– Какой я был слепец! – запричитал Блохин. – Я не заметил, что перепутал элементы кода. Хорошо, что ты осталась жива, иначе я не простил бы себе такой глупости. Какой слепец…

Полина немного изучила натуру Блохина и стала понимать, что профессор некоторые слова произносит специально, чтобы заострить на них внимание. «Слепец» – было произнесено намеренно.

– Отдыхай. Филиппос дал время на отладку, поэтому еще пару деньков я не буду тебя трогать. Он испугался, что сможет потерять тебя. Пока твои знания не сохранили на жесткий диск, ты для него самая дорогая ценность. Ну, отдыхай. – Профессор развернулся к дверям. – Какой слепец!

Блохин ушел. Полине не терпелось понять, в каком виде профессор оставил ей послание. Скорее всего, это было написано его азбукой для слепых, но как понять, на чем он его оставил? Полина заставила аналитическую программу поискать намеки. Если у самого профессора была установлена аналогичная программа, то и заложенная в нее должна была работать по тому же алгоритму. Полина прогулялась по балкону. Взяла из вазы персик и, встав у перил, стала искать взглядом в творческом беспорядке скрытые послания.

На первый взгляд – хаос. Возможно, штаны профессора, которые он не донес до стиральной машины, указывали направление разгадки? Нет, они лежали так и раньше и ждали, когда Полина сама отправит их в стирку. Табурет, письменные принадлежности, небрежно разбросанные по столу, ваза с фруктами… Где-то в сознании щелкнуло, что письменные принадлежности могут содержать полезную информацию. Полина подошла к столу и рассмотрела, как лежат ручки, карандаши, ластики, циркули и линейки. Профессор считал, что в работе на бумаге скрыта половина дела. Подготовительную часть он всегда проектировал на ней. Из всей кучи беспорядка выделялся остро заточенный карандаш. Полина приняла его за вектор и посмотрела, куда указывал его кончик.

Направлен он был на письменный стол. Полина взяла новый персик и пошла в указанном направлении. На нем лежали несколько папок с бумагами, первые наброски ученого. На одной из папок валялись наручные часы профессора. Часы были старинными, стрелочными с механическим заводом и не работали. Стрелки замерли на 6:45. Полина заметила на папках числа, подписанные в правом верхнем углу. Была папка и с цифрой 6. Для порядка Полина перетрогала все папки, но взяла в руки шестую.

Полина расположилась в кресле и будто из праздного любопытства принялась перелистывать страницы. Со стороны казалось, что девушка просто рассматривает каракули профессора. На самом деле она отсчитывала страницы. Наконец, сорок пятая. Полина воспроизвела в уме гипсового Гомера и подкрутила чувствительность указательного пальца. Ветерок и вибрации мира задрожали под его чувствительной подушечкой. Полина прикоснулась пальцем к странице. Она была вся в маленьких выпуклых точках. Нормальное зрение их совершенно не улавливало.

Полина поставила палец в левый верхний угол и повела им по странице. «Полина, никакого эпилептического припадка у тебя не было. Я создал его имитацию, потревожив некоторую часть головного мозга. Нам нужно выиграть немного времени для твоего побега. Я изготавливаю на объемном принтере модель планирующего костюма. Чтобы меня не поймали, я создаю мелкие детали, якобы для аппарата, передающего информацию из мозга на компьютер. Когда костюм будет готов, ты сможешь выпрыгнуть с балкона и достичь места, где есть Сеть. Это рискованно на первый взгляд, но это возможно. Я уверен, что Филиппос не остановится и пошлет за тобой погоню или иными способами попытается вернуть. Втайне используя некоторые технологии Филиппоса, преуспевшего больше меня в соединении человека с компьютером, и улучшив их, я создал передатчик, способный маскировать человека, делая его невидимым для Сети. Я настроил его на тебя. Перед побегом ты его получишь».

