– Нет, – отрезал мужчина, посмотрев на нее долгим, пристальным взглядом, от которого Верочку бросило в дрожь. – Домой вы попасть все равно не сможете. Впрочем, я вас не держу. Что, по-вашему, ожидает вас за порогом моего дома? Вы действительно настолько глупы и наивны, что вообразили себя чем-то ценным? Человек, не маг, чужачка. Легкая добыча для любого, кого вы встретите. И поверьте, лучше бы это был просто голодный хищник, они гораздо милосерднее людей.

По его губам скользнула тень усмешки.

– Все еще хотите уйти?

Вера Дмитриевна сникла, понимая, что он прав. В голове настойчиво билась противная мысль об условиях, на которых она останется в этом доме. Соображения эти только сейчас пришли ей в голову, и озвучить их некроманту Верочка опасалась, боясь, что хозяин дома просто посмеется над ней. Как он только что сказал, какие могут быть условия у того, кто здесь никто?

Хиль меж тем эти взрослые душещипательные моменты совсем не волновали. Уставшая девчушка зевнула, потерла глаза кулачком, а в ее животе негромко заурчало.

– Господи! Малышка голодная, и ей давно пора спать. – Вера сама не поняла, как подскочила с кресла. – Вы, господин Морбейн, похоже, представления не имеете, что с ней делать. Потому смею надеяться, что я на данный момент лично для вас хоть какую-то ценность представляю! Я вам нужна. Поэтому мне хотелось бы рассчитывать, что вы предоставите мне отдельную комнату, одежду и еду, а в качестве оплаты прошу найти способ вернуть меня домой. Я же, в свою очередь…

Азрайт, не дав ей договорить, встал, держа дочь на руках.

– Для начала предлагаю вам поужинать. Условия же вашего пребывания здесь, так же как и мои обязательства и ваши обязанности, мы обговорим позже.

Давая понять, что разговор на сейчас окончен, он решительно развернулся и пошел к двери, велев Вере идти следом.

Для собственного успокоения подхватив на руки увесистую тушку рыжего кота как игрушку-антистресс и погрузив пальцы в пушистый мех, Верочка торопливо двинулась за ним. Стук костей за спиной, производимый скелетами, которые их сопровождали, сильно ее нервировал. Да и, откровенно говоря, вся атмосфера старинного особняка, где проживал некромант, была безрадостной и гнетущей. Темные стены, тяжелые задернутые портьеры, мрачные картины в массивных рамах и свечи.

«Столько свечей. Он совсем пожара не боится? Почему именно они? При наличии магии могли бы что-нибудь получше придумать», – размышляла Верочка, посматривая по сторонам. При всем при этом она не могла не отметить, что, несмотря на общую картину, производящую тягостное впечатление, интерьеры отражали хороший вкус и состоятельность владельца особняка.

Столовая, куда они пришли, мало отличалась от остальных помещений. Резная мебель темного дерева, до блеска отполированный стол. Даже посуда была темная, черненого серебра с выгравированным орнаментом из каких-то веточек и листиков. Не говоря уж о салфетках. Нет, не черных, как сначала показалось Вере Дмитриевне в полумраке, а темно-зеленых.

Ну и в довершение ко всему еду им подавали те же скелеты, что не способствовало Верочкиному аппетиту. Бедной женщине кусок в горло не лез, в отличие от всей остальной компании. Некромант привык. Маленькой Хиль было все равно. Она хотела кушать и спать, а ходячие косточки, увенчанные черепушками, девочка, видимо, воспринимала как своеобразных кукол. Кот просто ничем, кроме еды, не интересовался.

Вере же при виде того, как костлявые пальчики одного из слуг Морбейна ловко разрезают ножом жаркое, стало неуютно.

«Надо просто привыкнуть, – уговаривала себя она. – Главное – ребенок».

Самих скелетов она не боялась, но воспринимать их как нормальный персонал ее мозг пока отказывался наотрез.

«Он бы их хоть одел, что ли. И судя по именам, это скелеты-мужчины. Интересно, костяные дамы тут тоже встречаются?» – размышляла она, вяло ковыряясь в тарелке и поглядывая на Хиль.

