– Сейчас, сейчас… Ага, вот оно. Тысяча двести двадцать пятый год. Кстати, ты сейчас успел умереть очень вовремя, – он хихикнул, – потому что поручительства сроком более тысячи лет обнуляются, – ведь за это время можно сильно измениться. А так у кандидата оценивается всё – и положительный жизненный баланс, и наличие поручительства, и личное дело, и заключение Управления фильтрации, а также некоторые иные – дополнительные аспекты.

– Хочу сразу предупредить, – вкрадчиво произнёс я, – однако же хотел бы, что бы Вы меня поняли правильно. Если честно, я не совсем положительный человек. У меня есть масса недостатков. Достоин ли я состоять в вашей Службе?! Может быть, вы ошиблись там в вашем небесном учёте?..

– Ну, идеальных живущих не существует, – вздохнув, отозвался Куратор. – Живущий без своих минусов был бы уже не живущим, – продолжил он, сделав глоток из бокала. – У всех есть свои недостатки. Абсолютно у всех. И у меня – в том числе. – Тнемил выделил интонацией слова «и у меня». – И все люди очень разные, и сама жизнь – очень сложное и крайне многогранное пространство… В общем, без ошибок не обходится. Так что не стоит из-за этого переживать.

– А как становятся Кураторами? – внезапно для самого себя задал вопрос я.

– Да, вот теперь я верю! У тебя действительно есть минусы! – Куратор от души рассмеялся. – Он ещё не поступил на службу, а уже интересуется, как занять моё место!

– Ну нет уж! – смутившись, ответил я. – Я просто так поинтересовался. Если мне этого не нужно знать, не говорите.

– Да нет, это не тайна. Срок службы – не менее полутора лет. Ну, и ещё кое-какие необходимые условия, о которых ты узнаешь позже. Все те, кто занимает в Службе те или иные должности, обязаны с определённой регулярностью подвергаться ротации. Это обязательный принцип нашей Службы. А вот у живущих он отсутствует – и это приводит к печальным результатам.

– В смысле? – не понял я.

– Иногда долгое пребывание живущего у власти или на пике славы или же обладание им большим богатством часто приводят к психологической, а значит – и к профессиональной деградации. Подобные живущие начинают думать о своей исключительности и безошибочности во всём, хотя они – точно такие же, как и все остальные, – просто с повышенным самомнением. Иногда даже Управление взаимозачёта, – ты ещё о нём узнаешь, – выполняя свои функции, не разрушает карьеру, славу или богатства такого живущего, которого стоило бы наказать, – потому что именно такая деградация автоматически окажет отрицательную роль на его жизнь, и он сам себя или подставит, или даже погубит. Иногда власть, слава и деньги – это и есть наказание! – подвёл итог Куратор.

– Но ведь многие их этих… из живущих… с Вами не согласятся, – возразил я.

– Ну, во-первых, ты не услышал ключевое слово – «иногда». А во-вторых, когда ты узнаешь о тех живущих, которые подобным образом были наказаны той же властью или богатством, ты поймёшь, что я прав. Но вообще-то мы – Управление корректировки событий. И прямолинейным наказанием не занимаемся.

– А если подробнее, – продолжал интересоваться я, – то чем занимаются в вашем Управлении?

– Ну как это – чем? Помогают живущим! – коротко ответил Тнемил.

– Всем?

– Э, нет! Только тем из них, которым кто-либо хочет помочь. Либо тем, кому помочь необходимо. Но это – только по заданию сверху.

– Сверху?! – переспросил я.

– Ну да. Ты же понимаешь, что у нас тут тоже есть, скажем так, своё верховное руководство, – и Куратор, загадочно улыбаясь, указал рукой вверх. – Общая схема Службы такая. Есть несколько различных Управлений, и в том числе – наше. В нём есть сотрудники. Они выполняют задания своего Куратора или Дежурного диспетчера Центрального поста своего Управления.

– Вот до этого я виделся со своей, теперь уже – бывшей, группой поддержки, – начал раззадориваться я. – Она тоже, помимо прочего, помогает живущим. А Вы теперь говорите, что и Служба также помогает им. Так в чём же разница? Или её нет?

