На самом деле Полина не выбирала. Она искала себе оправдание, и после того, как решила, что виной всему несовершенство Сети, успокоив совесть, она купила себе билет за счет фонда российско-греческой дружбы. Генри снова рассмеялся над ее изощренной фантазией. Полине показалось, что на самом деле он смеется не столько над ее фантазией, сколько из-за того, что она ему понравилась, если не больше. Генри не обращал внимания на красоток, которых здесь было великое множество, на любой вкус и цвет. Бледные голубоглазые скандинавки с модельными фигурами. Кучерявые полногубые мулатки с идеальными пропорциями. Европейки, вобравшие в себя гены всех народов, проживающих в Европе, отчего их красота была на диво многообразной. Миниатюрные азиатки, мяукающие, словно кошки.

Определенно, Генри не хотел их замечать. Полина ловила его взгляд, направленный на себя, в отражении стеклянных витрин. На душе у нее тоже становилось тоскливо, когда она понимала, что больше не увидит этого парня. Судьба их свела, дала возможность проверить друг друга в тяжелых обстоятельствах, которые они выдержали с честью, а теперь разводит, может быть, навсегда.

Лупер в Шотландию подали первым. Генри глубоко вздыхал и никак не мог заставить себя сказать что-нибудь приятное Полине перед прощанием. Он набрался смелости, взял ее за руку и поцеловал. В этот раз все произошло без накладок. Полина надеялась на поцелуй и не стала дергаться, как в прошлый раз. На фоне похожих прощаний по всему перрону они совсем не привлекали внимания. Отрывались, чтобы перевести дух, и снова целовались, пока не объявили отправление. Полина дрогнула и пустила слезу. Генри держался из последних сил. Голос его дрожал, слова застревали в горле, и в итоге он не смог сказать всего, что собирался.

Он заскочил в лупер и сразу занял место у окна. Он показывал Полине, что не надо плакать, и этим вызывал еще больше слез. Через минуту, быстро набирая скорость внутри прозрачного тоннеля, состав скрылся из вида. Полина утерла слезы, перешла на свой перрон и стала ждать лупер. Радость от скорой встречи с родителями компенсировала романтические переживания по поводу расставания с Генри. Она твердо решила, что по возвращении домой будет общаться с Генри и, если поймет, что не потеряла к нему интерес, обязательно летом пригласит его к себе. Или поедет к нему в Шотландию, если он пригласит ее, или встретятся снова в каком-нибудь курортном месте. Хотя курортные романы казались ей легкомысленными, необязательными. Пригласить к себе – значило показать ему свою дальнейшую заинтересованность. Ведь придется знакомить с родителями, показывать друзьям.

Подали состав, идущий в Россию. Полина вошла и заняла место в комфортабельной капсуле. Через пять часов она наконец будет дома. Никогда еще она так не скучала по родителям, по родному дому и даже по Варварке с Валеркой. Ей сейчас было плевать на учебу, на полицию, ничего не хотелось, кроме одного – обнять родителей и побыть с ними. Стюардесса попросила пристегнуться. Состав едва ощутимо дернулся и, резко набирая скорость, вдавил Полину в спинку кресла мощным ускорением.

Глава 9

Тоннель лупера поднялся на высоту пятнадцати метров над уровнем земли. Бо́льшая часть старого города оказалась внизу. Но и она быстро исчезла позади. Пейзаж сменился лесами, тоннелями, речушками. Полина откинулась на спинку и включила в мониторе напротив терминал. Сеть попросила идентифицировать себя. Нет, такую ошибку она не допустит. Полина закрыла глаза и поискала, к чему можно подключиться. Источников было множество: от коммуникационных до систем мониторинга узлов лупера.

Первое, что пришло ей на ум, – найти профиль Генри. Полина не знала его фамилию и точный возраст. Подходящих Генри в Шотландии было множество. На их поочередный просмотр могло уйти времени гораздо больше, чем на дорогу до дома. Полина почитала новости, зашла в родной университет. Везде все было тихо и спокойно. Новость про разбившуюся яхту еще не появилась. Что-то подсказывало Полине, что она вообще может не появиться. Ни к чему портить людям их размеренную жизнь, полную веры в свое управляемое благополучие.

