Начать парень решил с кровати. Как ни крути, а ночевать на земле ему уже успело серьёзно надоесть. Так что широкая, крепкая кровать парню была просто необходима. Благо ничего сложного там не было. Клея у местного плотника хватало, а крепить соединения на шканты его давно уже научили. Так что к вечеру все заготовки для кровати были готовы. Две спинки и сама лежанка, собранная так, чтобы ничего не скрипело и не трещало. Окончательную сборку он планировал провести уже на месте.

Прибежавшая Лада позвала его ужинать, и Беломир, прибрав инструмент, отправился следом за девочкой. К его огромному удивлению, встретила его Лада как родного. Ещё вечером одарив ребёнка ожерельем из своей добычи, парень был удивлён реакцией Вереи. Женщина, увидев украшение, только охнула и, покачав головой, тихо спросила:

– Неужто не жаль? Оно ведь серьёзных денег стоит.

– Пустое. Надо будет, ещё добуду. Пусть её, – отмахнулся парень.

– Уймись, милая, – добродушно прогудел кузнец. – С ним спорить себе дороже. Как решит, так и будет. К тому же он её из полона и вызволил.

– Выходит, про тебя сказывали, что ты людоловов жуть как не жалуешь? – оживилась женщина.

– Терпеть не могу, – мотнул Беломир хвостом.

– Храни тебя род, казак, – вздохнула Верея и, развернувшись, вышла.

– Чего это она? – удивлённо повернулся Беломир к приятелю.

– Сестру её единокровную хазары скрали, – тихо пояснил кузнец. – Много лет уж тому, а по сию пору плачет.

– М-да, ситуация, – растерянно протянул парень.

– Чего? – тут же раздался вопрос.

– Не хотел огорчать, говорю, – уже привычно выкрутился парень.

– Ништо. Уймётся скоро, – понимающе вздохнул Векша. – Вот сколь тебя уж знаю, а всё одно иной раз как скажешь чего, так и не разберёшь, то ли бранишься, а то ли спросил чего, – вдруг добавил он.

– Не бери в голову. Это я когда задумаюсь сильно или удивлён чем, начинаю по-своему говорить, – напустил Беломир туману, мысленно обозвав себя ослом.

На этом разговор и увял. А после приятели разошлись спать. И вот теперь, вспомнив эту историю, Беломир, едва войдя в дом, нашёл взглядом хозяйку и, увидев её приветливую улыбку, с облегчением вздохнул. Ссориться с Векшей ему совсем не хотелось, а, как известно, ночная кукушка дневную завсегда перекукует. Кузнец, едва увидев парня, с ходу загудел пароходной сиреной:

– Друже, ты где пропал? Как ушёл поутру, и глаз не кажешь.

– Так дома был. Сам знаешь, у меня пока кроме стен и нет ничего. Вот и пришлось за доской съездить да начать хоть кровать себе делать. Не на голом же полу ночевать, – развёл парень руками. – К слову сказать, надо нам с тобой будет кое-какой инструмент отковать. Для столярных работ.

– Для чего? – озадачился Векша.

– В наших местах мастер, что всякие лавки да кровати ладит, столяром зовут. От слова стол, – снова принялся выкручиваться парень. – И у того мастера свой инструмент для такой работы имеется.

– Ага, – с довольным видом закивал кузнец. – Ты нарисуй, а я уж расстараюсь.

– Это понятно, – усмехнулся Беломир, – а то я такого наобъясняю, что и сам после не разберу, что получилось.

Приятели дружно расхохотались, а Верея, выглянув из-за печки, только недоумённо хмыкнула, глядя на их веселье. Заметившая её недоумение Лада, игравшая рядом с какой-то деревяшкой, замотанной в тряпицу, только отмахнулась, глядя на женщину:

– Не слушай их, тётенька. Они вечно промеж себя то спорят так, что народ пугается, а то смеются непонятно с чего.

– Всё-то ты знаешь, разумница моя, – ещё громче расхохотался Векша, глядя на девочку с немым обожанием.

Наблюдая за ним, Беломир вдруг понял, что кузнец словно помолодел на десяток лет с тех пор, как Лада оказалась рядом с ним. Удивлённо хмыкнув про себя, парень сосредоточился на поданном ужине, делая вид, что сильно голоден. Впрочем, ему и стараться особо не пришлось. Кружка молока с хлебом утром и целый день в делах. Так что есть и вправду хотелось сильно. А самое главное, он неожиданно понял, что прожить долго одному в этом времени не особо получится.