Девочка, похоже, наелась и уже клевала носом. Ее мрачный отец методично ел, словно в его жизни ничего не поменялось. Казалось, господин Морбейн забыл про то, что он больше не один.

Только все было совсем не так.

Некроманта захватили воспоминания. О тех мгновениях дней минувших, что привели к сегодняшним незаурядным событиям.

Уже тогда он являлся одним из лучших, блестящий аспирант, любимчик прекрасной леди Смерть, чье имя некроманты произносят с благоговением, а остальные не очень умные и невежественные люди – с суеверным страхом.

Но молодость никто не отменял. Интрижки в Серой магической академии на границе темных и светлых земель случались нередко. Особенно перед выпускными экзаменами. Магичкам, чтобы увеличить свои силы, требовалась инициация – и светлым, и темным. Способов имелось достаточно, но, конечно, самым надежным было лишение невинности с сильным магом.

У некромантов детей не бывает. Это догма. Светлых магичек Азрайт терпеть не мог и крутил шашни только с темными. Однако вот мимо одной не смог пройти. Светлую адептку выпускного курса звали Ювелика Полесская, и она была не магичка, а именно ведьмочка. Слабосилок, как презрительно отзывались о таких маги, что, с точки зрения некроманта, в очередной раз свидетельствовало об их недалекости и снобизме.

Любой темный с пеленок знает, что ведьмы, вне зависимости от цвета дара, черпают силы из окружающего мира, в отличие от магов, использующих энергетические магические потоки. Перекрой магу доступ к потокам – и он станет никем, а перекрыть силу ведьме невозможно, она везде, это сама жизнь. Ведьму можно только убить. Некроманты понимали это, как никто другой. Их сила была почти сродни ведьминской, поскольку смерть, как и жизнь, – составляющая всех миров.

Ювелика вскружила голову Азрайту не кокетством, не прямотой, с которой действовали иногда охотницы за дополнительной силой, уговаривая мужчину провести с ними ночь. От этой хрупкой светлой ведьмочки исходило молчаливое обожание. Не его силы или мастерства, нет, именно его самого, Азрайта Морбейна. Ювелика просто полюбила его, хотя не имела на это права. Только любовь, как и смерть, не знает границ, и ей плевать на законы и дурацкие правила, которые выдумывают себе странные люди.

Сам Морбейн не был влюблен, но ему несомненно льстило такое чувство. Потому он, считая, что делает одолжение девушке, предложил ей инициацию вопреки своим тогдашним принципам не связываться со светлыми.

Мужчине казалось, что все как обычно. Что такое одна ночь? Только не учел он одного, да и Ювелика знать этого не могла. Влюбленная девушка не думала о том, что он некромант, но хорошо понимала: так близки, как сейчас, они не будут никогда. Она изо всех сил пыталась, что называется, остановить мгновение, сберечь в памяти все возможное. Но Ювелика была светлая ведьма, и не просто светлая, а та, которая любит. Поэтому жизненная сила, которую девушка вбирала из окружающего мира под воздействием этого чувства, получила вполне целенаправленное направление «сохранить хоть частичку». У природы нет чувства юмора, стихии все воспринимают буквально.

Азрайт помнил тот момент, когда что-то пошло не так. Вспышка от слияния сил была такой, что в его комнате не осталось ничего целого в радиусе метра от их ложа. Все просто рассыпалось трухой от силы некроманта, которая рванула навстречу свету партнерши. Сразу после этого все зазеленело: камни покрывались мхом и прорастали стебельками травы. А маленькие, похожие на монетки желтенькие грибочки-поганки расцветили этот живой ковер крошечными шляпками.

В память об их близости Морбейн даже отдал девушке свой медальон. Лишь безделушка, слабенький артефакт, который он сам когда-то изготовил, ничего ценного, просто первый из многих, оставленный им как сувенир. Сейчас он сыграл свою роль, а тогда казался просто сентиментальным подарком, безделушкой на память.

Единственное, что после расставания позволил себе Азрайт, – это полюбопытствовать о результатах ее выпускных экзаменов. Они были общедоступны для всех интересующихся. Руководство Серой академии считало, что это дает толчок остальным учиться лучше – здоровая конкуренция или просто зависть к успешным.

