«Привет, Полина. Чтобы не раскрыть себя, вынужден загрузить программу для общения. Сотрудничать с Филиппосом не намерен. Позже я устрою тебе побег. Большинство программ в твоей памяти активируются мыслеобразами, как апельсин для активации программы секретного чтения. Знаю, что многое из того, что я тебе заложил, ты не используешь по причине необычности этих способностей. Самая необычная из них – это программа-бустер, ускоряющая скорость обмена сигналами в нервной системе. Благодаря оптимальному пути сигнал от рецепторов в мозг или наоборот может ускоряться в десятки раз. На пике работы программы ты замечаешь, что мир вокруг тебя живет гораздо медленнее, чем ты привыкла видеть. Очень полезное свойство, активируемое образом вспышки молнии. Будь осторожна, программа сильно нагружает мозг. Пользуйся ею в крайнем случае и только непродолжительное время. Еще одна программа касается нервной системы. Ты можешь увеличивать чувствительность рецепторов, а можешь снижать ее до полного отсутствия реакции. Я разработал эту программу специально для тайного общения, которое не может отследить ни Сеть, ни Филиппос. У тебя в памяти есть азбука, похожая на азбуку Брайля для слепых. С ее помощью и чувствительных окончаний на кончиках пальцев ты можешь читать послания от меня или оставлять их сама. Можешь сейчас представить слепого и почувствовать, как просто управлять своей нервной системой, а потом прикоснуться к странице книги и почувствовать, какие у нее выпуклые буквы. На этом пока все. Делай вид для Филиппоса, что готова сотрудничать, чтобы у меня было время создать условия для побега. Раздобудь немного крепкой эластичной ткани. Скажи Филиппосу, что хочешь сделать себе свой гамак».

Полина небрежно отложила раскрытую книгу на стол, как будто чтение утомило ее. Попробовала представить себе незрячего человека. На ум приходили какие-то гипсовые скульптуры из античного прошлого. Менялись перед глазами, но Полина точно знала, что те, с кого их лепили, не были слепыми, просто это была такая манера лепить глаза, которые с детства казались ей бельмами. Головы двигались как по конвейеру, пока перед глазами не встала голова Гомера. Древний сказитель точно был слепым. Сразу пришло ощущение, что можно управлять рецепторами. Виртуальные «крутилки» в сознании стояли в среднем положении. При повороте влево они убавляли чувствительность, вправо – прибавляли. Полина подумала про правый указательный палец и провернула «крутилку» вправо, на усиление чувствительности. Удивительно, но она почувствовала сквозняки подушечкой пальца. Снова взяла книгу в руки и сделала вид, что водит пальцем под строчкой, которую читает. Палец буквально спотыкался о выступающие буквы. Кожа на пальце, вдруг ставшая чересчур нежной, болезненно отреагировала на прикосновения. Программа отлично работала и могла пригодиться в будущем.

Полине не терпелось проверить, как действует программа-бустер. Если все так и есть, как сообщил профессор, то у нее будет огромное преимущество перед любым противником. Полина представила разряд молнии над лесом – картинку, которую часто видела в детстве из окна своей спальни. Ничего не произошло ощутимого. Никакой рубильник не включился. Как себе представить ускорение сознания? Полина закрыла книгу, подняла ее перед собой и бросила на стол. Книга упала с обычным ускорением. Возможно, профессор не сказал ей, что нужно немного потренироваться, чтобы заметить результат.

Разочаровавшись в надежде сразу получить интересную способность, Полина решила, что пришло время немного подкрепиться. Программы, разработанные профессором, всегда расходовали больше энергии организма, чем способности, выработанные в человеке эволюцией. В холодильнике лежали сыр, овощи, остатки хамона, пакет молока, гроздь винограда. Организм требовал белка и быстрых углеводов, для чего подходили хамон и виноград. Полина взяла кусок вяленого мяса и блюдо с виноградом. Закрыла ногой холодильник и понесла еду к столу.

Едва она ее поставила, как на балкон залетела чайка. Она явно караулила момент, когда можно будет полакомиться съестным. Полина увидела ее боковым зрением и успела только повернуться с мыслью не попасть под ее острый клюв. В следующее мгновение случилось удивительное – чайка стала терять скорость. Крылья заходили медленными зигзагами. Птица будто останавливалась в воздухе. Привычное сознание подкинуло мысль, что на такой скорости невозможно оставаться на лету, она должна упасть. Но чайка держалась и, хищно вылупив глаза, направлялась к блюду с виноградом.

