Акуна руна было больше десятка, но у них никак не получалось справится с противником. Его длинный нож из чудесного металла уже бросили в песок двоих коротышек, а сам он пока уворачивался от каменных булав. Те же немногие, что достигали цели, никак не могли пробить блистающий доспех на груди.

Этот белолицый отличался от прочих. Он выглядел, как вождь, только что делать вождю на самом краю кипящей битвы? Гордое лицо, отличный и богато украшенный доспех, он стоял подобно скале на пути волн, и те разбивались об него кровавыми брызгами. На глазах у Вайна Капака, длинный нож, не встречая сопротивления, отсек от тела руку одного из кечуа, а его товарищу вспорол брюхо, словно сонной рыбине. Свободную руку пришелец выбросил навстречу палице еще одного босоногого и та завязла в воздухе.

– Он заклинатель! – воскликнул тут же один из охраняющих Инку гвардейцев. До проявления волшебства, воин, вместе с товарищами, стоял и со смехом комментировал действия неудачников-кечуа, даже не думая о том, чтобы прийти к ним на помощь. Дисциплина дисциплиной, но пропасть между босоногими и элитой была такой, через которую не построить подвесной мост.

Однако, стоило Кондору увидеть, как сгустился воздух вокруг человека в железе, как он тут же схватился за амулет, наполненный силой племенных заклинателей. И даже попытался прикрыть своим телом правителя.

Инка успокаивающе поднял руку. Ничего удивительного, что солдат испугался – чтобы справится с заклинателем, нужен другой заклинатель. Всё что гвардейцы могли бы сделать, не будь его рядом, это умереть.

Вайна уже давно держал в руке метательное яйцо из золота. Заметив достойного противника, он подкинул его в руке, краем глаза заметив, как хищно ощерилась его охрана, поймал и тут же с широким замахом отправил в полет. Целясь в грудь чужака. Одновременно коснулся летящего золота “Поцелуем Инти”.

Снаряд взорвался ярким светом. Настолько ярким, что и и сам Инка закрыл рукой глаза. Когда вспышка исчезла, на месте воина-пришельца лежали только оплавленные, почерневшие доспехи и оружие из чудесного металла. Босоногие кечуа просто исчезли, они не имели ничего такого, с чем бы не справилась сила солнца.

Десяток оборванцев за одного заклинателя – очень хороший обмен. Разве что можно было обойтись менее дорогим и трудным в подготовке заклинанием, но тут уж Инка не собирался устраивать проверку чьи боги сильнее. Он взмахнул рукой и воины бросились вперёд, отрезая его от возможного нападения с фронта. Сам он присел у останков чужака, притронулся к металлу доспеха пяткой копейного древка. К его удивлению, окованное медью дерево не оставило на почерневшем нагруднике и следа, хотя правитель ожидал, что раскалённый заклинанием металл промнётся. Воистину, белолицым стоило прийти на его землю хотя бы для того, чтобы привезти этот чудесный металл!

Ведомые его братом, воины уже заканчивали бой. Противник не ожидал нападения, расслабился под ласковый плеск волн и тёплое касание солнца, за что закономерно поплатился. Не сходя с места гибели чужака-заклинателя, Инка смотрел на то, как подавляют последние очаги сопротивления, как специальные отряды воинов антисуйо вяжут пленных, собирая их по всему пляжу. Подобно рачительному хозяину, он принялся пересчитывать их, а когда понял, что для большого жертвоприношения их уже достаточно, удовлетворенно кивнул.

– Один из них знает наш язык. – похвалился Нинои Капак, подтаскивая за волосы худого и израненного пришельца. Защиты из металла у него не было, как и оружия. Выглядел он напуганным. Вайна вдруг поймал за хвост мысль, что находит черты лиц чужаков схожими с человеческими и наполненными теми же эмоциями. – А ещё мы пленили их вождя.

Подтверждая слова генерала, двое Кондоров принесли на куске полотна умирающего, но ещё дышащего человека. Как и первый пленник, он не имел доспеха. Потому, видимо, медное лезвие топора без труда добралось до плоти.

