле барной стойки выстроилось не меньше дюжины высоких табуретов с мягкими сиденьями.

– Присаживайся, – предложил мужчина, кивнув на стулья возле барной стойки, и я без вопросов взобралась на один из них, положив свои вещи на соседний стул.

Ничего больше не сказав, мужчина зашел за стойку, поднялся на возвышение, благодаря которому теперь мог смотреть на меня даже немного сверху, и вытащил откуда-то черный дисковый телефон.

– Эй, Нелли, – позвал мужчина, набрав короткий номер и дождавшись соединения, – ты где? Тут твоя… – Он покосился на меня и с сомнением закончил: – Замена твоя здесь. Ты почему ее не встретила?

Выслушав ответ, мужчина покивал и повесил трубку, а потом сообщил специально для меня:

– Нелли скоро будет.

После этого он куда-то ушел, а вернулся лишь через минуту, зато с высокой кружкой, над которой поднимался легкий пар.

– Думаю, тебе стоит выпить чаю, – сказал он, выставив кружку передо мной. – Я, кстати, Кон.

Из-за люстры, сделанной из разномастных пустых стеклянных бутылок, свет казался тусклым, из-за чего по углам лежали плотные тени, но над стойкой свет непонятным образом заливал каждый сантиметр, не давая ускользнуть ни одной детали. Я видела старые царапины на деревянной барной стойке, несколько круглых ожогов на рабочей поверхности за спиной мужчины, непонятные жирные пятна на черной плитке рядом с внутренней дверью. И то, что чай в кружке непередаваемо зеленый, как свежая луговая трава.

– Тебе понадобятся силы, чтобы все принять, если я правильно понял ситуацию, – хмыкнул мужчина, переключившись на протирание стеклянных стаканов.

– Какую ситуацию? – насторожилась я и поднесла кружку к лицу, пытаясь по запаху определить состав, но ощутила лишь знакомый сладкий и совершенно неуместный аромат цветков клевера.

– У тебя там какая-то папка, – сказал Кон. – Это договор?

Спохватившись, я взяла документы и открыла первую страницу, начав быстро пробегаться по строчкам, но через мгновение вчиталась и решила изучить пункты соглашения повнимательнее.

– Это что еще такое? Где я? – выдохнула я через минуту, увидев среди сухих канцелярских фраз слова «магия», «волшебство» и «банши».

– Ты… в Аду, – сообщил мне мужчина и добавил: – Пей. Это тебя успокоит.

Я недоверчиво хихикнула, глядя на незнакомца, но пригубила напиток, вкус которого понравился, но мне не удалось понять из чего же он сделан.

– Ад? Какой еще Ад? – проглотив половину напитка, тихо спросила я. – Это какая-то шутка?

– Какие уж тут шутки, – развел руками Кон. – Когда Нелли две недели назад сказала, что нашла себе замену, я очень сильно удивился, но она не смогла бы уйти, если бы не подписала с кем-нибудь договор. Но работать здесь… Это место или для тех, кто любит свое дело, или не имеет иного выбора. Нелли столько страдала, что не может отсюда уйти. Я не верил, что она найдет выход, а она вот как поступила. Не очень честно.

– Ничего не понимаю, – прошептала я, перебив мужчину. – Что происходит? Где я?

– Читай до конца, – посоветовал Кон и продолжил, наблюдая за тем, как я вернулась к изучению документа: – Две недели назад ты встретила одну особу, которая подписала с тобой договор о том, что ты приступишь к новой работе на новом месте, так?

– Верно, – согласилась я. – Но мне показалось, что все было не на самом деле. Я упала, потеряла сознание и мне привиделось…

– Нет, все произошло на самом деле, – перебил меня Кон. – Нелли использовала свои способности, чтобы найти подходящего человека на свое место.

– Способности? – переспросила я.

– Нелли – банши, – пояснил мужчина. – А банши видят тех, кому суждено в скором времени умереть. Этим она и воспользовалась, чтобы найти кого-нибудь.

– Но… – я запнулась. В голове хаотично метались мысли, и я не могла решить, о чем хочу спросить в первую очередь. – Она выглядела такой… настоящей. Если она отсюда…

– На самом деле все обитатели Ада, кроме умерших и перешедших сюда людей, могут перемещаться в мир живых. Там мы тоже материальны. Просто большинство людей не способно нас увидеть. Кроме тех, кому суждено умереть в ближайшее время.

– Я… должна умереть? – едва не свалившись со стула, переспросила Кона.

– Ты уже мертва, – с толикой сочувствия сообщил мне бармен.

– Мертва? – упавшим голосом повторила я. – Как это? Но…

– Ты совершенно точно мертва.

– Умерла?

– Почти всегда новые души попадают в центр реабилитации для новоприбывших, но Нелли нарушила правила и заключила с тобой договор на крови еще при жизни, поэтому ты и попала в Ад, миновав все инстанции. Прямо на место работы, – ободряюще сказал Кон.

– Ад… – вяло прошептала я. – Ничего не понимаю… Ничего не понимаю… Ничего не понимаю…

Подняв документ, я судорожно прочитала перечень обязанностей, не вникая в суть слов, условия, а потом требовательно спросила:

– Как мне вернуться назад? Что мне делать?

Кон с сочувствием покачал головой и продолжил вытирать бокалы. Со слезами на глазах я наблюдала за его действиями, прижимая к груди папку.

Что за бред? Как такое может быть? Я мертва? Прямо сейчас я мертва?

– Вы здесь! – вырвал меня из вороха вопросов веселый голос. Я вяло оглянулась. Слезы застилали глаза, но силуэт я рассмотрела и по нему легко узнала вошедшую в бар девушку.