Помнится, тогда он совсем ничего не понял. В огромном, постоянно обновляемом талмуде на последних страницах напротив имени Ювелики стоял знак схлопнутого дара. Словно после инициации его зачем-то запечатали в девушке, признав опасным.

Такое, несомненно, бывало с магами, но лишь по приговору суда. Или магию запечатывали, позволяя человеку жить обычной жизнью, или ее лишали, обрекая на медленную мучительную смерть. Извлекая все до последней крупицы в родовое хранилище преступника, чтобы потом передать более достойным по решению совета глав семейства.

Суд в академии не проходил, иначе Морбейн был бы в курсе. Это было публичное мероприятие с обязательным общим сбором, так сказать в назидание.

Азрайт сейчас корил себя за то, что тогда даже не попытался найти Ювелику. Некроманту и в голову не пришло, что у женщин может произойти закукливание дара, когда организм начинает готовиться к зарождению новой жизни.

И наставникам, принимавшим у адептки Полесской экзамен, не пришло, ведь такое случалось в мире всего несколько раз у супругов с очень сильной и полярной магией. Никто не пытался связать этот случай с прецедентами столетней давности из энциклопедий по магическому врачеванию потоков, тем более что в тех парах это наблюдалось как истончение, а не окончательное закрытие каналов и излечивалось с помощью второго супруга.

– Ведьма перенапряглась, готовясь к экзамену, – был их вердикт. – Пересушила каналы связи с миром, выжгла каким-то выбросом.

Ювелика уехала домой к недовольной ее выпуском семье.

Все остальное, точнее тот кусочек, который поведала их дочери старая нянька, Азрайт узнал в результате ритуала признания крови и слияния тьмы.

Он холодно и расчетливо раскладывал в голове по полочкам, какие шаги следует предпринять, чтобы оградить свое нечаянное дитя от светлых родственничков, претендующих на еще не пробудившийся дар девочки.

«Сволочи. – Он методично пережевывал поданную ему еду. – Они заранее объявили кроху опасной и темной, не дожидаясь проявления дара. Наверняка и слабосилка какого-нибудь выбрали, твари, чтобы выкачать в него ее магию».

Будучи некромантом, да и вообще темным, о методах насильственного отъема магического дара Морбейн прекрасно знал, да светлые и сами осведомили его о том, что ждало Хиль. Мелкий напыщенный тип из попавших на его территорию преследователей, визжа перед смертью от ужаса, успел проорать достаточно, чтобы сейчас, вспоминая его слова, хотелось стереть из мира живых весь род Полесских.

Вилка и нож потускнели и осыпались крошевом в его руках. Азрайт не видел, как стоящий за его стулом Эдуард отшатнулся, поспешив отдалиться от хозяина. Все слуги хоть и были мертвыми, но имели какую-то долю сознания и инстинкт самосохранения, тупых исполнителей некромант не любил.

– Послушайте! Эй, господин Морбейн! Прекратите всех пугать, – услышал он женский голос и не сразу сообразил, кто так нагло пытается от него что-то требовать. – Хиль уже в тарелку носом клюет. Надо уложить ее спать. Где комната девочки?

Хиль! Имя дочери встряхнуло мозги и прояснило мысли.

«Комната и все прочее для ребенка. Нянька из другого мира, – сообразил некромант, поднимая глаза от испорченных приборов и фокусируя взгляд на чуть испуганной, но решительно сжавшей губы в неодобрительную гримаску молодой женщине. – Еще вон и то рыжее недоразумение с его дурацким пророчеством и наглыми амбициями…»

– Что ж… э-э-э… Вера Дмитриевна, – чуть замешкавшись, вспомнил он ее имя, – как вы понимаете, я не был готов и не очень в этом разбираюсь. Думаю, пока вам вместе с Хиль придется пожить в моей комнате. Я могу ночевать в лаборатории или кабинете. Завтра мы обсудим, что нужно ребенку.

Дочь и правда, наевшись, почти засыпала, осоловело тараща глазенки. На пухлой щечке прилипли крошки от хлеба, маленькие пальчики обводили завиток на скатерти, вышитый серебристым шелком.

Пронзительная нежность, которой он даже в себе не подозревал, болезненно отозвалась в сердце.