Местные жили натуральным хозяйством, и обойтись полуфабрикатами не выйдет. Хочешь есть, пойди и приготовь с самого начала. В смысле собери в огороде, или тупо отлови на подворье. Припомнив, что кузнец мастер по копчению всяческих деликатесов, Беломир оторвался от каши и, проглотив кусок, негромко спросил:

– Друже, а ты себе коптильню поставил?

– Не до того пока, – вздохнул мастер. – По станице дел всяких много. Народ как понял, что я и по оружию, и по обычному инструменту могу, так и пошёл со всяким.

– Осень скоро, – задумчиво проворчал Беломир. – В зиму опять всякого заготовить надобно, не то по весне зубы на полку сложим.

– Так-то оно верно, да только людям-то не откажешь, – развёл Векша могучими руками.

– Завтра гляну, сколько кирпича осталось, а ты пока посмотри, где лучше будет коптильню поставить, – помолчав, озадачил парень приятеля. – И для навеса в том месте всё готовь. Коптильня твоя сильно нам поможет зиму пережить.

– Сполню, друже, – коротко кивнул кузнец, даже не думая возражать.

Верея, ещё слабо понимавшая принцип их отношений, только удивлённо покосилась на мужа. Она его знала как рачительного, хозяйственного мужика, умеющего настоять на своём. Заметив её взгляд, Векша только понимающе усмехнулся и, чуть пожав плечами, пояснил, глядя жене в глаза:

– Дивишься? А попусту. Он хоть и молод, а знает много такого, что мне и не привидится. Потому и слушаю его, как старшого. К тому же Беломир без малого витязь, а с ними спорить себе дороже. Покажи ей, друже, – повернувшись к парню, попросил кузнец.

Недоумённо пожав плечами, Беломир вытянул из-за пазухи громовую стрелу и, показав её женщине, спрятал обратно. Кивнув в ответ с заметным облегчением, Верея растерянно покачала головой и, аккуратно подбирая слова, тихо спросила:

– А не зазорно тебе, витязю, с простым мастеровым водиться?

– Чего это зазорно? – растерянно уточнил парень, едва не подавившись от такого вопроса. – Векша в этих местах друг мне первый. К тому же ещё и мастер, каких поискать. Задумок всяких у меня много, так кому я их доверить могу, ежели не другу?

– Ты, Верея, в дела наши не встревай, – посуровев, жёстко добавил кузнец.

– Так я и не встреваю. Я знать хочу, с кем мужик мой водится, – вскинулась женщина, но наткнувшись на твёрдый взгляд мужа, моментально притихла, сообразив, что переступила черту. – Прости, Векша, да только ты мужик простой, широкий. Тебя и обмануть могут, – пробормотала она, пряча глаза.

– Кто другой, может, и обманет, а вот он никогда, – твёрдо ответил кузнец. – Чего баять долго, коль он вон Ладушку мне пообещал, едва узнал, что я свою кровную дочку схоронил. И слово своё сдержал. Так что запомни, Верея. Если уж Беломир что скажет, так оно и будет. Потому как неправедного он ни почто не сделает. Вот тебе мой сказ.

– Благодарствую, хозяйка, за хлеб-соль, – вздохнул парень, отодвигая миску.

Разговор этот ему резко не понравился. Верея словно заранее пыталась обвинить его в чём-то. Сообразив, что обидела гостя, женщина вскочила и, подхватив посуду, чуть слышно всхлипнув, повинилась:

– Прости, Беломир, не со зла я. Не держи сердца.

– Векша мне друг, и потому, пока в дому его всё ладится, я многое стерплю. Но запомни. Никогда я ему дурного не пожелаю. Не для того другом зову, – помолчав, глухо ответил парень, не делая попытки встать.

Вздрогнув от его тона, Верея коротко поклонилась и, прихватив посуду, скрылась на кухне. Векша, смущённо сопя, беспокойно крутил в пальцах ложку, явно пытаясь придумать, как сгладить ситуацию.

– Не журись, друже, – усмехнулся парень, заметив его мучения. – Да и её понять можно. За тебя опаску имеет. Нет у меня сердца к бабе твоей. Лишь бы она не стала в дела наши лезть.

– За то покоен будь, друже, – вскинулся кузнец. – Баба бабой, а дело своим чередом. Да и незачем ей в дело встревать. Не её ума это.

