– Не успели, – отозвалась Соловьёва и быстро попыталась замять конфликт. – Это Катя Виноградова. Она на самом деле у нас с первого дня числится в списках. Просто не ходила. Привет, Катя, надеюсь, тебе у нас понравится.

Сказать, что информация ошарашила – это ничего не сказать. Мне незачем было смотреть список группы. Численность – последнее, что меня интересовало в универе. Однако, возможно, заглянув в него в сентябре, я бы нашёл эту мышку ещё раньше, до того, как она сама к нам пришла. Впрочем, мало ли Екатерин Виноградовых на просторах нашей необъятной родины? Где-то около семи тысяч в популярной социальной сети, в которой я уже не раз рылся, пытаясь обнаружить следы конкретно этой. Одной единственной в своём роде.

– Ой, ей понравится, ей очень понравится… – многообещающе произнёс я, и Катя вспыхнула, а народ рассмеялся.

– Так ты ещё и прогульщица. Где же ты, Екатерина Виноградова, шаталась целых восемь месяцев?

В этом вопросе был подтекст: на самом деле гораздо больше, почти тринадцать. Последний раз мы виделись в первых числах апреля аж прошлого года.

– Не твоё дело, – шепнула она, чем привела меня в тихую ярость.

– Что? – встряхнул я её стул так, что Катя вцепилась в столешницу.

Жаль на задницу на пол не слетела. То-то было бы зрелище. Она у моих ног.

Катя не стала повторять, лишь резко поднялась, оказавшись со мной лицом к лицу. Пришлось ей, конечно, задрать подбородок. Потому что во мне росту было целых сто восемьдесят три сантиметра, а в ней чуть больше ста шестидесяти. Раньше я тащился от этой разницы, да и сейчас, чего уж скрывать, тоже.

Одной рукой вслепую она нашарила тетрадь позади себя и попыталась протиснуться в проход между рядами. Только я двинул бёдрами, вжимая её в стол. Соприкосновение было очень интенсивным, и я невольно начал возбуждаться, а Катя судорожно вздохнула и, извернувшись, всё-таки высвободилась из моего плена.

– Ой-ой… – бросил ей в спину. – Карповича пропускать не советую.

Под редкие смешки она двигалась к двери, пока не скрылась за ней, а я нога за ногу вышагивал следом.

– И что, ты за ней побежишь? – отвлекла меня Маша, делая вид, что ей всё равно.

– А почему бы не побегать? Я ведь в роли преследователя, а не жертвы. Кошки-мышки, версия восемнадцать плюс.

Маша лишь пожала плечами и обменялась выразительными взглядами с девочками. У её подруги Маргоши так глаза сверкнули, что я решил, она была бы не против, если б я с ней немного поиграл.

А вот парни, сидевшие поблизости, до которых донеслись мои слова, одобрительно заулюлюкали.

– Загоняй новенькую в двести пятую, там кабинет на ремонте, – кинул кто-то в спину советом.

Мне вообще пофиг было, поэтому я особо на них внимания не обратил, резво выскочил из аудитории и размашистым шагом двинул следом за Катей. Далеко она убежать не успела. Оглянулась через плечо, приготовившись юркнуть к выходу на лестницу, но я схватил её за руку и потащил к тому самому двести пятому кабинету.

Стерва упёрлась пятками в пол, но я дёрнул так, что она наклонилась и полетела вперёд. А дальше уже дело было за техникой: схватить поперёк талии брыкающееся тело и закинуть в открытую дверь. Без церемоний.

В зале было темно и пыльно. Жалюзи опущены, старый паркет снят, столы сдвинуты к противоположной стене.

– Ты обалдел? Что ты себе позволяешь?!

– Что хочу, то и позволяю.

А дальше пошла игра. Я её трогал, а она отбрасывала мои руки, разбивала захваты и пятилась, сама того не подозревая, что загоняет себя в угол.

– Я обращусь в администрацию.

– Я тут и есть администрация. Тебя ещё не успели просветить?

– Много на себя берёшь.

– Беру столько, сколько считаю нужным.

Наконец, она наткнулась спиной на стену и замерла. Даже в полумраке я уловил панику в её глазах.

– Раф, пожалуйста, это на тебя не похоже.

