Алексей вдруг понял, что ему нравится наблюдать за рассуждениями этого странного человека. За тем, как он бегает вокруг стола и пытается выстроить в цепочку разрозненные факты. Да, он газетчик, это довольно мерзко. Но при этом он человек, увлечённый своим делом, а это всегда подкупает. И Алексей позволил себе включиться в игру, которую предлагал ему рыжий.

– Она сказала, что Дмитрий Аполлонович отобрал у неё рюмку коньяка и выпил. А потом умер.

– А ещё она сказала, что он коньяк терпеть не мог! Вот ответьте мне, что такого должно произойти, чтобы мужчина выпил напиток, который обычно пьёт его жена?

– Это элементарно. Он должен захотеть выпить.

– А когда мужчина хочет выпить?

– В России? Всегда!

– Что ж… ваша правда. Усложним. Когда человек готов выпить то, что терпеть не может?

– Когда ему уже всё равно, что пить.

– И что же должно произойти, чтобы мужчине было всё равно, что пить?

– Вероятно, он был не в себе.

– А от чего же Дмитрий Малиновский был не в себе? Что заставило его так нервничать?

– Откуда же я знаю?

– Вот! – Рыжий принял позу римского патриция: – Вот вам и доказательство! Тупик! Не хватает информации! А кто же добудет информацию лучше газетчика? Вам придётся взять меня в партнёры.

Алексей от души расхохотался:

– Ещё пять минут назад речь шла о помощнике, господин газетчик. А сейчас вы уже претендуете на партнёрство?

– Ставки растут, господин сыщик, успевайте брать по низкой цене!

– Беру! Уговорили! Только я не сыщик, и нет никакого расследования, только сплошная болтовня.

Рыжий хитро прищурился:

– Хотите дела, Алексей Фёдорович? Давайте проверим коньяк. Вы же собирались ознакомиться с ним в вашей лаборатории!

Алексей вновь поперхнулся чаем. Как же он мог забыть о флакончике?

* * *

Пока он возился с пробирками, рыжий смирно сидел в углу. И молчал, что удивительно. Допустить новоиспечённого помощника к реактивам Алексей не решился. Проверяя коньяк на все известные яды по очереди, Алексей прокручивал в голове их пикировку. Что-что, а думать рыжий умеет. И верно задаёт вопросы. Прирождённый исследователь, хотя в данном контексте скорее уместно слово «ищейка». А вот себя в роли ищейки Алексей не видел. Он врач. Его главная задача – видеть за симптомами суть заболевания и делать правильные надрезы. Хотя, может быть, сыщики занимаются тем же? А «симптомы» им доставляют помощники? Алексей усмехнулся про себя. Кажется, он всерьёз обдумывает возможность работать в паре с рыжим. Любопытно.

– В этом коньяке ничего нет, – спустя час устало объявил он.

– Как… ничего?

– Кроме самого коньяка, ничего. Ни одного из известных ядов.

– А неизвестные?

– О неизвестных ядах мы можем узнать только одним способом. Если вы выпьете остатки коньяка.

– Благодарю. Я воздержусь, – рыжий состроил скорбную мину, но через секунду опять вскочил с энергичностью, среди ночи совершенно неуместной. – Что же это получается? Глафира Малиновская убеждена, что её муж выпил отравленный коньяк и умер. А он выпил и не умер. Вернее, умер, но не от коньяка.

– Да, вы правы. Эти факты не связаны. Они случились одновременно, но не вследствие друг друга.

– Что? Не могли бы вы повторить?

Алексей сел на стул, с которого только что вскочил рыжий, привалился к стене и закрыл глаза.

– Он выпил коньяк, потому что нервничал. Это первое событие. А потом умер. И мы не знаем почему. Не хватает данных. Это второе событие, которое с первым не связано.

– Да. Не хватает… Я знаю, что нам делать!

Алексей приоткрыл один глаз:

– И что же?

– Мы идем грабить полицейский участок!

Алексей закрыл глаз обратно.

– Не выдумывайте, Антон Михайлович, какой ещё участок…

* * *

Через полчаса, сидя в кустах напротив полицейского участка, Алексей старательно гнал от себя вопросы, что и зачем он здесь делает и почему рыжий человек в его, между прочим, брюках раздаёт инструкции как главный.

