Она говорила это таким обыденным тоном, как само собой разумеющееся, что внутри разливалось счастье. Тэруми тоже не представляла себе иной жизни, без него. И в этот момент он поверил, что всё именно так и будет. Что его тайна не будет им помехой, что Тэруми поймет, не отвернется, когда узнает…

А оказалось, тайна была и у неё.

Он был так рад её видеть, что не сразу заметил затравленного взгляда и нервозности. Специально крепко-крепко стиснул, чтобы она привычно стала на него ругаться, и принялся покрывать её лицо поцелуями. И только спустя минуту осознал, что она никак не реагирует. Поспешно отстранившись, он чуть наклонился, чтобы взглянуть в её глаза.

– Что случилось?

Она положила руки ему на грудь, скользнула бережной лаской по плечам и рукам, и сделала шаг назад. Моргнула. И в глазах застыл холод, губы решительно поджались.

– Нам нужно поговорить, – отстраненно, тщательно проговаривая слова, сказала Тэруми.

Его сердце испуганно застучало. Она узнала? И тут же отмахнулся от этой мысли. Невозможно. Он слишком осторожен.

– Милая, ты меня пугаешь.

– Мы больше не можем быть вместе. – Она запнулась и поправила себя: – Как пара.

Его рот изумленно открылся. Это такой розыгрыш? Она решила так пошутить? Жестко, конечно, но за Тэ такое водится. Порой слишком злое, пугающее. Но и это он принимал. И всё же подобные заявления уже перебор.

– Ты всё ещё очень дорог мне, – торопливо продолжила она, словно боясь передумать и недоговорить. – Но я поняла, что не хочу больше быть с тобой… – Она шумно выдохнула и произнесла на одном дыхании: – В общем, мы можем общаться с тобой только как друзья, не больше.

Она схватила себя за горло, словно слова оцарапали его изнутри, и ещё дальше отступила.

Сэм отказывался верить и продолжал до рези в глазах всматриваться в неё, ожидая, что она сейчас улыбнется и скажет: «Шутка!» Но Тэруми сказала:

– Уходи.

– Уходить? – повторил он, спрашивая.

Ещё вчера они проснулись обнявшись. Ещё вчера они занимались любовью. Ещё вчера она шептала ему, что любит. Ещё вчера они праздновали её день рождения в кругу друзей и вместе принимали ехидные подколки по поводу своих слишком тесных многолетних взаимоотношений, о которых знали во всех казармах.

И вот сейчас такое заявление. Уходить?

Сумасшествие… Может, она испугалась? Да, она, наверное, испугалась… Так бывает, говорят. Когда всё очень хорошо, то бывает очень страшно всё потерять. Может, ей нужно дать время? Он может подождать! Ему несложно. Он даже готов допустить мысль, что ей мог кто-то понравится. Это тоже вполне естественно, не может же она замечать всю жизнь только его.

– Уходи! – зло процедила она, и её глаза стали почти черными, неожиданно пугая. – Немедленно! – последнее она прокричала.

Сэм попятился от неё, убеждая себя, что это ещё не конец…

Он с шумом выдохнул. Уже не так болит, как раньше, но… Он снова прижал руки к глазам. Дурак! Идиот! Слабак! Нужно было не отпускать. Нужно было сжать её в своих руках и держать, чтобы не смогла вырваться. Требовать правду. Нужно было не ждать, а верить в их любовь. Он ведь знал о ведьмах столько всего и мог сопоставить. Её день рождения. Двадцать один. Она увидела свои руны и испугалась. За себя. За него.

Он тихо зарычал от злости. Какая же глупость! Ведь он, как никто другой, мог уберечь её от империи, мог спрятать так, чтобы никто не нашел. Она была бы в безопасности и счастлива. С ним. И даже спустя время, после стольких лет, когда он изо дня в день был рядом с ней уже после их расставания, Тэруми доверилась не ему… а данхне.

Сэм порывисто сел. Сконцентрировался на своем дыхании. Всё это неважно: ни он, ни его любовь к этой девушке. Он снова запер свои чувства под замок. Его ум должен быть ясным. У него есть цель, которая определяет смысл его существования. Вот что важно. И права на ошибку у него нет.

