В первый год брака, зимой, мы поехали кататься на лыжах в Красную Поляну. Наша первая совместная поездка – я ждала её с трепетом, предвкушая свободу и радость.

– Андрей, смотри! – кричала я, мчась по склону, ветер хлестал по лицу, а горы сверкали под солнцем. – Какая красота!

Он катался осторожно, будто боясь нарушить невидимую грань.

– Анна, помедленнее! – крикнул он. – Ты можешь упасть!

Вечером, у камина в отеле, где потрескивали дрова и пахло хвоей, я решилась заговорить.

– Андрей, почему ты такой тревожный? – спросила я, подтянув колени к груди. – На склоне, да и вообще. Мы в отпуске, можно расслабиться.

Он придвинулся ближе, обняв меня.

– Потому что ты – моё все, – сказал он тихо. – боюсь, вдруг с тобой что-нибудь случится, и я могу тебя потерять.

– Но жизнь без риска – не жизнь, – возразила я, глядя в огонь.

– Может, но я выбираю спокойствие, – ответил он.

Его слова грели сердце, но я чувствовала в них что-то ещё. Тогда я видела лишь заботу, но теперь понимаю: это был первый знак его желания держать меня под контролем.

Через год, летом, мы поехали в Италию – Рим, Флоренция, Венеция. Андрей спланировал все до минуты: маршрут, отели, рестораны.

– Смотри, – он показал мне распечатку в первый день в Риме. – Завтра в 9:00 завтрак, в 10:00 Колизей, в 12:00 Форум, в 14:00 обед…

– А если просто побродим? – предложила я, вдыхая тёплый римский воздух. – Без плана, куда глаза глядят?

– Зачем? – он нахмурился. – У нас есть маршрут. Я две недели его составлял.

– Но спонтанность – это романтика, – улыбнулась я. – Помнишь наши прогулки по Москве?

– Спонтанность – это хаос, – отрезал он. – Я все оплатил.

– Андрей, это отпуск, а не военная операция!

– Я хочу, чтобы все было идеально.

– Идеально – не значит по расписанию, – я взяла его за руку.

Мы спорили минут двадцать, пока он не уступил.

– Ладно, один день без плана, – вздохнул он. – но если пропустим что-то важное…

– Мы найдём что-то лучше! – перебила я, потянув его за собой.

Мы бродили по Риму без карты, заглядывали в траттории, ели мороженое у уличных торговцев. Это были самые счастливые часы поездки.

– Видишь? – сказала я, сидя на ступенях Пантеона, любуясь закатом. – Хаос приводит к прекрасному. Та антикварная лавка, римская пицца…

Андрей поцеловал меня.

– Ты права, – шепнул он. – С тобой я учусь жить иначе. Но завтра – по плану?

– Посмотрим, – улыбнулась я.

На третий год брака меня повысили до креативного директора агентства. Моя мечта сбылась. Я летела домой, чтобы поделиться с Андреем.

– Андрей! – крикнула я с порога. – У меня новости!

Он вышел из кабинета, отложив медицинский журнал.

– Что случилось? Ты вся сияешь.

– Меня повысили! Я теперь креативный директор! В тридцать лет! Самый молодой в истории агентства!

Его лицо изменилось. Вместо радости – тень беспокойства.

– Замечательно, – сказал он после паузы. – Но… больше работы?

– Конечно! Больше ответственности, проектов, – я не замечала его тона. – Зарплата в два раза выше, международные поездки: Лондон, Нью-Йорк, Токио…

– Поездки? – он нахмурился. – Какие поездки?

– На съёмки, встречи с клиентами, – я растерялась. – Андрей, это моя мечта.

– А наши планы? – его голос стал жёстче. – Мы говорили о детях.

– Мы говорили, что подумаем об этом позже, – возразила я. – Нам же хорошо вдвоём.

– Хорошо? – он отпустил мои руки. – Я думал, ты хочешь настоящую семью.

– Разве мы не семья? – я шагнула к нему.

Он отвернулся.

– Давай отметим, – сказал он сухо. – Закажем ужин из твоего любимого ресторана.

Праздника не получилось. Напряжение висело в воздухе. Андрей улыбался, поздравлял, но я видела: он не рад.

– Андрей, можем поговорить? – спросила я вечером, не выдержав.

– О чем? – он смотрел в сторону. – Ты сделала выбор.