Полина провела пальцем до конца страницы. Чувствительная кожа спотыкалась о следы карандаша, но текста больше не было. Сердцебиение участилось. Полина убрала папку в сторону. Прыгать со скалы, даже в специальном костюме, чудовищно страшно. Сама по себе мысль о побеге грела душу и не давала расклеиться, но вот прыжок со скалы в воду Полиной не рассматривался. Она надеялась, что Блохин устроит что-то вроде тихого исчезновения на лодке. Видимо, такой вариант был неосуществим.

Полина решила с этой минуты начать морально готовиться к тому варианту побега, который предложил профессор. Для этого она подошла к перилам и попыталась спокойно принять высоту, с которой ей предстояло прыгнуть. Внизу, метрах в двухстах под балконом, громко крича, переливалось облако чаек. От чаек до воды было еще метров двести, а может быть, и больше. И поговорить открыто на эту тему с профессором не было никакой возможности. Обсуждать план побега вслух – значит заранее отказаться от него. А с другой стороны, выхода оставалось всего два: побег или сидеть со вскрытой черепушкой подключенной к Сети, обслуживая нужды Филиппоса. Полина была за побег с любой вероятностью риска.

Профессор два дня ходил в полном молчании, задумчивее, чем обычно. Хмурая тень не сходила с его лица. И спросить было нельзя, связано ли его состояние с планами побега. Полина все же решила зайти издалека:

– Владимир Константинович, вы не приболели?

– С чего ты взяла, Полина? Местный климат очень благоприятствует хорошему самочувствию. У меня прекрасное состояние: и душевное и физическое. Мыслями весь в работе, оттого тебе могло показаться, что я нездоров. Хотя от зеленого чая для повышения тонуса не откажусь. Завари мне, пожалуйста.

Полина бросилась исполнять просьбу профессора. На полке у них стояли банки с кофе, сахаром, солью и жестяная коробка с зеленым чаем. Полина подняла крышку и мельком заметила, что на ее внутренней поверхности приклеен маленький кусочек бумажного листка. На нем была надпись: «8:23». Полина сразу поняла, что это значит. Незаметно для камер, прикрывшись от их всевидящего глаза спиной, Полина сорвала бумажку, скрутила ее в маленький шарик и сунула в карман. Заварила чай и подала профессору.

– Спасибо, очень вовремя, – сказал профессор про чай, но Полине показалось, что он имел в виду совсем другое.

Папка под номером 8 была самой свежей. Как только профессор ушел, Полина, под видом протирания пыли, добралась до этой папки. Отсчитала страницу 23 и приступила к «слепому» чтению.

«Костюм для прыжка готов. Я занесу его вечером, под видом оборудования. На упаковке будет вся инструкция по применению костюма и дистанционного передатчика, а также рекомендации на первое время. Крепись, ждать осталось недолго».

Полина еще раз провела пальцем по тексту. Как же было страшно, хоть отказывайся и принимай свою судьбу. Как только малахольные мысли полезли в голову, Полина вспомнила про родителей. Их убитые горем лица сразу придали решительности. Чтобы не испытывать себя на крепость, Полина решила больше не подходить к перилам и не ужасаться лишний раз бездне за ними. Она точно знала, что в эту ночь спать ей не придется.