Мысли вернулись к насущному. Как он и предполагал, изимка оказалась полезной. Даже если всё пойдет не по плану, она поможет ему выбраться. Он был уверен. Главное, не сильно спешить и приручать её постепенно. Жаль только, что времени совсем нет. Но в любом случае он справится. Ведь ему нельзя погибнуть – не раньше, чем он вернется и доложит результат.

***

– Исалиэль! Помоги мне подобрать одежду! А то сегодня смотрела на себя в зеркало и ужасалась! Какие-то обноски на мне! А ведь у меня целый склад в распоряжении.

Эльфийка от неожиданной просьбы встрепенулась, вырываясь из своей меланхолии.

– Конечно! – радостно сказала она, поднимаясь и направляясь к одному из стеллажей. – Где-то здесь я совсем недавно складывала красивое платье.

– Нет-нет-нет! – запротестовала Катрин. – Никаких платьев! Что угодно, только не платье!

Исалиэль недовольно надула губы, но послушалась и перешла к другому стеллажу, где ровными стопками были сложены штаны.

– Ладно, сейчас найдем тебе подходящие… – Она обернулась, внимательно осматривая изимку, словно впервые её увидев, потом на секунды погрузилась в задумчивость и выдала вердикт: – Раздевайся!

Катрин закрыла склад и послушно разделась. Эльфийка подала ей штаны свободного кроя, сорочку из грубого льна и тунику с большим треугольным вырезом. Когда изимка облачилась в подобранные ей вещи, Исалиэль повязала ей широкий пояс под самой грудью, обозначая талию и придавая силуэту четкости. Одежда не скрывала фигуру Катрин, а добавляла статуса, величия – подчеркивала силу, а не полноту.

Исалиэль отошла чуть в сторону и придирчиво посмотрела на свою работу. Чего-то явно не хватало. Какой-то мелочи. Элемента, который разбавит некую строгость легкой игривостью, но не испортит легкомыслием. Она вернулась к своему столу, заскользила взглядом по поверхности в поисках подсказки… Точно! Брошь! Катрин нужна красивая брошь! Не желая тратить время на поиски, Исалиэль отстегнула свою и прикрепила к тунике подруги.

– Готово!

Катрин подошла к зеркалу и улыбнулась отражению. Волосы, собранные в небрежный хвост, смотрелись неуместно, поэтому она распустила их и тряхнула головой, чтобы те рассыпались по плечам.

– Красавица! – искренне радуясь, проговорила Исалиэль и в порыве чувств прижалась к Катрин. – Ветал с ума сойдет, когда тебя увидит!

– Ой, да пусть катится к чертям, – небрежно отмахнулась Катрин, рассматривая себя в зеркале. Исалиэль подняла на неё изумленный взгляд. Изимка довольно рассмеялась и тоже обняла подругу. – Нечего так на меня смотреть! Я же говорила, что прощать его не намерена!

– Я горжусь тобой!

Катрин наигранно-пренебрежительно цокнула и снова засмеялась.

***

Сэм уже по шагам, которые на какое-то время замирали перед дверью, прежде чем зайти, узнал посетителя. Поэтому сел поудобнее и приготовился изображать удивление, а затем радость. И, конечно, он не ошибся. Это была Катрин. Отработанным движением улыбка растянула его губы, демонстрируя радость, но тут же погасла, подпадая под власть настоящего удивления. Изимка нарядилась. Для него, очевидно же. И это должно было подпитать его осознанием, что всё идет как надо, нет, даже лучше, чем могло быть, но почему-то, наоборот, приковывало взгляд и разрушало тщательно продуманную стратегию поведения.

Он вдруг с некоторым изумлением понял, что несмотря на её рост и массивность, она была… привлекательна? В какой-то мере. По вкусам иллинуйцев. Наверное. Боги. О чем он вообще думает? Она его запасной план. И даже если допустить… Не-е-е-ет.

– Я ждал тебя, – наконец-то включившись в свою игру, сказал он, возвращая на лицо улыбку. – Здесь очень скучно. Мне приносили еду и сразу уходили. Хоть бы словом каким кто обмолвился.

Главное – не переигрывать, иначе снова заподозрит его и уйдет. Расположения должно быть в меру, как и внимания.

