Евдоким начал подозревать, что виной отключения его способности был не мяч. Он поспешил на улицу, чтобы заметить признаки начинающегося штурма. На большой площади было тихо. Часовой вел через нее двух туристов с огромными рюкзаками. Время от времени на лагерь натыкались любопытные туристы. Обычно после проверки их отпускали. Почему обычно – потому что пару раз Евдоким не видел, как их снова выпускали за ворота. Он присмотрелся к высотам, окружавшим лагерь. С такого расстояния увидеть что-либо не представлялось возможным. Да и радары, что были расставлены по периметру, всегда замечали непрошеных гостей за несколько километров.

Часовой и двое туристов поравнялись с Евдокимом. Он бросил на них мимолетный взгляд и обомлел. Одного он знал. Это был Николай Сырцов из Гомеля. С ним он не раз проводил занятия по стрельбе и пару раз даже отвесил подзатыльник за бестолковость. Николай узнал его. Только глаза сверкнули, и больше ничем он не выдал себя.

– Кто такие, куда их? – словно нехотя спросил Евдоким у часового.

– Шляются всякие. Сейчас проверим их и отпустим, а может, нет. – Часовой с видом превосходства посмотрел на задержанных.

– Мы проходили мимо. Откуда мы могли знать, что здесь какой-то лагерь? На карте его нет, – оправдался Николай.

– Молчи! Начальство разберется! – Часовой толкнул второго туриста и двинулся дальше, в сторону башни, где сидел дежурный по лагерю.

Евдоким проводил их взглядом, а в голове повторялась одна мысль: «Дождался!» Он понял, с какой целью в лагерь явились эти двое с рюкзаками. Чтобы не стать мишенью для своих, Евдоким покинул открытое пространство. Ему пришла в голову еще одна светлая мысль. Надо было облегчить работу штурмующим.

– Все на площадь! – крикнул Евдоким в казарму. – Надо показать им, что мы – сила, а не их холуи. Берите оружие – и на площадь!

Евдоким еще немного подогрел сослуживцев, а сам по внутренним коридорам перешел в помещение, где жили офицеры и чиновники.

– Там народ на площадь выходит, бунтовать вздумал за отключение способностей! – настучал он первому попавшемуся чиновнику. – Вас ни в грош не ставят! Хотят бунт начать! Считаю своим долгом предупредить. Поодиночке не ходите – разорвут!

Евдоким снова улизнул. Офицеры и без его подсказок увидели, что на площадь выходят головорезы. Ситуация становилась странной, потому что они сами тоже оказались без способности ускоряться. Прочие офицерские способности остались при них, а эта исчезла. Трусоватые чиновники попрятались за спины офицеров и провоцировали их идти разбираться с «солдатней». Чиновники без бустера чувствовали себя уязвимыми и не спешили оказаться в центре конфликта.

Евдоким быстрым шагом шел по коридору, когда повсюду раздался жуткий треск. Динамик в ухе свистнул напоследок и замолчал. Евдоким почувствовал, как его терминал в кармане разогрелся и прижег ногу. Он выбросил его и подул на обожженные пальцы. В каждой комнате дымились общественные терминалы, розетки беспроводного электричества и бытовая электрическая и электронная утварь.

– Славно парни придумали, – вполголоса восхитился Евдоким.

Ему навстречу выбежал вооруженный охранник. Евдоким очень не любил их за повадки цепных псов. Его пудовый кулак выбил дух из охранника с одного удара. Тот упал и выронил оружие. Евдоким поднял его и сразу же убедился, что оно непригодно для стрельбы. Индукционная катушка выгорела и не давала энергии. Современное оружие после мощного электромагнитного импульса сделалось непригодным. Другое дело старое, на порохе. Он выбежал на задний двор и очутился перед башней. Там импульс сжег передающую антенну.

К башне бежали несколько человек из его подразделения. Они вбежали внутрь, и почти сразу там раздалась стрельба – старая добрая автоматическая стрельба, которая ласкала слух почище поэзии Пушкина. И тут же лагерь сотрясли десятки разрывов. Евдоким рванул к башне, поддержать парней.