– Ночью в участке только один дежурный. У него всего работы – не заснуть да проверять тех, кто в камере сидит. Если, конечно, там есть кто. К вечеру задержанных разогнать стараются, на ужине экономят. Дежурный в начале каждого часа на крыльцо курить выходит, ровно на пять минут. Часы можно проверять.

– Откуда вы знаете? – не удержался Алексей.

Рыжий смерил его снисходительным взглядом.

– У меня трудная и опасная работа… всякое бывало.

– Вам уже приходилось сидеть в камере в участке?

– У них не было доказательств. Ни разу! И на обед там такая бурда, что можно ужина даже не дожидаться. Но мы не о том! Я отвлеку дежурного, а ваша задача – пробраться в кабинет, найти дело Малиновского и заключение врача о причинах смерти.

– С чего вы взяли, что дело вообще есть?

– Ежели полиция где побывала, дело обязательно заведено. А у Малиновских они были. Который час?

Алексей щёлкнул крышкой хронометра. Рыжий присвистнул. Алексей довольно улыбнулся краешком губ. Да, ему тоже нравятся эти часы. Английская компания Rolex^[6] выпускает безусловно прекрасные хронометры. Противоударные, с защитной крышкой. И на руке, опять же, гораздо удобнее носить, чем в кармане на цепочке. Мировая война ускорила прогресс, заставив часовщиков придумать часы, удобные в походных условиях.

Сейчас лучшая модель часов показывала без пяти минут три часа ночи. Алексей захлопнул крышку.

– Что нам даст заключение врача? Мы и так знаем, что отравления не было.

– А вот и нет! Вы взяли на анализ коньяк из бутылки, так?

– Да.

– А пил он из рюмки!

– И что?

– А то, что яд могли подсыпать прямо в рюмку! И поэтому вам нужно прочесть медицинское заключение.

– Почему мне?

Рыжий насупился:

– Я по латинице читать не обучен.

– Это заключение для полицейских, думаю, оно на русском.

– Да вы и на русском такую тарабарщину пишете, что нормальному человеку не прочитать!

В этот момент на крыльцо вышел городовой. Рыжий ткнул Алексея локтем в бок:

– Я пошёл! У вас ровно пять минут, ну, может, ещё парочка сверху. Кабинет в конце коридора.

Рыжий исчез. Алексей с изумлением наблюдал, как через секунду он материализовался возле крыльца, поздоровался с дежурным, прикурил, замахал руками, и они оба исчезли за углом здания.

«Пора!»

Алексей и не знал, что грабитель из него выйдет такой ловкий. Он быстро проник в пустой участок, нашёл кабинет, в кабинете шкаф, а в шкафу тоненькое, в два листа, дело. И ровно через четыре минуты снова сидел в кустах, довольный собой.

Рыжий присоединился к нему через минуту.

– Ну? – Глаза его горели азартом.

– Врач зафиксировал сердечный приступ, судебный следователь закрыл дело за отсутствием состава преступления. Всё официально, с подписями и печатями. Не было убийства, Дмитрий Аполлонович умер своей смертью.

– А как же признание вдовы? – Рыжий расстроился, но тут же нашёлся: – А вдруг она сказала ему что-то, и у того бац! – сердце не выдержало.

– Никакими словами сердечный приступ у здорового человека не вызвать.

– Но он же был не в себе!

– Это только наше предположение. Кроме того, люди, у которых начинается сердечный приступ, бывают раздражены. Дмитрий Аполлонович был болен, чувствовал себя плохо, на этом фоне поссорился с Глафирой Степановной. А потом умер. Но не от ссоры, а от приступа.

Рыжий поскучнел.

– То есть это просто цепочка совпадений?

– Боюсь, что да. Так что, господин газетчик, расследовать нам нечего.

В этот момент на крыльцо участка снова выскочил взъерошенный дежурный и со всей дури засвистел в свисток. Алексей вздрогнул.

– Чего это он?

Рыжий ответил почти равнодушно:

– Следы ваши нашёл.

– Что? Я не оставлял следов!

– Полицейские в Москве бедные да жадные, но не дураки. Они каждый вечер «охранку» на кабинет и на шкаф ставят. А вы её сорвали.

– Вы же не предупредили меня!