“И кровь того же цвета”. – отметил ещё один факт Инка. Не то чтобы он считал пришельцев выходцами из подземного мира чудовищами, но было удивительно встречать у столь непохожих существ признаки обычных людей.

– Твоё имя? – задал он вопрос тому, про которого брат сказал, как про толмача.

– Писсаро… Франсиско Писсаро… господин. Прошу, не убивать меня! За меня платить выкуп!

Говорил пленник так же, как и Обожжённое горло, но слова чужого для него языка почти не коверкал. Лежащий на ткани раненый в этот момент оскалился и прохрипел несколько злых слов. Смотрел при этом он на толмача.

Совсем молодой человек, почти мальчишка, он в отличии от переводчика, совсем ничего не боялся. Писсаро что-то грубо ответил ему.

– Что он сказал? – заинтересовался Инка. Краем глаза он отметил, что прочих пленных закончили гуртовать, подобно альпакам, а из леса уже показалась голова обоза. До появления жреца оставалось ещё немного времени, и правитель решил потратить его на удовлетворение любопытства. К тому же, знание поможет лучше ориентироваться в плетении чужих нитей.

– Ругать меня. Говорить я трус. – неохотно отозвался пленник.

– Ты попал в плен и скоро умрёшь. Боятся – нормально. А как имя этого храбреца?

– Это наш вождь. Кристобаль де Мена его звать.

Инка усмехнулся. Надо же какие длинные имена у пришельцев. Может день пройти, пока они начнут и закончат беседу с друг другом. Впрочем, правителя мало интересовало имя командира пришельцев. Он смотрел в его лицо, одновременно ища в кипу принадлежащую ему нить. А когда нашёл, удовлетворенно кивнул: племенной вождь, не из значительных, но все же хорошая жертва. Обрыв его нити многое менял.

– Он не был готов к сражению. – сказал он трясущемуся от страха Писсаро. – Пришёл на чужую землю и даже не озаботился охранить свой лагерь. Он плохой вождь своим людям. Скажи ему, что его мы принесём в жертву первым. Я лично подниму его сердце к лику Инти.

Обоз остановился и Вайна Капак, потеряв интерес к пленникам, отправился к месту, которое определил для установки походного жертвенника.

* * *

Самонадеянность приводит к ошибкам. Вера в свои силы часто подменяется самонадеянностью. Особенно, когда ты долгое время не встречаешь того, чья воля и разум не слабее твоей. По меньшей мере не слабее.

Не все плавучие дома – галеоны, как называли их белокожие испанцы – были сожжены во время битвы на побережье. Два судна с экипажами были отправлены на разведку побережья. А вернувшись к месту стоянки и увидев там следы боя с последующим жертвоприношением, испугались и отплыли домой. К далёкому белому королю и его страшному богу, жертвы которому приносятся сожжениями. Хапак Хучи в далёкой Испании не прекращался никогда.

Все это рассказал Вайна Капаку и его брату оставленный в живых пленник – Франсиско Писсаро. Он оказался смышлёным малым, готовым на все, чтобы сохранить свою жизнь. А уж после того, как увидел, что сделали с его товарищами победители, тем более.

Ещё он был лжецом, каких мало. Только по приезду в столицу Инка сообразил посмотреть его нить и поразился тому, что увидел. Он, а не тот умирающий мальчишка на носилках, был военным вождём пришельцев. Он привёл корабли, он собирался подняться по реке и ударить в беззащитное подбрюшье империи. И он остался жив. Инти любил такие шутки.

Правитель оставил его при себе, вытягивая из разговоров с ним и просмотров нити пришельца все, что могло оказаться полезным в грядущей войне. К сожалению, Писсаро, как и принесённый в жертву да Мена, был из мелких вождей и много не знал.

– Владыки земные обладают даром, который стоит над заклинательским. Им по силам поднять твердь и заставить вскипеть океан. По слову их рушатся горы, а небеса разверзаются, посылая на людей болезни. – говорил он.

– Что за бог даёт такую силу? – удивлялся старший Капак. Инки обладали магией, но не на таком уровне, который упоминал Писсаро. И на этот раз он не лгал.