Наглость этих птиц порядком надоела Полине. Хоть они и делили с ними один склон горы, но Полина не лазила к ним в гнезда за яйцами. Шея чайки поравнялась с рукой Полины. Едва мысль поймать птицу коснулась сознания, как рука уже выполнила приказ. Теплая пульсирующая шея забилась под пальцами. Чайка хотела издать звук, но не смогла протолкнуть его через сжатое горло. Птица испуганно забила крыльями. Полина еще секунду непонимающе смотрела на нее, приходя в себя от новой способности. Как только она расслабилась, время снова вошло в привычный ритм.

Чайка лупила крыльями по рукам и шипела. Полина отнесла ее к перилам и перекинула через них. Птица полетела вниз и только у самой воды пришла в себя и начала полет. Еще не веря в то, что такое возможно, Полина с недоверием посмотрела на свои руки, вытворяющие команды со скоростью света. Напоминанием о невероятной реакции осталась только несильная боль в локте из-за потянутого сухожилия. Для безопасного использования этого умения необходимо было тренироваться.

Филиппос снова прокрутил момент, где пленница хватала чайку за шею. Замедленная в сто раз съемка давала представление о том, что может «улучшенный» человек. Вначале девушка совершенно обычно пыталась увернуться от наглой птицы, а потом молниеносно схватила ее, как будто вспомнив, что умеет так делать. Разница между нормальным и быстрым движением была колоссальной. В замедленном воспроизведении скорость выброса руки выглядела естественной, как при обычной записи. Значит, как минимум в сто раз быстрее нормальной реакции. Филиппос еще раз оценил гений Блохина.

Профессор явился в обеденный перерыв. Полине очень хотелось рассказать ему, что она поняла его намек и теперь знает о себе гораздо больше. Но, помня о том, что за ними следят, она боялась выдать связь между ней и ученым. Блохин как будто специально не смотрел на Полину, чтобы не провоцировать ее. Он приготовил быстрый обед из полуфабриката, поставил его на поднос вместе с двумя пустыми бокалами для сока и понес к столу.

Полина, как голодный птенец, ждала его, забавляясь ложкой – искала равновесное состояние, положив ее поперек пальца. Профессор дошел до стола и неловко споткнулся, поднос качнулся, и стаканы полетели вниз. Полина испугалась, и этот страх тут же проявил себя разрядом молнии. Стаканы словно попали в тягучий плотный воздух. Полина подхватила их и поставила на стол. Как только она поняла, что бояться больше нечего, все встало на свои места.

– Фух, чуть не угробил наш обед! – Профессор опустил поднос на стол. – Спасибо, что поймала.

Он произнес это обыденно, как будто не заметил, с какой скоростью Полина поймала бокалы. Филиппос не должен был понять, что профессор и его студентка начинают свою игру. Не так сразу.

– Еле успела, – подыграла Полина. – Какие у нас планы на день?

– Будем тестировать оборудование. Рабочий образец у меня есть, посмотрим, что он может.

Больше за обедом ни о чем не разговаривали. Блохин думал о том, что Филиппос теперь увидел новые способности Полины и начнет торопить его с рабочим образцом. Если бы он знал, что образец давно готов и спокойно работает на допотопном телевизоре! Через него, посредством кодированного мерцания, девушка и получила программу секретного чтения. Такой способ программирования людей в дурных руках был очень опасен из-за своей возможности влиять на огромные массы одновременно. Надо было торопиться с побегом Полины.

Полина, в силу молодой бесшабашности, больше всего думала о своих новых способностях. О том, что будь они у нее раньше, она непременно стала бы лидером волейбольной команды в школе или могла бы выигрывать споры, читая с закрытыми глазами. Мысли о побеге тоже занимали ее, но она надеялась, что профессор все устроит и ей нужно только дождаться удачного момента. Пока она забавлялась тем, что пыталась замедлить время. Для этого, помимо «Молнии», требовалось подспудное понимание необходимости данной способности. Страх прекрасно запускал настройку, переводя ее в максимальное положение. Полине хотелось пользоваться способностью дозированно, чтобы не возникало ощущения, будто руки пытаются вырваться из тела.

Блохин допил сок и хлопнул ладонями по столу.