– Так я не знал, какая будет. Они то листочек приклеят, то волосок какой. И меняют каждый день. Да коли бы вы и знали, искать-то времени нет. А так всё хорошо вышло.

– Но он теперь знает, что в участок залезали, и он видел вас!

Рыжий с недоумением посмотрел на него:

– Да я тут вовсе ни при чём. Мимо шёл, табачку со случайным человеком раскурил и домой спать отправился. Как вы сказали? События произошли единовременно, но не вследствие.

Алексей, не сдержавшись, произнёс то самое слово, за которое мать однажды отхлестала его по щекам, как дворового мальчишку. Рыжий загоготал:

– Некрасиво ругаетесь, барин.

В этот момент дежурный их услышал, повернулся и, продолжая оглушительно свистеть, бросился к их убежищу.

– Бежим!

Рыжий растворился в темноте. Алексей дёрнулся, метнулся и помчался куда глаза глядят.

Через несколько довольно напряжённых минут Алексей был дома. Одежда его была испачкана, раненая нога разболелась, напарник исчез в неизвестном направлении. Ну да бог с ним! На сегодня достаточно. Убийства не было, их смешное расследование завершено. Алексей скинул обувь и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Завтра, всё завтра.

Глава 4
Тяжкий туман сомнений

Следующее утро у Алексея Эйлера наступило, когда приличные люди отобедали, а торговки на Сухаревке начали сворачивать свои прилавки. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Они удивляли его, эти звуки обычной городской жизни. Ещё в госпитале Алексей заметил, что он всё время ждёт, когда мирные звуки сменятся на привычные ему фронтовые. И снова будут взрывы, крики, а между ними – напряжённая тишина.

Алексей пошевелился. Тело недовольно заныло, напоминая о вчерашней беготне. Не вставая, Алексей протянул руку и взял со стула рядом бумажный конвертик. Развернул, всыпал порошок прямо в рот. С трудом проглотил и поморщился – запить нечем, но стакан, в котором должна быть вода, опустел ещё вчера, а встать не было сил.

Он бросил бумажку обратно на стул и принялся ждать, когда же лекарство подействует. На стуле больше не оставалось конвертиков, лежали лишь скомканные бумажки, а это значит, нужно будет готовить новую порцию обезболивающего.

Последние месяцы были не самыми счастливыми в жизни Алексея. Вчерашние происшествия при всей их неоднозначности взбодрили его, будто в его жизни появились… приключения. Одно ограбление участка чего стоит! Алексей невольно улыбнулся, не открывая глаз. Уж как он улепётывал, даже про раненую ногу позабыл!

Боль притупилась. Алексей сполз с кровати, снял остатки форменных брюк и безжалостно выбросил. За вчерашний вечер он лишился двух пар брюк, а заодно и всей военной формы. Не будешь ведь носить китель отдельно, без брюк! Приобрести новую форму в ближайшее время финансовое положение ему не позволит. Да, собственно, не жаль, будет ходить в штатском. Кроме потерь и разочарований война ничего ему не принесла. Профессора медицинского факультета учили его бороться за жизнь пациентов, но смерти на войне оказалось так много, что у Алексея всё время было ощущение, что он… не успевает. Раз за разом смерть выигрывала у него, пока не победила окончательно, забрав его лучшего друга.

Сентябрь 1915-го выдался тёплый и ласковый, будто погода решила пощадить людей. Солнышко хорошо пригревало даже сейчас, во второй половине дня. Алексей занял позицию в солнечном квадрате на полу, осторожно развёл руки, надеясь привести в порядок ноющие мышцы.

На секунду он прервал упражнения, чтобы открыть окно. И тут же пожалел об этом. Со двора тянуло гарью. Алексей закашлял, закрывая нос рукою.

Так же невыносимо дымило в то время, когда он оперировал Михаила Малиновского. Всё вокруг горело, лагерь спешно сворачивали, полк отступал. Пришлось обмотать лица влажными повязками и себе, и пациенту и стараться дышать неглубоко.

Михаил умер быстро, Алексей успел вынуть лишь пару осколков. Он тогда даже не понял, скорее, ощутил, что дальше ничего нет, что жизнь под его пальцами замерла. Он проверил пульс, положил пинцет и вышел из палатки в гарь.