* * *

Чтобы следящие камеры не заметили, как Полине не спится, ей приходилось тратить всю силу воли на то, чтобы не ворочаться. Беспокойство так и подмывало менять положение тела. Из-под одеяла Полина одним глазом подсматривала за профессором. Кажется, он спал. Ну да, это не ему прыгать с утра в полукилометровую бездну. Еще ее взгляд постоянно останавливался на коробке, в которой лежал костюм. Профессор нанес на него текст, написанный его азбукой для новой способности Полины. Текст запомнился до буквы: «У тебя будет несколько минут до того, как охрана поймет наши намерения, поэтому запомни все, что прочтешь. Костюм фиксируется на запястьях и щиколотках. Из себя он представляет аэродинамическое крыло, позволяющее планировать. Для этого надо вытянуть руки в стороны и развести ноги. По моим расчетам, при удачном толчке ты пролетишь около пяти километров. Перед контактом с поверхностью воды дерни кольцо, которое у тебя будет на левом запястье, это прикроет тело перегрузочным экраном от сильного удара. Перед ударом сложи руки вдоль туловища и сведи ноги. Используй задержку дыхания. Костюм поможет тебе и в воде, позволяя плыть с большой скоростью. Поднимайся на поверхность, только чтобы набрать воздуха. Тебе нужно будет проплыть еще пять километров, это потребует многих сил, так что будь готова к большим нагрузкам. Дальше этого расстояния Филиппос не сунется. Теперь о передатчике. Филиппос попробует тебя снова выкрасть или по крайней мере сделать так, чтобы о тебе никто не знал, поэтому придется стать невидимкой. Мой передатчик позволяет сканировать идентификаторы камер, сенсоров и прочих устройств, запросы которых анонимны для Сети. Ты сможешь посредством мысленных команд подключаться к подобным устройствам анонимно. Это позволит тебе выключать приборы, фиксирующие твои передвижения, а также использовать их для собственных нужд, смотреть глазами камеры или управлять автомобилем самостоятельно. Сеть не заподозрит подмены. Передатчик зашит на твою ДНК. В чужих руках прибор будет просто бесполезной штукой. Вроде все. Береги себя. Не пытайся искать контакта со мной. Как доберешься домой, оповести службы о том, что видела. Удачи!»

Засинела полоса новой зари на горизонте. С моря потянуло свежестью. Полину начало колотить, то ли от холода, то ли от страха. В ближайшие часы все должно было решиться. К такому жизнь ее не готовила. Полина собиралась прошагать по ней легко, согласно разработанному Сетью плану. Из нюансов были отношения с потенциальным мужем и потомством, все остальное оставалось понятным и давно выбранным. Профессор неожиданно зашевелился и сел на своем гамаке. Он посмотрел на Полину и заметил ее мерцающий взгляд из-под щелки между одеялом и простыней. Блохин встал, прошелся до кухонного уголка и поставил чайник.

– Зябко становится на улице спать, – произнес он, оправдывая ранний подъем перед камерами. – Одеяла надо просить шерстяные. Только в этих краях не слышали про такие.

Профессор гремел посудой, что-то бубнил под нос. Ему тоже было тревожно, и он разряжался подобным образом. Полине тоже хотелось встать, но под одеялом было уютнее, и она даже уснула под монотонный бубнеж профессора. Она этого не заметила и почувствовала только, как ее тронули за плечо. Полина даже напугалась того, что незаметно уснула.

– Пойдем, немного горячего чаю с сахаром тебе не повредит.

Небо разгоралось желтым горизонтом. Воздух потеплел. На балконе стоял приятный запах свежих гренок. Как только Полина вспомнила, что ей предстоит, зубы сразу принялись отбивать чечетку. Она села за стол и обхватила себя за плечи.

– Свеж-ж-жо! – произнесла она сквозь стук зубов.

– Осень, – объяснил Блохин.

Полина заметила, что, когда профессор наливал чай, его руки мелко тряслись. Он тоже волновался, и, может быть, не меньше Полины. У нее есть шанс сбежать, а профессор вынужден остаться. Об этом он с Полиной не разговаривал, но и с начальными понятиями по психологии было понятно, что у профессора здесь есть дела, которые он хочет закончить. Полина только догадывалась, что Блохин знает Филиппоса давно, и именно благодаря профессору тот смог создать маленький свободный мир с большими возможностями и амбициями. Профессор оставался, чтобы исправить свои ошибки. Он понимал, что рискует жизнью, оттого и тряслись его руки.

Горячий чай унял трясучку. Гренки не лезли в горло. Ранний завтрак наверняка напряг тех, кто следил за ними. Они могли проанализировать и получить большую вероятность того, что на балконе что-то затевается.

– Так, Полина, буду говорить открытым текстом. Времени у нас минут пять, одевайся, – произнес Блохин.