– Не скажи. Вот примемся булат ковать, шуметь станет, что почитай седмицу в кузне живёшь, – осторожно напомнил Беломир приятелю продолжительность некоторых работ.

– Ну, пусть попробует, – многообещающе фыркнул Векша.

Верея, явно слышавшая весь этот диалог, подала квасу и, с интересом посмотрев на приятелей, осторожно уточнила:

– А что, булат тот и вправду так ковать долго?

– Долго, – дружно кивнули мужчины.

– И тяжко, – чуть подумав, добавил Векша. – Много всякого помнить надобно.

Их разговор прервал стук в дверь. Женщина быстро отворила и, отступив в сторону, впустила в дом Григория Серко.

– Мир дому сему, – коротко поклонился казак, едва переступив порог. – Я до тебя, Беломир.

– Присаживайся, дядька, квасу испей, – поднявшись, пригласил парень.

– Благодарствую, – кивнув, не стал чиниться казак и, присев на лавку, с благодарным кивком принял у хозяйки наполненную кружку. – Добрый ты квас варишь, Верея, – похвалил он, глотнув напитка.

– На здоровьичко, Гриша, – с довольной улыбкой отозвалась женщина.

– Стряслось чего, дядька? – напомнил Беломир о теме разговора.

– Слава роду, нет, – отмахнулся казак. – Тут другое. Слух прошёл, что ты сам себе принялся скарб домашний ладить. Так ли?

– Так. А что не так? – невольно скаламбурил Беломир, не понимая причины паники.

– Ну, в стане у нас для того свои мастера имеются. Вот люди и спрос имеют, чем тебе их работа не угодила?

«Вот ведь», – растерянно скривился парень, быстро проигрывая про себя варианты ответов.

– Не в том дело, что не угодила, – осторожно начал он. – Решил я, коль уж не придётся домой попасть, хоть в своём дому сделать так, как мне самому привычно. Вот и всё. А тут у вас так не делают. Вот и решил, чтобы время даром не терять, самому делать.

– От ведь дурни, – сообразив, о чём речь, фыркнул Григорий. – Ну, я так и подумал, когда они ко мне пришли. А показать им что сделал, можешь?

– Так чего ж не показать? – растерялся Беломир. – Вот управлюсь, и пусть приходят. Никаких тайн в том нет вовсе.

– Добре. Так и обскажу, – усмехнулся Серко и, поднявшись, попрощался.

⁂

Очередная тревога выдернула парня из дому, едва только он успел закончить кресло. Припоминая всё, что когда-то видел в разных мебельных магазинах, Беломир с увлечением воплощал воспоминания в жизнь, повергая соседей в шок. Дошло до того, что по станице начали курсировать слухи о том, что он действительно является не просто воем, а ещё и какого-то княжеского рода. Услышав это, парень сначала минут пять ржал, заглушая ржание собственных коней, а потом просто отмахнулся от досужих слухов.

И вот теперь, быстро сменив одежду, он надел на себя кольчугу, обвешался оружием и, прихватив арбалет, побежал седлать коня. Тем же самым занимались и соседи. Разноголосица разговоров разносилась по всей станице. Примерно минут через двадцать после подачи сигнала на улицу начали выезжать мужчины станицы, верхом и при оружии. Чинно здороваясь друг с другом, они направляли коней на площадь, где обычно и собиралось всё это ополчение.

Приметив Серко, Беломир направил коня к нему. Увидев парня, казак одобрительно кивнул и, указывая ему место рядом с собой, тихо произнёс:

– Хазар в наших лесах приметили. Глянуть бы надобно.

– С собой зовёшь? – на всякий случай уточнил парень.

– Дружка с тебя добрый выходит. Пойдёшь? – едва заметно усмехнулся Григорий.

– Пойду, – коротко кивнул Беломир, понимая, что отказ может круто изменить многое в его жизни.

И если быть откровенным перед самим собой, то ему это и самому нравилось. Скользить бесшумной тенью вокруг лагеря неприятеля, высматривая всё, что только можно увидеть, при этом оставаясь незамеченным. А ещё его завораживала мощь, которая вливалась в него перед самым боем, когда он поминал пращура, прося его помочь. Было в этом что-то непонятное, мистическое, и вместе с тем весьма притягательное.

Одобрительно хмыкнув, Серко оглядел собирающихся казаков и, чуть шевельнув поводом, скомандовал:

– Поехали. Браты и без нас управятся.