Он поднялся по лестнице и наткнулся на первый труп с дыркой в щеке. Выше, в луже крови, лежали еще двое. Оставшиеся два бойца стояли по обе стороны от закрытой двери, за которой забаррикадировались его товарищи.

– Твою мать, это что такое? – Раскрасневшийся боец, Евдоким не помнил его имени, утирал пот с лица. – Они все подстроили.

Пуля пробила дверь, ударилась о стену и завизжала по коридору.

– Как их взять? – Второй, с кривым от злобы лицом, прядал ноздрями, как конь.

– Я сейчас, – пообещал им Евдоким.

Он спустился вниз по лестнице до первого трупа, у которого в руках был зажат клинок. Евдоким забрал его и вернулся назад.

– Ну? – спросил его второй, с конским лицом.

– Баранки гну. – Евдоким снизу вверх саданул его клинком под ребра.

Тот успел только вопросительно выпучить глаза и начал оседать. Первый ринулся с лестницы, но Евдоким метнул оружие ему в спину и угодил под основание черепа. Ноги у того сразу подкосились, и он упал.

– Николай, открой! Это Евдоким! Я здесь один!

Дверь приоткрылась. Евдоким сунул клинок за пояс и просунул пустые руки в дверь, чтобы его сгоряча не захотели отправить на тот свет.

– Давай живее. Там подмога идет.

Евдокима затянули внутрь и снова заперли дверь.

– Спасибо вам, братцы! Я думал, что все, остался здесь навечно! – Евдоким обнял Николая и похлопал его по спине.

– Еще рано, можешь и остаться. – Николай вынул из рюкзака калашников и несколько магазинов. – Давай, босс, к окну.

* * *

Генри и Степан заняли позицию в расщелине, заросшей кустарником. В мощную оптику они проследили за тем, как их диверсанты проникли внутрь. Сигналом к штурму должно было стать отключение связи. Слева и справа от них в кустах прятались бойцы, примащивающие на камни безоткатные орудия. Остальные небольшими группами, вооруженные стрелковым оружием и гранатометами, прятались за камнями, чтобы не «наследить» на радарах.

Генри увидел Евдокима. Узнал его по характерной походке вразвалку. Его наставник заметил диверсантов и скрылся в здании. Потом началось необычное. Из казарм повалил народ, и на площади, прямо посередине лагеря, началось твориться что-то неладное. Вооруженные люди вели себя агрессивно.

– Чего это они, бунтуют? – удивился Степан.

– Я думаю, что сработала наша закладка. Народ требует возврата сверхспособностей.

– Похоже на то.

По шпилю возвышающейся над лагерем башни сошла яркая дуга. Электромагнитный импульс должен был сжечь все оборудование. Народ на площади запаниковал и побросал задымившиеся винтовки. Генри почувствовал, как заходило сердце от выброса адреналина.

– Огонь! – дал он команду расчетам орудий. – На позиции! – Вторая команда была для пехоты.

Степан сорвался с места, чтобы возглавить свое подразделение. Из зеленых зарослей метнулись реактивные снаряды и яркими цветками распустились на площади. Через секунду донеслось эхо взрывов, забегавшее между отвесными скалами.

Генри сменил позицию, чтобы быть ближе к лагерю и иметь возможность вести огонь из снайперской винтовки. Бойцы стекались к стенам лагеря, но еще не открывали огонь. В стане противника творилась суматоха. Часть людей побежала в здания прятаться от уничтожающего огня. Часть укрылась за стенами ограждения. Расчеты СПГ перенесли огонь на сами здания. Генри окидывал взглядом всю территорию лагеря, чтобы своевременно координировать наступающие подразделения. Он увидел, что башню, где должны были забаррикадироваться его бойцы-диверсанты, пытаются взять штурмом.

– Расчет три и четыре, перенести огонь к основанию башни. Помогите парням отбиться.