Полина набралась храбрости и решилась найти выход на устройства Ликидоса. Это было рискованно, даже глупо. Она могла подвергнуть всех пассажиров лупера смертельной опасности. Чтобы этого не произошло, Полина забралась в чужой компьютер, следящий за параметрами бойлера многоквартирного дома где-то в Чикаго, чтобы использовать его в качестве прокси-сервера, и через него стала искать выход на остров.

Она нашла его. Связь с Сетью осуществлялась через единственный кабель, проложенный, видимо, по дну моря. На входе стоял мощный файрвол, препятствующий нежелательному проникновению. Пару раз он отклонил ее попытки пробраться, но на третий раз ей повезло. Под видом геологической службы, исследующей дно Средиземного моря, файрвол не нашел ничего опасного. Полина посмотрела на остров камерами и сенсорами, что были установлены вдоль извилистых улочек. С виду жизнь острова выглядела самой обыкновенной. Люди ходили по улицам, как и везде. Попробовала найти доступ, ведущий к помещениям внутри горы. Их не оказалось. Филиппосу незачем было так рисковать. Она знала, что оттуда должен быть выход в Сеть, но только у киборгов.

Полина потыкалась по информационным потокам, но везде упиралась в тупики, заканчивающиеся либо камерами, либо сенсорами, либо домашними устройствами. Она подумала, что Блохин должен был оставить хоть какую-нибудь зацепку. Попробовала поставить себя на его место, чтобы представить, как это можно было сделать. Напрасно, ничего на ум не приходило. Неудивительно, ведь профессор – гений, а она – всего лишь жертва его опытов. С другой стороны, он обязательно должен был оставить что-то для контакта. Он ведь хотел знать, получилось ли у Полины сбежать с острова или нет. Умереть с чистой совестью намного приятнее, чем с мыслями о чужой загубленной судьбе.

Прямой связи у Блохина с Сетью не было. Но он мастерил программы для киборгов, создавал оборудование. Наверняка он мог изобрести способ тайного общения, конечно, если он только не сидел со вскрытой черепушкой. Филиппос при всей своей жестокости не мог пойти на это. Блохин был единственным способом превратить Сеть в инструмент его власти и наживы. Полина вспомнила тот случай, когда их автомобилю помогли остановиться. Хотелось верить, что это было дело рук профессора. Самый легкий способ найти этот поток – снова дать обнаружить себя.

Риск был несоизмерим с количеством возможных жертв, поэтому Полина отказалась от этого пути. Времени было достаточно на то, чтобы попытаться найти другие зацепки. В проходе между сидениями показались стюарды, катящие перед собой тележки с едой. Полина снова почувствовала голод и иронично отметила, что обжорство стало еще одной ее суперспособностью. Сеть «Кармашки» добралась и до скоростных поездов, правда, здесь их предлагали только на десерт.

Полина взяла отварной рис с подливкой из креветок и стручков зеленой фасоли, сладкий кармашек и кофе. Мыслям требовался ускоритель. Кармашек находился в бумажном кульке, на котором красовалась новая реклама сети быстрого питания. Пожилой мужчина и мальчик сидели перед иллюминатором космического корабля. Взгляд мальчика был направлен на звезды, которые было видно сквозь стекло иллюминатора. Над головой мужчины висело облачко с фразой: «Хочешь влезть в скафандр – питайся космической едой». «Кармашки» при любом удобном случае подчеркивали свое космическое происхождение и завуалированно продергивали упитанных поедателей гамбургеров. Все континенты пали перед сетью «Кармашки», кроме Северной Америки, все еще держащейся за традиционные для нее ценности.

– Извините, вам письмо. – Полина вздрогнула от неожиданности, когда над ее ухом раздался голос.

Это оказалась стюардесса. В руках у нее был сложенный пополам листок. Она протягивала его Полине. Девушка не спешила протянуть к нему руку.

– От кого? – осторожно удивилась она.

– Не знаю, здесь не написано имя. Сказано передать пассажирке с вашего места.

– Спасибо. – Полина все еще думала, что это ошибка, но взяла листок в руки.