– Я ничего не выбирала! – вспыхнула я. – Я просто рада, что мой труд оценили!

– Конечно, – его голос был горьким. – Работа для тебя всегда на первом месте.

С того дня Андрей изменился. Он стал дотошно расспрашивать о моих планах, о встречах, о времени возвращения домой. Если я не отвечала на звонок, вечером начинались упрёки:

– Почему не отвечаешь? – спрашивал он. – Я переживал.

– Я была занята, – отвечала я, стараясь шутить. – Работа, знаешь ли.

Но шутки не помогали. Его вопросы становились все навязчивее.

– Ты опять задержишься? – спрашивал он почти каждый вечер, листая газету.

– Может быть, – отвечала я. – Новая должность, нужно время, чтобы вникнуть во все процессы.

– С кем встреча? – он не смотрел на меня.

– С Петровым и его командой. А что?

– Ничего, – он пожимал плечами. – Интересуюсь.

– Это запуск компании для «Мегафона», – поясняла я. – Важный клиент.

– Важнее семьи? – его голос звенел.

– Андрей, это моя работа, – я теряла терпение.

– Которая крадёт все твоё время.

Однажды я вернулась домой в полночь после мозгового штурма с командой. Андрей сидел в гостиной с бокалом виски.

– Где ты была? – его голос был ледяным. – Почему не отвечаешь?

– Привет, – устало ответила я. – На работе, писала тебе.

– «Задержусь до десяти», – процитировал он. – Сейчас полночь.

– Мы пошли в бар, обсуждали идеи, – я сняла пальто. – Что такого?

– То, что твой муж сидит дома один, как идиот, пока ты развлекаешься с коллегами!

– Это не развлечения, это работа! – вспыхнула я.

– В баре? С мужчинами? – он встал, пошатнувшись.

– Ты ревнуешь? – я не верила своим ушам. – К коллегам?

– Я хочу, чтобы моя жена была дома по вечерам и в выходные дни! – рявкнул он. – Это так много? Другие женщины справляются, – добавил он тише.

– Какие другие? – я шагнула к нему. – Твоя мама, которая всю жизнь просидела дома?

– Не смей! – он повысил голос. – Она вырастила меня и была счастлива!

– А я несчастна? Потому что работаю? – мой голос дрожал.

– Ты несчастна, потому что выбрала карьеру вместо семьи!

– Я ничего не выбирала! – крикнула я. – Почему ты не можешь поддержать меня?

– Нельзя сидеть на двух стульях! – он швырнул бокал на стол. – Либо ты жена, либо… карьеристка!

Я задохнулась от боли.

– Я не буду говорить с тобой в таком состоянии, – сказала я, разворачиваясь.

– Беги! – крикнул он вслед. – Ты всегда убегаешь от серьёзных разговоров!

Я замерла.

– Нет, Андрей, – я обернулась, слезы жгли глаза. – Я убегаю от твоих попыток запереть меня в клетке.

– Я хочу нормальную семью! – его голос сорвался.

– А я хочу мужа, который меня поддерживает, а не душит!

Впервые за три года брака я ушла спать в гостевую комнату. Лёжа в темноте, я слышала, как Андрей ходит по квартире, бормочет, звенит бутылками. К трём часам ночи все стихло. Я смотрела в потолок, и впервые мне стало страшно: а что, если моя мозаика не просто треснула, а рассыпается?

ГЛАВА 5.

Утро началось с аромата свежесваренного кофе. Андрей стоял в дверях, держа поднос с моим любимым капучино и хрустящим круассаном. Его глаза, обычно такие твёрдые, сегодня были мягкими, почти умоляющими.

– Прости, – сказал он тихо. – Я вёл себя как идиот. Просто… я скучаю по тебе. По нам. Помнишь, как мы засиживались допоздна, болтая обо всём?

Его голос дрогнул, и моё сердце сжалось.

– Я тоже скучаю, – призналась я. – но, Андрей, моя работа – это часть меня. Если ты любишь меня, ты должен это принять.

– Я стараюсь. Дай мне время.

Мы помирились. Я обняла его, вдыхая знакомый запах одеколона, и предложила:

– Давай устроим романтический ужин? Только ты и я.

– С пастой? – улыбнулся он, целуя меня в лоб. – Твоей любимой?

