Полина открыла ее. В глаза ударил яркий свет. Во всю длину внешней стены аварийного отсека было встроено окно. Из него открывался превосходный вид на Солнце, краешек Земли и внешнее кольцо станции. Красота зрелища завораживала. Если бы не вращение корабля вместе со станцией, любоваться картиной можно было бы вечно. Полина даже серьезно задумалась о том, чтобы после того, как утрясется история с Филиппосом, попробовать получить работу на станции.

– Мы не за тем здесь, – напомнил Генри.

Полина встряхнулась, посмотрела на Генри припухшими глазами.

– Ожил?

– Спешить надо, пока не засекли, – немного виновато добавил он.

Аварийные капсулы оказались не такими уж маленькими. На вид это были небольшие самолеты с тупыми носами, защищенными термостойкой плиткой, с маленькими амбразурами передних окон и массивным соплом реактивного двигателя.

– Выглядит как допотопный самолет из книжек по истории. У него имеется автоматическое управление? – Полина удивилась внешнему виду капсулы.

– Он все имеет. Видишь, нос обгоревший. На нем не раз летали.

– Ну, с богом!

Полина открыла люк капсулы. Сразу сработала аварийная сигнализация.

– Так и должно быть? – спросила Полина, умащиваясь в кресло.

– Без понятия. Я этого не ждал. Бери управление в свои руки.

Полина сконцентрировалась на информационных потоках. Отрезала внешние, замкнула аварийный, чтобы автоматика начала процесс подготовки к полету. Часть отсека отрезало от остального помещения, и начался процесс откачивания воздуха. Поднялось забрало стены вместе с окном. Наружу выдвинулись рельсы направляющих. Капсула разогналась по ним, как с трамплина, и, только оказавшись далеко от корабля, включила реактивную тягу.

Полина задала район приземления. Автоматика выбрала подходящее место и устремилась вниз. Капсула по пологой орбите вошла в плотные слои атмосферы. Плазма перед носом капсулы разогрелась до голубого сияния. Властям явно не понравится их самодеятельность из-за угона аварийной капсулы. Каждый ее полет на Землю обходился в кругленькую сумму, да и само завладение капсулой могло караться законом.

Генри воскликнул, когда узнал очертания Африканского континента:

– Зачем нам Африка?

– Чтобы не взяли на выходе из капсулы. Мы сядем на территории этнографического заповедника, где нет Сети. Оттуда выберемся в ближайший населенный пункт, свяжемся с Мориц, а там видно будет, что делать.

– Я слышал, что на территории заповедников до сих пор разгуливают львы и гепарды.

– А у нас говорят: в Москве кур доят. Попробуем приземлиться ближе к жилью.

* * *

Алекса поняла, что возвращаться в город самоубийственно. Ее ждали и непременно поймали бы или, хуже того, попытались убить. Она не стала пользоваться служебной машиной после того, как проводила Генри и Полину на станцию. Взяла на стоянке скутер, к которому прилагался шлем, что очень помогло оставаться неузнанной, и отправилась в небольшой населенный пункт у самой границы с Северной Македонией.

Ехать пришлось долго. Двухколесный транспорт не располагал к длительным путешествиям. У Алексы в той деревушке жила тетка, родная сестра матери. Место было глухое, вдали от больших трасс. Алекса подстраховалась от того, чтобы ее могли выследить. Тетка встретила племянницу с радостью, хотя и была удивлена неожиданным визитом. Примечательно, что здесь терминалы не транслировали зараженную картинку. Это немного успокоило Алексу. Ей не хотелось, чтобы родная тетя настучала на нее куда не следует.

Из деревни она связалась с начальством и получила ожидаемый ответ, что она покрывает преступников или же состоит с ними в сговоре. Это предварительное заключение, и чтобы убедить их в обратном, она должна предъявить доказательства своей невиновности. Именно сбором доказательств она и собиралась заняться. Пока Полина и Генри связывали ее по рукам и ногам необходимостью обеспечивать им безопасность, Мориц действовала осторожно. Теперь она могла позволить себе все, чему ее учили. Ей нужен был живой свидетель, желательно приближенный к главному злодею. В тишине она разработала план и спустя неделю приступила к его исполнению.