– А что похоже? – склонил я голову к плечу. – Ждать тебя впустую целый день? Обрывать телефон? Сидеть у твоей двери до утра, как преданный пёс, надеясь, что ты вернёшься?

Может быть, мои слова чуть-чуть её прошибли. Катя виновато опустила взгляд и пробормотала:

– Я не могла прийти.

– Я видел, как ты не могла. И почему… – прищурившись, произнёс я, а потом протянул руку, откидывая волну тёмных волос с её плеча.

Опустил пятерню ей на шею, легонько сжал и шагнул ближе.

Катя судорожно сглотнула, я ощущал её внутреннюю дрожь, и мне бы хотелось, чтобы она была от желания, а не от страха.

– За тобой долг.

– Какой?

– Дашь мне, и я отстану.

– Чего? – она нервно рассмеялась, будто я ей предложил опереться локтями об стол и задрать юбку прямо здесь.

– Ну ты чего мнёшься? Антохе-то дала, а я чем хуже? Пока я там за тобой с цветуЁчками бегал, развлекались за моей спиной. Понравилось меня дурить?

– Раф, ты бредишь!

– Ирония судьбы, не находишь. Ты и я в одном универе. Не ожидала?

Она буквально вжалась в стену, стремясь быть как можно дальше от меня.

– Чего уж точно не ожидала, что ты станешь таким говнюком.

– А тебе говнюки не нравятся? Говорят, девочек это заводит.

– Не знаю, кого это заводит. Точно не меня.

– А тебя что заводит?

Положив руки ей на талию, привлёк ближе, отдирая её спину от стены. Катя однако так отклонилась, что впору было упасть в сальто назад.

– Ну, поделись ценной информацией.

Виноградова шумно выдохнула, нервно сглотнула и бросила короткий взгляд вниз. Ага, почувствовала, значит, что у меня там на неё уже стоял. Закономерно, в общем-то. Я от одной мысли о ней возбуждался, а тут сама ко мне в руки попала. Я и контроль потерял. Мой чёртов триггер.

– Ну когда я был вежливым, ты всё спустила в слив. Может, другим я тебе больше понравлюсь?

– Нет, Раф, не понравишься.

– Да вам, Екатерина, не угодишь.

Наклонившись, я прижался губами к её уху, а руку положил на ягодицу и легонько сжал.

– Ну давай, никто не зайдёт, а? Мы по-быстрому.

У меня аж голову повело, будто это действительно могло случиться, хотя я прекрасно понимал, что всего лишь дразню. А вот Катя, видимо, восприняла слова на полном серьёзе, потому что на полном же серьёзе принялась трепыхаться в моих руках, пытаясь вырваться. Пришлось даже развернуть её к стене лицом, прижаться пахом и скользнуть рукой под юбку.

Я успел добраться только до середины бедра, потому что острый локоть, врезавшийся мне под дых, остановил это приятное путешествие по стройным ножкам.

– А ты забавная стала, – рассмеялся я.

– А ты… а ты… – она возмущённо дышала, не в состоянии придумать продолжение.

– Ну? – подтолкнул я.

Катя покачала головой, подхватила сумку, которую до этого уронила на пол и прошествовала к выходу.

Я пока не стал её останавливать, пусть бежит, мышка. Всё равно далеко не получится.

* * *

В заполненную студентами аудиторию я вернулся под громкие смешки и расспросы: «ну как всё прошло?» Без лишних комментариев я просто положил руку на ремень и сделал вид, что что-то там дозастёгиваю. Нужные выводы были произведены, а улыбка на моём лице была широкой и искренней.

Потому что перепалка с Катей меня завела, где-то внутри я уже предвкушал, сколько ещё пикировок нам предстояло, прежде чем я всё-таки сломаю её. Я ведь действительно собирался ломать её: долго, упорно, с настойчивостью. Добьюсь своего. Она так дрожала, и я не мог утверждать, что это сто процентов от страха. Она тоже меня хотела и помнила, как у нас всё было.

Правда, вспоминая, как начиналось, я чувствовал горечь и разочарование. Развела меня, как наивного лоха, а сама за моей спиной с моим же другом. После даже сил не нашла во всём признаться. Просто исчезла с радаров. Гадина такая!