Несколько недель всё было как в медовый месяц. Я старалась не задерживаться на работе, Андрей был нежен, внимателен, но трещина, что появилась между нами, никуда не делась. Она ждала своего часа.

В один из дней наш шаткий мир рухнул. Мой арт-директор и друг Денис уходил из агентства – его переманили конкуренты. Мы решили устроить ему прощальную вечеринку.

– В пятницу? – переспросил Андрей, нахмурившись. – Но в пятницу день рождения мамы.

Я хлопнула себя по лбу.

– Чёрт, забыла! Но Денис… он мой друг. Я не могу пропустить его вечеринку.

– Не можешь пропустить вечеринку, но можешь пропустить день рождения моей матери?

– Я заеду к ней днём, поздравлю, а вечером пойду к Денису. Это же пара часов.

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Я запрещаю тебе туда идти. Ты моя жена, и в пятницу твоё место – на семейном празднике.

Я замерла.

– Запрещаешь? Ты серьёзно?

– Абсолютно. Кто-то должен думать о семье.

Уступив мужу, я пошла на день рождения его матери, но внутри всё кипело. Ираида Николаевна, словно чувствуя моё напряжение, участливо спросила:

– Анечка, ты бледная. Всё в порядке?

– Устала на работе, – выдавила я.

– Ох, эта работа, – вздохнула она. – Андрюша говорит, ты совсем себя не бережёшь. Может, пора о детях подумать?

Я посмотрела на Андрея. Он отвёл взгляд.

– Мы не готовы, – ответила я холодно.

– Не готовы? Вам обоим за тридцать. Когда же, если не сейчас?

Вечер тянулся невыносимо. Дома молчание разрывало тишину, пока Андрей не заговорил:

– Ты специально так ответила маме?

– А что я должна была сказать? Что мой муж обсуждает нашу жизнь с мамочкой?

– Не смей так говорить о моей матери!

– А ты не смей решать, когда мне рожать детей!

Той ночью мы спали порознь. Утром Андрей, как ни в чём не, бывало, принёс кофе, чмокнул меня перед уходом, но стена между нами становилась всё выше и крепче.

В тот день я вернулась домой раньше, надеясь на спокойный разговор по душам, Андрей сидел в гостиной, листая медицинский журнал.

– Ты рано сегодня, – заметил он, не поднимая глаз.

– Хочу поговорить, спокойно, без эмоций и криков.

Он отложил журнал.

– О чём? Ты всё равно сделаешь по-своему.

– Андрей, я пошла на день рождения твоей мамы!

– Пошла! С таким лицом, будто на каторгу! Мама поняла, что ты не жаждала её видеть!

– А что я должна была изображать? Радость? После того, как ты заявил, что можешь мне что-то запрещать?

– Как, по-твоему, я должен был в таком случае, достучатся до тебя? Я забочусь о семье, о репутации! Что подумают родители, если ты выберешь пьянку с коллегами?

– Пьянку? – я задохнулась от возмущения. – Прощальная вечеринка друга, с которым я работаю пять лет!

– Работа, работа, вечно твоя работа! – он вскочил. – А моя? Я спасаю жизни!

– А я что, ерундой занимаюсь? Моя работа не важна, потому что я не врач?

– Твоя работа – это картинки! Красивые картинки для продажи всякой дряни! – выпалил он и тут же осёкся.

Я почувствовала, как кровь отлила от лица.

– Вот как ты думаешь о том, чем я живу. Пять лет учёбы, десять лет карьеры – и всё это «картинки»?

– Анна, я не то хотел…

– Нет, ты сказал именно то, что думаешь. – Мой голос дрожал. – Почему твои операции – это подвиг, а моя работа – предательство семьи?

– Потому что я мужчина! – выкрикнул он. – Моя обязанность – обеспечивать семью! А твоя – создавать дом, уют, растить детей!

– Какие дети, Андрей? Какие дети, если ты не уважаешь меня как личность?

– Я тебя люблю!

– Ты любишь своё представление обо мне. Идеальную жену, которая бросит всё ради твоего комфорта.

Он молчал, сжимая кулаки. Я продолжила, уже тише:

– Когда мы познакомились, тебе нравилась моя независимость. Ты гордился моими проектами. Что изменилось?

– Мы поженились, – глухо ответил он. – у нас должна быть настоящая семья.

– А у нас что, ненастоящая? Потому что я работаю?