Их женщин держали в другом отсеке и не давали с ними видеться. Они перестукивались между собой через стенку, чтобы успокоить друг друга. Охрана пару раз отходила главу Макдауэллов и Юрия Громова дубинками за то, что они попытались выскочить в коридор, к своим женщинам. У обоих мужчин на боках и спине остались синие гематомы и болели ребра.

Шаги замерли, щелкнул электронный замок. В дверях появилась внушительная фигура охранника. На одной руке у него лежала стопка бумажных пакетов.

– Помойтесь и переоденьтесь. Одежда подписана. – Он небрежно бросил пакеты внутрь отсека.

Тот же самый приказ раздался и в коридоре. Это приказали женщинам.

– Зачем? – не удержался Юрий, хотя прекрасно знал, что любопытство здесь не в почете.

Ему не ответили. Смерили презрительным взглядом и закрыли дверь.

– Или показать кому хотят, или перевезти? – предположил Юрий.

– Детей наших заманить хотят, – высказал свое мнение Сэм и разорвал пакет со своими инициалами.

Из него вывалилась оранжевая одежда. Юрий разорвал свой, и там оказалась одежда такого же цвета.

– Робы какие-то? – удивился Юрий, вертя ее в руках.

– Тюремные, – добавил Сэм.

Оливеру и его брату достались мешки с такими же робами.

– А может быть, мы будем играть за местную команду?

– Раз приказали мыться, значит, точно поведут в люди, – решил Юрий.

Через полчаса снова раздались шаги. Сердца замерли у всех, и в мужской, и в женской половине, от неприятных предчувствий.

– На выход! – приказал охранник.

В коридор вышли и женщины. Насколько можно было показать радость в этом случае, настолько ее и показали – глазами и улыбками. Сестры попытались броситься к отцу и братьям, но мать их удержала, и не зря. Охранник красноречиво выставил дубинку перед ними.

– Вперед! Не останавливаемся, головой по сторонам не вертим, – раздался приказ.

Нестройный топот разошелся по коридору станции. Громовых и Макдауэллов повели по внешнему коридору вдоль иллюминаторов, выходящих в океан. В это время весь персонал станции работал. Им не надо было видеть пленников лишний раз. Оливер смотрел в иллюминаторы на длинную белую подводную лодку, приставшую к станции. Ему хотелось прокатиться в ней, но не как пленник, а как турист. Все время заточения он провел возле иллюминаторов, развлекая себя созерцанием океанической жизни.

Впереди раздался шум и гам. Охранник жестом показал остановиться. Так как коридор являлся окружностью станции, то и видимость была сильно ограничена изгибом. Охранник прошел вперед и тут же вернулся.

– Смотрим в пол и идем быстрым шагом!

Громовы и Макдауэллы склонили головы и торопливо пошли вперед. Им и дела не было до тех, кто там шумел. Они не ждали ни от кого помощи. Сэм Макдауэлл лупился на пятки идущего впереди Юрия и вдруг краем уха услышал знакомый голос. Не поднимая головы, он смог скосить глаза, чтобы разглядеть говорящего голосом его старшего сына. Он чуть не вскрикнул от неожиданности – это на самом деле был Генри, и Полина стояла рядом с ним. Через несколько шагов они должны были уйти из поля зрения. Нельзя было упустить такой шанс. Сэм кашлянул, не сводя глаз с сына. Генри тут же отреагировал и замер, Полина перехватила его взгляд.

– В землю смотрим, – негромко произнес охранник, не заметивший переглядок.

Никто, кроме Сэма, не понял ничего. В следующее мгновение раздался хлопок. Заморгал свет, а ближние лампы и вовсе потухли. Кто-то, как вихрь, пронесся рядом. Раздались глухие и частые удары. Несколькими секундами спустя, когда поднять глаза стало любопытнее, чем испытывать страх, Громовы и Макдауэллы обнаружили стоящих рядом с ними Полину и Генри и четырех бездыханных охранников. В это не верилось сразу. А когда дошло, то мамы Полины и Генри со слезами бросились к детям. Братья и сестры обняли Генри. Юрий обнял Полину и жену. Сэм похлопал сына по плечу, выглядывающему сквозь объятья брата и сестер.