Она не стала разворачивать его при стюардессе, дождалась, когда она уйдет. На бумаге оказался текст, вырванный куском из какого-то художественного произведения. Полина прочла его, но смысл сразу не уловила. Прочла его еще раз и, когда дочитывала, вспомнила о тайном общении с профессором. Само собой зрение приобрело определенный фокус, текст размылся, и только нужные буквы обретали четкость: «Рад, что у тебя получилось сбежать. Слышал от охраны про разбившуюся яхту. Печально, что погибло столько людей. Их смерть и на моей совести тоже. Сейчас я думаю, что, находясь рядом с Филиппосом, я намного полезнее для общества. Здесь у меня есть возможность больше влиять на него, нарушая коварные планы, сбивая с выбранного пути. Предупреждаю тебя быть осторожнее. Твои попытки забраться во внутреннюю сеть острова оказались замечены. Хорошо, что я в этот момент был в ней и смог спровоцировать помехи. Не создавай поводов для смерти людей. Филиппос не остановится ни перед чем, чтобы нейтрализовать тебя. Как только доберешься до дома, сразу смени профили родителей. Они могут стать тем слабым местом, в которое он постарается ударить. Не ищи со мной связи. Я сам тебя найду, когда будет нужно. Живи невидимкой».

Это был весь текст. Несмотря на предупреждения, Полина почувствовала позитив, идущий от него. Она ощутила себя внутри важного события мирового масштаба. Примерно такое же испытывали юные революционеры, пропитанные идеями скорых кардинальных свершений, тайными носителями которых они являлись. Полине, наоборот, вместо того чтобы прятаться и казаться невидимой, захотелось вступить в схватку с Филиппосом. Она на мгновение поверила, что имеет достаточные силы и ум, не в последнюю очередь благодаря суперспособностям, чтобы сразиться с ним на виртуальном поле.

Пребывать в возвышенном состоянии праведной борьбы ей пришлось недолго. Неожиданно лупер начал замедляться. Полина знала все его остановки наперечет. Ближайшая была в Софии, но до нее оставалось как минимум полчаса. Она напрягла слух, чтобы услышать разговоры стюардов.

– …электроника останавливает состав аварийно. Командир лупера сказал, что по приказу Интерпола, – донеслось до слуха Полины.

Революционный запал как-то быстро сдулся. Вместо борьбы снова захотелось домой к родителям. Вынужденную остановку Полина связывала только с собой. Признаться, она не верила, что полиция так быстро отреагирует. Сердце тревожно забилось.

Лупер причалил к аварийному трапу в чистом поле. Внизу стоял конвертоплан с логотипом Интерпола. Открылась дверь, в вагон вошли двое мужчин и одна женщина в красивой строгой форме полиции. Женщина была выше среднего роста, вровень с мужчинами. Длинный острый нос, большие синие глаза, маленький рот с тонкими губами выдавали в ней скандинавские или немецкие гены. Под изумленные взгляды пассажиров они прошли до места, которое занимала Полина.

– Полина Иоаниди? – спросила женщина.

– Почти, Громова моя фамилия.

– Мы вынуждены снять вас с лупера. Вот ордер на ваше задержание. – Женщина предъявила бумагу с переливающимся логотипом Интерпола. На бумаге чернел строгим шрифтом текст и несколько подписей. Полина не стала его читать.

– А нельзя ли было дождаться, когда я вернусь домой, и там обсудить все в спокойной атмосфере?

– Не хитрите, мы знаем, что вы сбежали из дома. Поднимите большие пальцы вверх.

Полина подняла. Женщина ловко накинула на них самозатягивающиеся напальчники. Пассажиры таращились на сценку во все глаза. Прекрасное завершение отдыха. Немного остроты перед целым годом работы. Женщина-полицейская подождала, когда Полина выйдет в проход. Она встала позади нее, а мужчины пошли впереди.

– Извините за причиненные неудобства. – Женщина извинилась перед пассажирами по правилам своего профессионального этикета.

Мальчик лет четырех встал на сиденье и почти сравнялся с Полиной ростом. Он смотрел на нее большими глазищами, в которых сквозило любопытство и страх. Полина не удержалась:

– Бу! – сделала она в его сторону.

Мальчик от неожиданности упал в руки матери, но не заплакал.

После кондиционированного воздуха лупера снаружи показалось обжигающе жарко. Конвертоплан громко рубил воздух лопастями на холостом ходу. Полина впервые летала на таком аппарате. Ей они всегда казались летающими тракторами, лишенными удобств. Она ошибалась. Звукоизоляция внутри аппарата была отменной. Машина поднялась в воздух, легко и быстро набрала скорость.