– Это абсолютно разные вещи. И связаны друг с другом они лишь частично, – объяснил Тнемил. – Группа поддержки – это добровольное объединение ожидающих, которые помогают живущим с целью пополнения своего жизненного баланса и – или – помощи определённым живущим. А сотрудники Службы выполняют задания по сохранению глобального положительного баланса интересов в обществе. То есть наша Служба занимается не только оказанием помощи. Есть у нас и такие сотрудники, которые, скажем так, исполняют наказание. Ну и, в отличие от ожидающих в группе поддержки, ты, разумеется, не пополняешь свой жизненный баланс именно от выполнения конкретного задания, – ведь ты же состоишь в Службе. Условно говоря, у сотрудников есть заработная плата, которая периодически поступает на их жизненный баланс. Её размер зависит от сложности выполняемых заданий.

После очередной паузы Куратор, глотнув из своего бокала, продолжил:

– Вначале твои задания будут лёгкими. Их можно будет выполнить без активных действий. Затем они усложнятся – и тебе придётся уже несколько больше участвовать в жизни живущих. А когда ты наберёшься опыта, то, возможно, тебе будут доверять и уже гораздо более сложные мероприятия – с постоянным продолжительным участием в земной жизни, иногда – сроком на целый год и даже намного дольше. К примеру, опытные сотрудники порой параллельно выполняют по целому ряду заданий, связанных с живущими, и иногда – протяжённостью в несколько десятилетий! Но начинают все стажёрами. И только потом постепенно переходят на индивидуальную работу.

– А как я буду узнавать, что мне нужно делать? – спросил я.

– Как я уже говорил, для этого и существуют Кураторы и Дежурные диспетчеры Центрального поста нашего Управления. Кураторы различных отделов по графику группами дежурят на Центральном посту, образуя команду диспетчеров, и все они в этот промежуток времени являются Дежурными диспетчерами Службы. В обиходе их можно называть просто – диспетчера. Таким образом, я, твой Куратор, или Дежурный диспетчер Центрального поста, будем сообщать тебе о заданиях, информировать о тех или иных ситуациях, осуществлять информационную поддержку и помогать в создании легенд. А вот непосредственно план действий ты будешь определять уже самостоятельно – естественно, с учётом всех имеющихся принципов Службы. Каждый наш сотрудник – он почти как свободный художник. Одним словом, со временем ты во всё разберёшься.

– А как называют нас, сотрудников Управления корректировки событий? – поинтересовался я

– Живущие – никак. Они ведь не знают о нашем существовании. А свои называют просто – корректировщиками.

– А если я откажусь от Вашего предложения, какие это повлечёт за собой последствия?

– Да никаких последствий не будет. Ну, кроме тех, что… – Куратор взял театральную паузу, а после этого продолжил: – …Что я скажу тебе, что ты дурак! И это я тебе ещё польщу! Я вообще знатный льстун! – он громко рассмеялся. – Ну а если серьёзно, то в таком случае ты будешь как все – ждать права на жизнь, но только намного дольше и гораздо более тускло! И возможностей помочь свои близким в порядке взаимообмена жизненным балансом у тебя будет намного меньше, – ведь сразу его обычно никому не хватает даже для перехода в новую жизнь.

– А много нас, ну… в смысле – не нас… а вас, сотрудников?

Внимательно посмотрев на меня, Тнемил медленно и чётко произнёс:

– И много и… мало. Их точное количество не знаю даже я. Разумеется, не все задачи получится выполнить. Но нужно стараться. Тем более что у тебя будет очень много возможностей. Это и трансформация, и манипулирование живущими – в пределах разумного, конечно, и всякие иные способы. Короче говоря, при наименьшем вмешательстве нужно пытаться помогать живущим максимально. Вот так.

Я молчал. Объём полученной мной информации был настолько велик, что я не мог решить сразу, нужно мне всё это или нет. Попадёшь ещё, чего доброго, в какое-нибудь забвение лет на тысячу – и будешь потом вспоминать про обещания о псевдоплюсах Службы и про гигантский жизненный баланс…

– Ну так что ты решил? – поинтересовался Куратор, выждав время. – Тебе нужно определиться, в наших ты рядах или нет. А наши ряды – они мало того что плотные и надёжные, – мы ведь ещё и не бросаем своих!

После этого он снова замолчал.