Но ничего, мы ещё доиграем, что не доиграли. Это я твёрдо решил.

Макс поддел меня плечом, когда я сел рядом.

– Что за представление было?

– А тебе понравилось?

Друг пожал плечами.

– Не то чтобы очень.

– А чего так?

– Я серых мышек не обижаю. Знаешь, гораздо интереснее сражаться с достойным противником. Тем, кто ответить может.

Я с чувством усмехнулся.

– О-о-о, поверь мне, она достойный противник. А вот это всё, – я сделал неопределённый круг рукой, – всего лишь образ. Катя кто угодно, но не серая мышка.

– Катя? – Макс вопросительно поднял бровь.

– Катя. Та самая Катя, – уточнил я, роняя голову на сложенные руки.

Раздражение какое-то накатило. Катя… Ещё б Катюшей назвал. Стерва она, вот кто. И иного обращения не заслуживает.

– Та самая? Вот, прямо, та самая? – давил Макс. – Но как?

– Знал бы я сам как, поделился бы.

А дальше к нам подсела Машка, и разговор пришлось прекратить. Я на Макса так выразительно взглянул, чтобы он понял, при этой курве ничего не обсуждать. Растреплет ведь.

Маша ещё будто возжелала позлить меня. Оплела плечи Макса руками, опустила подбородок на правое, даже порядок на Максовой кудрявой голове пыталась навести. Зелёные глаза друга сверкнули дьявольским блеском и бездной иронии. Он ведь тоже прекрасно понимал, для кого и почему весь этот спектакль.

Я сделал вид, что мне всё равно, и отвернулся. Хотя почему сделал? Мне действительно было фиолетово. Мысли оказались заняты другим… то есть другой. Где она? Куда ушла? Почему не вернулась? Миллион вопросов, словом.

Профессор Карпович так на лекцию и не явился, что было, в общем-то, полнейшим нонсенсом. Особо обнаглевшие студенты стали разбредаться из аудитории, а за полчаса до перерыва и мы свалили, чтобы дойти до «Деревяшки» и накачаться кофеином. Только там нас поджидал сюрприз.

Глава 3

«Боже, это точно Раф?»

Именно эта мысль крутилась в голове, потому что парень, который загнал и зажал меня в тёмном пустом лекционном зале, почти ничем не отличался от Рафа, с которым я познакомилась год назад. То есть, визуально не отличался. А поведение… ну, поведение, мягко говоря, было каким-то нетипичным.

Интересно, он играл? А если играл, то когда? Сейчас? Или год назад?

Его образ, который я держала в голове на протяжении долгих месяцев, как-то помогал двигаться вперёд и согревал тёплыми воспоминаниями.

Сейчас же меня будто ледяной водой окатили.

Раф за тот головокружительный короткий период, который мы провели вместе, всегда проявлял учтивость, заботу и внимание, а тут без всякого стеснения облапал, ещё и предложил, как он выразился, «дать» прямо здесь и сейчас, если хочу, чтобы он отстал.

А тот спектакль, который он учинил перед всей группой, нет, перед потоком! Вот, блин…

Я прижала холодные ладони к пылающим щекам. Ужасно. Теперь обо мне начнут шептаться. Не хотелось быть объектом сплетен. И объектом внимания Рафаэля уж тем более.

Господи, какой он гадкий стал. В нём сейчас заключалось всё то, что я терпеть в парнях не могла. Гигантское самомнение, гипертрофированная уверенность в собственной неотразимости, грязный язык, желание высмеять и унизить публично.

И вместе с тем сердце предательски сжалось. Сладко так и тоскливо. Потому что год – это слишком мало, чтобы стереть человека из памяти, из мыслей, из фантазий. А фантазий я позволяла себе очень много. Чем ещё заниматься, когда остаёшься один на один с собой долгое время? Вспоминать, да мечтать.

Я даже почувствовала некоторую досаду и обиду, что идеальный образ, можно так сказать, первой любви был конкретно испоганен носителем этого образа. А ещё присутствовало недовольство собой, потому что вопреки горячим убеждениям, что говнюки меня ни в коей мере не интересуют, низ живота слегка потягивало, стоило вспомнить, как тесно и крепко Раф прижимался ко мне.

Нет, об этом было лучше не думать.