– Времени мало. Скоро поднимут тревогу. Надо спешить. – Генри выпутался из объятий родных.

– Жан-Поль, что здесь происходит? – Экипаж судна никак не мог понять, что же творится у них на глазах.

– Идите на хрен, никакой я не Жан-Поль!

Генри испытал злорадное торжество, вспоминая их терпение и страх за судьбу родителей, то, что он выдавал себя за другого, и из-за того, что он боролся, а эти люди подчинялись. Свежая смена смотрела на них непонимающе, и все больше с испугом. Старший поднял терминал и пытался что-то набрать на нем.

– Сеть недоступна, – произнес он растерянно.

– Полин, веди, я сзади подстрахую.

Генри собрал у охранников дубинки, одну вручил отцу, а вторую – будущему тестю и замкнул строй родственников. Сэм встал рядом с сыном.

– На чем собираемся сбегать? – спросил отец у Генри.

– На лодке? – с надеждой в голосе спросил Оливер, услышав вопрос отца.

– На лодке, брат.

– Да! – Оливер подпрыгнул на месте. – Классно вы их вырубили.

– Это Полина, – признался Генри.

– Теперь я за тебя спокоен, сынок. – Сэм похлопал по плечу сына.

* * *

Через две недели жизни в городе в горе глаза настолько привыкли к полумраку, что различали слабое отражение света на полированном оплавленном камне, образующем свод искусственной пещеры. По возвращении на базу Полину и Генри ждало неприятное известие – погиб Томаш. Когда его состояние значительно ухудшилось, было решено отвезти его в ближайший город и поместить в медицинский модуль. Довезти не успели. Он умер от обширного кровоизлияния в мозг. В остальном жизнь в городе в горе продолжалась по привычному распорядку.

Матери Генри нашлось место в столовой, отцу и самому Генри – в тире. Юрий Громов пошел в слесари, к чему имел природную предрасположенность. Старой техники здесь находилось очень много, и ее можно было пустить в дело. Мать Полины отыскала себе работу, требующую систематизации и учета. Попросту говоря, она стала секретарем при Алексе. В свободное время она занималась с детьми, приехавшими в город вместе с родителями. В городе открылось подобие школы, и Алле нашлась привычная работа. Дети будущих родственников, а по факту настоящих, Оливер, Гордон, Сара и Люси, учились в школе. Героическая история побега с базы на корабле сделала их популярными в своей среде.

Теперь, когда у Полины развязаны руки, а Мориц могла быть спокойна, что все пойдет именно так, как они запланируют, можно было разрабатывать план по активному противодействию Филиппосу. Для начала следовало поставить цели, которых они собирались достигнуть. На первом этапе требовалось узнать точное нахождение места, откуда киборги Филиппоса управляли Сетью. Можно было смело предположить, что счет их шел не на сотни, как раньше, а на многие тысячи или даже десятки тысяч. Весь мир, вся Сеть находилась под постоянным присмотром. Учитывая, что текучка на работе была высокой, требовалось регулярно пополнять их ряды. Люди должны были пропадать, а их существование в Сети – подтираться. Требовалось выявить эту цепочку и попробовать проследить, куда двигались и где сходились потоки исчезнувших жителей планеты. Если бы это удалось установить точно, неоднократно перепроверив местонахождение базы киборгов, чтобы избежать ошибки, то далее следовало разработать план по уничтожению этой базы.

Современный мир, где не было армий, только полиция, забыл, что такое оружие. Настоящим оружием в нем стал полный контроль и предупреждение любых преступлений через этот контроль. Потенциально психически здоровый человек понимал, что его преступление не останется незамеченным, а слабое психическое здоровье сразу бралось на контроль. Человеку назначались препараты и практики, позволяющие находиться в более или менее адекватном состоянии.

Идеальным завершением своей миссии Мориц и Полина считали избавление мира от Филиппоса и, если понадобится, то и от профессора Блохина. Его роль до сих пор была неясна, но помощь Филиппосу не ставилась под сомнение. Под давлением это делалось или нет – неважно. Мировое зло расползалось благодаря его гениальным открытиям.

Через агентов Службы безопасности, помогающих на свой страх и риск сопротивлению и рискующих пополнить ряды киборгов, Мориц могла рассчитывать, что любая информация по изменению или стиранию личности станет ей известна. Из большого объема информации и вероятной дезинформации нужно было вычленить потенциально полезную и работать с ней.