Алекса нашла тур на яхте, заходящей на стоянку в порт Ликидоса. Удивительно, но остров, на котором жил Филиппос, почти не фигурировал в туристических справочниках, хотя и находился в живописных местах и на пересечении многих популярных маршрутов. Что еще интереснее, многие спутниковые фотографии были в таком низком разрешении, что по ним нельзя было ничего разобрать.

Яхта зашла на остров поздно вечером. К ее прибытию островитяне приготовили мясо на огне, много вина и танцы. Настроения веселиться у Алексы не было. Перед тем как попасть на яхту, она применила некоторые способы по изменению внешности. Установила вставки в рот для придания иной формы лицу, перекрасила волосы, подкорректировала форму губ, вставила линзы, делающие цвет глаз карим. Она смотрела в зеркало и не узнавала саму себя. Обратной стороной изменений стал дискомфорт. Вставки натерли щеки, произношение с ними было неестественным, глаза к вечеру начали болеть и слезиться.

Алекса отошла в темноту, на газон между освещенными аллеями и, блаженствуя, вытащила вставки изо рта. Как хорошо быть самой собой! Пользуясь моментом, она решила немного пошпионить. С собой она взяла электронный бинокль приличной кратности из спецнабора полицейского. Бинокль умел видеть в ночи и даже сквозь стены.

Дорожки вели в гору, разветвляясь к домам местных жителей, построенных на уступах скал. Места здесь были живописные, не будь у этого острова дурной славы, Алекса мечтала бы жить в таком месте ближе к тихой старости. В домах, за заборами, горел свет. До отправки яхты оставалось больше часа, и Алекса решила посвятить это время исследованию острова. Она прошла мимо одного дома, второго и на третьем остановилась. Во дворе слышался разговор двух мужчин. Слов было не разобрать. Алекса навела бинокль на стекло в доме. Лазерный луч, направленный из бинокля, используя стекло, как мембрану, передал разговор в наушник:

– …как испарилась. Была в городе и хлоп, исчезла.

– Это полиция помогла ей исчезнуть.

– Далась она ему на самом деле? Бедная девка и сама, наверное, не рада, что стала такой. Вместо того чтобы бросать силы на ее поимку, мог бы заняться…

– Эй, Махмуд, не тебе учить шефа, чем ему заниматься.

Разговор очень занял Мориц. Вот так с ходу напала на людей Филиппоса, без страха рассуждающих о деле. Она сняла модуляции голоса, чтобы потом добавить их в полицейскую базу на проверку. Но ей хотелось запечатлеть лица. Забор не позволял это сделать. Мориц огляделась. Рядом с забором рос большой фикус. Алекса сбросила обувь, чтобы удобнее было цепляться ногами за ствол, и попробовала забраться. Кое-как она докарабкалась до первой ветки. В кроне фикуса стоял ошеломительный хор цикад. Зато отсюда двор был виден как на ладони. Мужчины сидели в центре двора за столиком и курили кальян.

Бинокль засек и запомнил их лица. Мориц решила вернуться сюда с Ягло и Сулимой, если они ей еще верят, и попытаться взять под арест любого из этих людей. Препараты, под которыми преступники говорят правду, еще никто не отменял. Эта правда позволит Алексе вернуть доверие, и, самое главное, она наконец-то откроет глаза всему Интерполу на реальную ситуацию. Алекса попробовала слезть. Но не тут-то было. Залезть оказалось проще. Нога поскользнулась, Мориц потеряла опору и мешком рухнула вниз.

– Ты слышал? – спросил мужской голос.

– Да, упало что-то.

– Это на улице. Бегом смотри камеры, а я пойду проверю.

Не помня себя от страха, Алекса схватила обувь и, не надевая ее, побежала вниз по дорожке. Она набрала приличную скорость, не удержалась в повороте и полетела кубарем на газон. Ей чудом удалось не потерять ни бинокль, ни обувь. Она поднялась и побежала дальше, к кострам, горящим на площади рядом с портом.