– Пора! – объявил он.

В зале, наполненном гудением работающего оборудования, их ожидал Филиппос. С ним были новые, но не менее грозные телохранители. Естественно, сюда его привела демонстрация новых способностей Полины.

– Я буду присутствовать во время опыта, – объявил он. – Мне хочется наблюдать своими глазами, что у вас все идет как надо. Как надо мне.

– Не смею возражать, – учтиво согласился Блохин.

Полину посадили в кресло напротив гудящего аппарата с объемным экраном. Профессор намазал ей виски́ какой-то жидкостью и надел на голову ободок, упирающийся концами в виде пончиков как раз в виски́. На запястье прикрепил ремешок с датчиком сердцебиений. Полина помнила, что никаких подобных действий в университете в тот злопамятный день профессор с ней не проводил. Девушка знала, что так надо, и была совершенно спокойна.

Блохин выбирал на экране параметры, дергал провода. С его губ слетали только звуки, похожие на работу двухтактного моторчика: «Так-так, так-так-так». Затылок горел от ощущения взгляда Филиппоса.

– Кажется, все готово, – произнес профессор. – Будем пробовать? – спросил он у него.

Полина не видела этого, но поняла, что Филиппос дал отмашку. Профессор включил оборудование и пристально уставился на Полину. Она не чувствовала никаких изменений. Виски слегка покалывало, но это могло сработать самовнушение. Потом мир начал разъезжаться, стены потекли в одну сторону, лицо профессора – в другую. Оно было комичным и испуганным одновременно.

– Полина, тебе плохо? – услышала она последнюю фразу ученого перед тем, как потерять сознание.

В себя она пришла в кровати в незнакомом помещении. От всей комнаты ее закрывала белая ширма, как в больнице. Подвигала руками и ногами, пошевелила головой. Организм был в порядке, никаких неприятных ощущений, наподобие тех, которые она чувствовала, когда ее усыпили снотворным. Полина напрягла слух. В комнате находился еще один человек, и он сопел во сне. Полина бесшумно села и потянулась к окну, расположенному справа от нее. Кровать предательски скрипнула. Сопение затихло, раздался шум отодвигающегося стула. Часть ширмы ушла в сторону, и в проеме появился Ионас.

– Пришла в себя?

– Пришла.

– Вытяни руки вперед! – приказал громила.

Полину рассмешил его страх перед ней.

– Идет коза рогатая за малыми ребятами! – Полина сделала пальцами козу и направила ее в сторону громилы.

В глазах Ионаса появился страх и растерянность.

– Сидеть! Я сказал! Руки вперед!

Полина подчинилась. Ни к чему было пугать охрану, иначе она могла усилить бдительность. Самозатягивающийся наручник вжикнул электрическим натяжителем. Ионас резко поднял Полину, компенсируя свой недавний страх грубой силой, и потянул в коридор. Полина успела разглядеть вид из окна. Коридор был выше балкона, на котором она жила. За окном «больницы» раскинулась большая поляна, состоящая из клумб и дорожек, а за ней – далекая синяя полоска моря.

Ионас завел девушку в лифт и уже там накинул ей на голову непрозрачный колпак. Лифт пошел вниз и вскоре остановился. Они вышли из него и сделали еще пару поворотов. Скрипнула дверь, и в нос ударил знакомый запах зала с оборудованием. Ионас снял колпак и наручники. Перед Полиной стоял профессор Блохин. В его испуганных глазах отражалась тревога и страх.

– Как ты? Как себя чувствуешь, Полина? – Профессор потрогал ее лоб и оттянул девушке конъюнктивы.

– Что со мной произошло? Я ничего не помню. Все расплылось перед глазами, а потом я очнулась на кровати, в месте, похожем на больницу.

– Что-то пошло не так. С тобой случился эпилептический припадок. Тебе едва успели ввести лекарство.

– Я могла умереть? – Полину прошиб пот.

– Если бы мы опоздали на минуту, то неминуемо. Мы дадим тебе немного времени восстановиться. – Блохин надел девушке медицинский браслет. – Иди на балкон, тебе нужно побыть на свежем воздухе.

Профессор показал Ионасу, что его работа закончилась. Он немедленно удалился. Блохин взял Полину за руку и помог ей выйти на балкон. Она чувствовала себя отлично, но не стала мешать профессору проявлять заботу.