Полине работы хватало на двадцать четыре часа в сутки. Он анализировала самостоятельно, проверяла выборки компьютеров, сверяла, сопоставляла, перепроверяла… Кропотливая работа утомляла ее и расстраивала Генри. Как-никак они считали себя молодой парой, и традиционные отношения, свойственные молодым людям, никто не отменял. Генри не хватало ее внимания, и он часто бурдел по этому поводу. Невольным свидетелем одной такой сцены стала мать Полины. Она отвела дочь в сторону и провела с ней разговор тоном, каким обычно делала внушение своим ученикам.

– Ты чего с этих пор строишь из себя трудоголика? Ты за работу выходишь замуж или за парня? Тебе с кем жить и детей растить? – попыталась она наставить дочь на путь истинный.

– Мам, это же важно. – Полина не ожидала такого от матери.

– Да, это важно. Всем женщинам в истории мира, которые считали борьбу за мир важной, или отрубали голову, или сжигали на костре еще в молодости. Мне такое «важно» совсем не нужно. Ты моя дочь, и я участвую в твоем воспитании, и я хочу тебе сказать: какой бы тяжелой ни была жизнь, на первом месте семья, а потом все остальное. Особенно для женщины.

– А как же Алекса?

– Мне жаль ее. Наверное, она из тех, кому суждено погибнуть рано, поэтому Бог и не стал ей давать семью. Хоть она очень хороший человек, не копируй ее, у тебя другая жизнь. Генри отличный парень, и тебе стоит чаще бывать с ним, чем торчать со своими компьютерами. Я поговорю с Алексой, чтобы она дала вам пусть не медовый месяц, но хотя бы медовую неделю.

– Так у нас и свадьбы еще не было.

– Так женитесь уже! Хватит тут подростковые сопли разводить. Мы с отцом одобряем. Сватья́, кстати, тоже.

– Все ясно, вы за нас все решили.

– Невелика проблема по сравнению с мировыми.

Мориц отнеслась с пониманием к желанию Полины и Генри провести публичный обряд бракосочетания. Свадьба меняла формальный статус молодых людей и позволяла им чувствовать себя настоящими мужем и женой, когда они объявят это на глазах у многих людей. Внутреннее отношение друг к другу менялось тоже. До бракосочетания у Полины и Генри были отношения, после него – семья. А семья подразумевала единое целое. Нельзя ведь сказать, что у жены отношения с мужем или наоборот.

Это была первая свадьба в городе в горе. Семейства Громовых и Макдауэллов ежевечерне обсуждали детали и делились соображениями о предстоящем мероприятии. Юрий обещал сделать праздничную иллюминацию. Алла писала стихи и оформляла плакаты. Ей с большим желанием и воодушевлением помогали сестры Генри. Сэм самостоятельно сшил себе килт и беретку. Сделал из подручного материала нечто похожее на волынку. Во время свадьбы он планировал спрятать внутрь «волынки» терминал и проиграть на нем настоящую шотландскую музыку. Джейн пыталась придумать праздничные блюда из имеющегося в их распоряжении запаса продовольствия. Она поделилась опасениями с Мориц.

– Мне кажется, что из этого ничего праздничного не приготовить. Сколько ни пыталась выдумать, ничего кроме каши и похлебки не выходит. А мой Сэм еще переживает, что спиртного нет. Не хочет, чтобы гости как на похоронах сидели.

– Джейн, вы просите меня разрешить десант за продуктами?

– Ну что вы, скажете прям, десант. Просто съездить в ближайший город и купить что надо.

– Хорошо, составьте список того, что вам кажется необходимым.

– Он у меня давно составлен. Вот. – Джейн протянула исписанный с двух сторон лист.

Алекса оценила его объем.

– Надолго запомнится свадьба.

– Ведь так и должно быть. Один раз замуж выходим, – простодушно согласилась Джейн.

– Как повезет.

– Повезе-е-ет! Громовым с нашим Генри очень повезло. Он у нас такой хороший, небалованный, самостоятельный.

– А вам с Полиной повезло? – Мориц насмешила позиция Джейн.