Бойцы сопротивления распределились под забором, закладывая под него взрывчатку. Генри увидел, как солдат противника с большим старинным пулеметом в руках поднялся на дозорную вышку, в аккурат находящуюся над его бойцами. Генри взял пулеметчика на прицел и выстрелил. Поторопился и промазал. Пуля ударила рядом. Противник понял, что по нему ведут прицельный огонь, и быстро укрылся. Ему хватило ума выставить вниз пулемет и открыть огонь вслепую. Бойцы Генри прыснули в разные стороны вдоль забора, и только один из них остался, чтобы бросить гранату на вышку.

От разрыва гранаты поднялось серое облако дыма. Кажется, она не причинила вреда. Пулеметчик мотал пулеметом, превращая место под забором в смертельную ловушку. Генри взял чуть ниже, под верхнюю кромку забора, и выстрелил. Пуля высекла искры. Солдат взмахнул руками и рухнул. Пулемет упал по эту сторону забора. Кто-то из своих показал в сторону Генри поднятый большой палец.

Раздалось несколько одновременных взрывов, проделавших в заборах проходы. Бойцы не сразу пошли в них. Согласно тактическим приемам, отработанным в горе, надо было обезопасить себя от тех, кто прятался непосредственно за забором. Проходы закидали гранатами, постреляли влево и вправо для верности. Потом, прикрывая друг друга, просочились внутрь территории лагеря. Пока все шло по плану. Сопротивление было очаговым и хаотичным. Генри перебрался еще ближе, чтобы помогать бойцам, прикрывать их перемещения. Из окон зданий раздавалась автоматическая и одиночная стрельба. Генри посылал пулю за пулей в окна, не давая вести прицельный огонь.

Бойцы подобрались вплотную к казармам и открыли по ним огонь из ручных гранатометов. В некоторых помещениях начался пожар. Стрельба стихала. Было ясно, что противник не выдержал яростного штурма и оказался деморализован. Пришло время для следующего шага. Надо было предложить врагу сдаться, пообещав жизнь и свободу.

– Внимание! Сопротивление бесполезно! Вы окружены! Сдавайтесь! Мы гарантируем вам жизнь и свободу в обмен на сотрудничество! – Генри повторил свой призыв, усиленный динамиками, несколько раз.

Приказал бойцам прекратить огонь и выждать некоторое время. Огонь стихал.

– Все, кто решит сдаться, выходите из здания по одному, бросайте оружие у входа и выходите на площадь!

Минуту ничего не происходило. Потом показался первый человек. Смертельно бледный, на негнущихся ногах. Он не был похож на головореза или офицера, скорее это был чиновник. Испуганно озираясь, человек шел вперед. Вдруг из здания раздался выстрел, и голова человека разлетелась кровавым фонтаном. Он упал на землю, поливая ее тугой кровавой струей. Бойцы без приказа открыли огонь по окнам.

– Прекратить огонь! – повторил несколько раз Генри, а потом снова перешел на громкую связь. – Если вы не выполните наши требования, то мы будем вынуждены взять здания штурмом. Подумайте, ради чего вы должны умирать?

В здании раздались выстрелы. Кажется, там решались внутренние споры. На выходе показались несколько человек. Теперь это точно были головорезы. Они бросали оружие у порога и, подняв руки, шли на площадь. Бойцы Генри держали их на прицеле, как учили в городе в горе, немного на опережение.

Площадь, на которой лежало много убитых, быстро заполнялась. Бойцы и чиновники держались обособленно. Помимо страха в их глазах было еще и отвращение друг к другу. Генри и еще несколько человек миновали ворота и вошли на территорию лагеря. Навстречу шел Евдоким, широко улыбаясь и раскинув руки.

– Заждался? – спросил его Генри.

– Потерял надежду.

– Спасибо, – поблагодарил Генри Евдокима.

В одном слове благодарности он подразумевал все: смелость взяться за это дело, мужество не выдать себя и быть готовым на трудные с моральной стороны поступки и терпение, дождаться штурма.

– Пожалуйста, обращайтесь. – От радости Евдоким почти забыл все, что перенес на службе у Филиппоса.

– Киборги здесь? – спросил Генри.

– Этого узнать я так и не смог. Но теперь у нас куча местного начальства, они все знают и все расскажут. Видишь, как они готовы сотрудничать.