Она остановилась в тени у самых столов, за которыми сидели туристы и поглощали мясо с вином. Алекса отдышалась и сделала вид, что отходила всего на пару минут. Налила себе красного вина, сделала большой жадный глоток, чтобы смочить горло, и вонзила зубы в мясо.

– Подруга, ты где была? – громко спросила соседка. – Ты вся в траве!

– Ой, правда, спасибо. – Алекса, не вставая, отряхнулась, проклиная про себя глазастую соседку. – Споткнулась, упала.

– Бывает. Каменюки тут кругом, надо под ноги смотреть.

– Да-а-а, точно.

Алекса допила бокал и налила еще один. Ей надо было срочно стать одной из туристок. Национальный ансамбль танцевал перед ними сиртаки. Мориц подняла руки и, как будто повторяя движения танцующих, стала их копировать, как обычно делают пьяные. Но глазам трудно было приказать стать пьяными. Они бегали по лицам людей и вглядывались в темноту. Алекса зацепила зубами большой кусок говядины и чуть не подавилась. На границе света, едва видимая, стояла фигура крепкого мужчины. Он рассматривал туристов, как человек, выбирающий из стада барана, которого следовало прирезать. Алекса отвела взгляд и сделала вид, что сильно занята куском мяса. Подспудно она продумывала, как повести себя, если ее попытаются задержать. Шокер остался на яхте. Алекса незаметно взяла со стола вилку, припрятав ее в чехол с биноклем.

Проворные официанты собрали блюда с недоеденным мясом и вынесли тарелки с морской кухней. Молодой парень в длинном переднике нес на одной руке шесть блюд. Он ловко лавировал между подвыпившими туристами, тарелки в это время держались как приклеенные. Алекса заметила, как умаслились его глаза, когда он посмотрел на нее. Ее нордическая красота всякий раз оказывала магическое влияние на темпераментных южных мужчин. Официант выбрал блюда и, нагнувшись к уху Алексы, томно произнес:

– Самый красивый кальмар для самой красивой девушки. – Тарелка ловко соскочила с его руки.

Пряный аромат блюда шлейфом потянулся за ней.

– Спасибо. Обожаю кальмаров.

– Приятного аппетита.

Остальным туристкам официант дарил только дежурные улыбки. Настроение Алексы немного улучшилось. Ей показалось, что подозрения относительно нее развеялись. С больши́м желанием попробовать кальмара Алекса вонзила в него вилку и отрезала кусочек. Кальмар оказался нежным, пропитанным соусом, зелень дополняла вкус, а вино еще сильнее разжигало аппетит. Мориц не сразу заметила, как звуки музыки начали отдаляться. Люди стали похожи на персонажей плоского анимационного фильма, разговаривали странными голосами и совсем непонятно, о чем. Голова закружилась, и капитан Мориц услышала, как ее тело упало со стула. Раздались крики.

– Что с ней? Ей плохо!

– Это может быть аллергией на морские блюда. Нужно спешить, иначе случится анафилактический шок. Мы отнесем ее в нашу больницу. Здесь рядом.

А потом пропали и голоса.

* * *

Космическая капсула села возле мазанок из красной глины. Сухая трава задымилась под раскаленной обшивкой. Удивленные туземцы, участники этнографического проекта, добровольно согласившиеся посвятить себя образу жизни предков, высыпали посмотреть на чудо.

– Вот и еда приехала, – глядя в иллюминатор, подумал вслух Генри.

– Скажу как медик: съедят первой меня, а тебя подкастрируют и дадут еще месяц побегать, чтоб запах выветрился.

– Живым не дамся.

На самом деле туземцы лишь поддерживали вид первобытной дикости. Некоторые блага, в виде общественного терминала, у них имелись. Они не были людоедами и вполне могли обойтись консервами, если охота не клеилась. Выстроившись полукругом, почти голые жители деревушки ждали гостей. Открылся люк, из него выдвинулся трап, на котором появился Генри и следом Полина. В полном молчании жители следили, как спускаются гости. Затем человек (судя по количеству украшений, вождь племени) решил проявить этикет гостеприимства. Он подошел к Генри и Полине и на незнакомом языке, указывая коротким копьем в небо, произнес речь.