– Истинный бог – Христос! Поклонись ему и братья мои не тронут тебя. Станешь и ты, и твой народ братьями для них.

– Твой бог действует так? Дает силу великим вождям, чтобы они сжигали землю и испаряли воду?

– Лишь, если на земле той проживают язычники и еретики! Поклоняться иным богам – мерзость перед лицом Господа!

Инка усмехался, слушая Писсаро, но ничего ему не отвечал. Много народов входило в империю и каждый приносил своих богов. Инти не сердился, если чанка ставили духов мест прежде Него, не ломал скалы, когда антисуйо приносили жертвенные дары предкам, а не на его алтарь. Как говорили жрецы – каждый народ получает то понимание бога, которое способен вместить в себя. А тот все одно остаётся непостижимым.

Сам правитель Тауантинсу́йу не был тем, кому яростное светило выжгло глаза. Он признавал, что Инти, как и Варикоча, и сотни малых богов, следят за циклом рождений и смертей в мире людей, но понимал также, что вмешиваться они не будут. Не для того Творец наделил свои создания душой и свободой воли, чтобы затем указывать им, как ходить и когда собирать урожай. Родитель учит своего ребенка не для того, чтобы опекать его всю жизнь.

Конечно, диковатые народы, вошедшие в империю одно-два поколения назад, были убеждены, что Хапак Хучи, как и прочие жертвоприношения, проводились для того, чтобы задобрить жестоких богов. Им была неизвестна правда, скрываемая истинными инками, которая позволяла государству развиваться и расти. Не дар покорности приносился на алтарях, а дар благодарности. Являвшийся также инструментом, позволяющим прозревать грядущее.

У белокожих, со слов Писсаро, все было по другому. Белый бог Христос требовал ежедневного поклонения, контролировал каждый шаг верующих и безжалостно карал оступившихся. При этом, кроме разрушительных даров для вождей, он ничем не награждал своих поклонников. Власть Белого бога держалась на страхе, а не на мудрости. Как при таком подходе народы, ходящие под ним, до сих пор не переселились в мир духов, оставалось для правителя империи загадкой.

Поразмыслив над этим, он пришёл к выводу, что столь требователен был все же не бог испанцев, а служащие ему жрецы. В Тауантинсу́йу тоже так было много поколений назад. Когда Вильяк Уму и десяток его атун ульяк, пользуясь болезнью тогдашнего Сапа Инки, рекли народам свою волю, выдавая ее за повеления Инти. Последний, должно быть, здорово смеялся, когда его служители взошли на вершину пирамиды не жрецами, а дарами. Так всегда и бывает с теми, кто вдруг решает, что сделался равным Творцу.

Инка честно пытался понять испанцев, их правителя и бога. Без этого понимания не могло быть победы, в битве, которой суждено случиться. Битве за выживание – кипу Варикоча показывала безжалостность белолицых, случись им победить. На подготовку к которой ему было дано немногим больше года. Это он тоже узнал из рассказов Писсаро и его нити.

Два месяца потребовалось испанскому флоту, чтобы пересечь бескрайний океан и достичь берегов империи инков. Значит около того займет и путь разведчиков домой. Кипу показывала, что полгода большие и малые вожди дальних земель будут решать, как наказать дальние земли, ведь они уже привыкли считать их своими. Но не придут к единству – будут больше спорить, кто возглавит поход против язычников. Затем жрецы Белого бога покажут свою власть и назовут поход священным.

Тут же на их зов откликнутся множество вождей и каждый приведёт своё войско. Воду покроет ковёр из сотен кораблей, полных людей и оружия. На подготовку к походу уйдёт ещё полгода, а затем силы врага двинуться к землям империи. Шестнадцать месяцев от конца первой битвы до начала большой войны.

Это время Сапа Инка использовал с пользой. Вся его страна, все народы, мирно дремавшие между горными склонами, в плодородных равнинах и во влажных лесах, пробуждались. Они ковали оружие и шили брони. Они тренировали воинов и бесконечными караванами запасали продовольствие. Даже мальчиков, ещё не прошедших обряд посвящения, и тех учили обращению с оружием, потому как было известно – не будет у них будущего, если враг победит.