– А тебе не говорили, когда отпустят?

– Сказали, что будут ждать возвращения Эарендила, – соврал он. Про свою связь с Тэруми решил ей не говорить. Непонятно, как может отреагировать. Да и в его легенду не вписывается. – Он, кстати, не вернулся? – Катрин покачала головой. Сэм показательно тяжело вздохнул. – И куда он мог пойти? А вдруг его долго не будет? Неужели никто не знает, когда он вернется?

– Приближенные к Правителю могут знать, но если Чонсок запретил, то вряд ли скажут.

Сэм чуть успел подавить вспышку раздражения. Как у данхне получилось пробиться к власти и здесь? Чем он купил этих людей? Какие изощренные методы использовал для достижения своих целей?

– Ты обещал мне спеть, – напомнила ему изимка и протянула то, что прятала за спиной всё это время.

Подошла близко и протянула… Забылась. Доверяла. Сэм невольно поежился, испытывая внезапную вину за то, что пользовался изимкой, но тут же разозлился. Как можно быть такой? У неё совсем мозгов нет и чувства самосохранения? Какого безумного Бога она вообще приходит к нему? Сама кладет свою голову на плаху!

Желая отрезвить её, напомнить, что опасен, он ударил её по руке, и принесенный сверток упал на землю. Горсть сушеных яблок и маленькая булочка покатились под ноги. Катрин испуганно ахнула и распахнула глаза, не понимая, что произошло и почему он так сделал.

– Прости! – воскликнул Сэм и тут же погладил её по руке. – Я не хотел, так получилось. Разволновался… – Он присел, торопливо собирая упавшее. – Так много всего принесла. Спасибо! Целое сокровище!

Сердце встрепенулось и ускорилось – Сэм осознал, что его слова и порыв был искренним. Он действительно сожалел о своей выходке.

– Прости, – снова пробормотал он.

«Тебе не стоит сюда приходить. Данхне жестоко накажет тебя», – но этот порыв удалось удержать. Мимолетное расположение не должно стать помехой к достижению цели. Катрин всё ещё нужна ему.

– Так что? Споёшь мне что-нибудь? – Катрин устроилась на столе, словно и не было сейчас неприятного момента. – Только на этот раз что-то хорошее. О счастье. О надежде.

Сэм стал перебирать в уме песни, которые знал. Можно было, конечно, спеть что угодно, всё равно бы не поняла, но врать без нужды не хотелось. В конце концов, это же такая мелочь: выполнить её просьбу взамен того, что она давала.

О надежде. Хм-м-м… С этим словом ассоциировалась только одна песня. Колыбельная, которую пела ему мама в детстве. Всякий раз, когда мелодия всплывала в памяти, в его сердце рождалась надежда на встречу с самым близким ему человеком, с мамой. Сэм прикрыл глаза, мечтая, что однажды, когда всё закончится и когда он станет свободным от своей миссии, то сможет обнять её. Спустя столько лет.

Тихо, едва слышно потрескивал огонь, освещающий темноту комнаты.

Тихо, в предвкушении волшебного таинства музыки, сидела Катрин.

Тихо, делясь с незнакомкой сокровенным, запел Сэм Инн.

Глава 4

Лайя так часто, до боли в глазах, всматривалась в даль, ожидая Фенриса и Тэруми, что когда на поле показались едва различимые точки, она не поверила сама себе. Пальцы принялись растирать уставшие от перенапряжения глаза, как будто это могло помочь исполнить мечту. Когда она снова уставилась на простирающееся перед городом поле, точки превратились уже во вполне ясные очертания людей. Множество людей.

Кто-то ударил в колокол, оповещая город.

Лайя вжалась в неровную поверхность зубца стены и опасно наклонилась, силясь рассмотреть в этой массе родные фигуры.

– Фенрис! – закричала она не в силах больше выносить неведения.

Она ощутила легкий и такой родной след магии, а затем над ней закружились снежинки. Лайя выпрямилась и запрокинула голову, подставляя лицо под их колючую холодную ласку, и тихо, счастливо засмеялась. В воздухе повис ледяной шарик, такой, какой Фенрис обычно отправляет в Тэруми. Лайя поймала его и сжала в руке. Её вредина с ним, в порядке.