– Но ты, безусловно, можешь и отказаться, – продолжил Тнемил минуту спустя. – Мы же всё понимаем. Есть риск потратить годы, а вслед за этим – потерять не только драгоценные единицы жизненного баланса, полученные за время службы, но и вообще обнулить свой баланс, тем самым откинув ожидание права на жизнь лет на пятьдесят или на сто, а может быть, даже и на более длительный срок. В конце концов, можно ведь гораздо более спокойно ожидать своей очереди, при этом понемногу повышать свой баланс и тихо – без напрягов – может быть, лет через двадцать, тридцать или сорок тоже стать живущим. За твой отказ осуждать тебя никто не будет. В общем, подумай и дай свой ответ, – закончил Куратор, ещё раз пристально посмотрев мне в глаза.

Я выдержал этот тяжёлый для меня взгляд.

Мы оба пребывали в полном молчании.

Тнемил повернул голову в сторону космоса.

Выбор для меня был непростым. Или начать жить лет примерно через тридцать-сорок, или же рискнуть – и получить путёвку в жизнь лет через пять или десять, а если вдруг не повезёт, то через пятьдесят или даже целых сто пятьдесят лет…

Я так усиленно думал, что мне показалось, будто бы скрежет от работы моих мозгов был слышен даже Куратору.

– А сколько примерно в среднем сотрудников дисквалифицируются? – наконец нарушил молчание я.

Тнемил посмотрел в потолок. Затем он перевёл взгляд на меня и сказал:

– Процентов десять-двадцать. Кто-то уходит в отставку добровольно. Служба у нас, как сам видишь, непростая. Кстати, посмотри на эти фото, – и Куратор кивком указал на экран, расположенный на стене.

На нём появилась чёрно-белая фотография. На ней был запечатлён молодой человек в военно-полевой форме – с кубарями в петлицах вместо погон. Прекрасно понимая, что здесь ничего просто так показывать не будут, я стал пристально вглядываться в снимок.

С экрана на меня смотрел светло-русый старший лейтенант в пилотке, возрастом примерно лет двадцати – двадцати пяти.

«Если вместо погон кубики, значит, эта фотография раньше тысяча девятьсот сорок третьего года», – чисто машинально подумал я.

При этом лицо молодого офицера мне было совершенно незнакомо.

– Это кто? – спросил я.

– Это? Да это ты! – улыбнувшись, ответил Тнемил. – В то время ты уже состоял на службе, уже выполнял задания. Это фото из архива сотрудников Управления – из твоего личного дела.

– То есть раньше я уже был вашим сотрудником?! – изумился я.

– Ну конечно, – подтвердил Куратор. – И это – ещё одна веская причина, по которой именно тебе предлагается стать им вновь.

– У меня есть время подумать? – коротко спросил я.

– Ну, в принципе… – начал было Куратор, однако же, задумавшись, внезапно ответил: – Нет.

– Хм! Ну тогда в принципе… – я тоже решил взять паузу, подыгрывая речевой манере Куратора, – …я согласен.

– Не понял, – отозвался он.

– Я согласен! – громко ответил я.

Поднявшись с кресла, Тнемил сделал шаг мне навстречу. Я тоже встал. Мы пожали друг другу руки.

После этого он с улыбкой произнёс:

– Поздравляем тебя с поступлением в Службу! – И чуть тише добавил: – Не подведи нас.

Глава 5

Сегодня состоялся первый день моей службы в Управлении корректировки событий.

Настроение у меня искрилось бодростью и светом. И ещё меня переполняло непередаваемое ощущение того, что я нахожусь в преддверии чего-то нового и совершенно необычного.

С утра ко мне подошёл Куратор и спросил:

– Ну как настроение, боец невидимого фронта?

– Почему именно невидимого? – не без удивления переспросил я.

– Мы ведём борьбу за нечто светлое, однако же, как ты знаешь, об этом мало кто в курсе. Короче говоря, потом всё поймёшь. Пошли выберем тебе экипировку – одежду и твой будущий вид. А потом я познакомлю тебя с коллективом нашего отдела. Ну, и ещё определим тебе рабочее место, – закончил свои пояснения Тнемил.

– А зачем мне выбирать вид? – удивился я. – Я что, не могу вот так, в своём собственном виде?..