Первая остановка – Мостер. В те времена там жил человек по имени Эрнульв Финвал. Нам это доподлинно известно, поскольку его сын, Торольв Бородач из Мостера, стал крупным землевладельцем в Исландии. И вот конунг Хьёр и его свита оставили позади три мили, разделяющие Хаугасунд и Мостерскую гавань. В старинной песне говорится:

Из Хаугесюнда в Мостерскую гавань
Идти три мили.
Рёвэр на западе, Удно на севере,
Когда идёшь по Шлетте.
От Списсэй до Беккьярвика
Тоже три мили идти.
Сиггьё на западе, Стурден на востоке
…в Брандасуннее течение бурное…^[110]

Корабли скользят по волнам в бухту к югу от Мостерской гавани и опускают паруса. Стая чаек взлетает с пригорка, когда каменный якорь с шумом падает на поверхность воды. Гейрмунду доверяют править лодкой, которая перевозит людей на берег. Строгие глаза следят за тем, знакомы ли мальчику правила мореплавания в этих краях.

Эрнульв Финвал и его люди откладывают сети в сторону и готовятся принять конунга и его свиту. Среди многочисленных курганов располагается храм^[111], который производит большое впечатление на путешественников. Трое моряков перед выходом в море переели ржаной каши, теперь они находят за курганами укромное место, чтобы прочиститься. К сожалению, это замечает один из людей Энрульва.

Конунга и его свиту принимают хорошо, Эрнульв и его сын Торольв с гордостью демонстрируют новое изображение божества в храме. На самом почётном месте стоит сам Тор с молотом, недавно вырезанный из дерева. Работа резчика великолепна. Все преклоняют колена перед Тором: Хьёр, Гейрмунд, Ульв и остальная свита. Они молят его дать им силу и защитить от всех злых сил и опасностей – «Даруй нам удачу в нашем путешествии по северному пути!»

Эрнульв и его люди выходят из храма, и тут ему на ухо нашёптывают новость. Он останавливается и поворачивается к идущим за ним следом, рядом с ним стоит его сын Торольв Бородач, он чуть старше Гейрмунда и Ульва Косого. Эрнульв объясняет, что сейчас все находятся на священной земле и только людям королевской крови позволено испражняться на острове Мостер, все остальные обязаны вброд дойти до Дерьмовых шхер, и указывает рукой на несколько плоских камней посреди залива. «Если должен сохранить святость места, делай это от всего сердца», – добавляет Эрнульв Финвал. Конунгу Хьёру нравятся такие люди, как Эрнульв, искренние и уверенные в себе.

* * *

Нам довольно много известно о Торольве Бородаче из Мостера, сыне Эрнульва. Торольв был человеком крайне религиозным, и в «Книге о занятии земли» говорится, что он поклонялся Тору и назвал свои земли в Исландии Торснесом. Гора Хельгафелль на острове Мостер была настолько священной, что никто не смел даже взглянуть на неё, не омыв лица. Торольв и его люди верили, что после смерти они окажутся в царстве своих умерших родичей в недрах этой горы. Торснес в Исландии тоже был священным местом, и Торольв обязал всех своих людей ходить вброд на Дерьмовые шхеры, чтобы испражняться. В «Саге о людях с Песчаного берега» говорится, что после смерти Торольва некоторые исландцы выступили против этого священного правила. Всё закончилось битвой, после которой Дерьмовые шхеры оказались усеяны трупами и телами раненых. Эти предания могут дать представление о жизни на Мостере. Ни Торольв Бородач, ни Гейрмунд Чёрная Кожа сейчас не могут даже представить себе, что спустя несколько лет они окажутся соседями на далёком незаселённом острове в пучине океана.

Вечером Эрнульв вспоминает старинное предание о Ньёрде и лопарской великанше Скади, как он её называет. Он обращается к Хьёру, но смотрит на темнокожую Льюфвину: ведь Ньёрду пришлось пойти на большой компромисс при заключении брака!

Следующим утром происходит обмен подарками перед усадьбой хёвдинга Тотланд – в те времена она называлась Торсланд, «Земля Тора». Тор-ольв родом из Торс-ланда позже обосновался в Торс-несе в Исландии; говорили, он истово почитал бога Тора. Хьёр вручает серебряное украшение супруге Эрнульва и пурпурный плащ Эрнульву, тот же в ответ дарит бронзовую фигурку своего доброго друга Тора. Подарок во времена викингов влёк за собой социальные обязательства и, помимо прочего, требовал лояльности к получателю, поэтому подарок представлял собой лучшее средство для удержания позиций викингских хёвдингов.^[112]

Эрнульв и его люди сопровождают лодки гостей к их кораблям, и хёвдинг бросает взгляд на стоящего на кормовом штевне королевского сына Гейрмунда. Выйдя на берег в своих кожаных башмаках на шнуровке, Эрнульв кричит, что Гейрмунд не должен общаться с богами неискренне и нерешительно – «Священное требует всего твоего сердца!».

Союзы с северными колдунами

Как утверждают древнейшие саги, хёвдинг Хьёр не был первым викингом, заключившим союз с людьми, жившими на побережье Северного Ледовитого океана. Исходя из того, что контакты между саамами и скандинавами хорошо задокументированы, мы можем предположить, что контакты с бьярмами развивались таким же образом. Во-первых, археологические находки подтверждают теорию о том, что такие контакты существовали ещё в железном веке. Были обнаружены захоронения как древнескандинавской, так и саамской культур, которые свидетельствуют о наличии союзов, основанных на брачных узах.^[113] Во-вторых, древнейшие письменные источники рассказывают о детях, родившихся в смешанных браках, и часто именуют их «полутроллями».

Кроме того, мы располагаем несколькими старинными легендарными сюжетами об альянсах между норвежскими мужчинами и саамскими женщинами из поэмы «Перечень Инглингов», записанной около 890 года. Сказания, на которые в своей поэме ссылается скальд Тьодольв, наверняка в его время были актуальными. Они повествуют о брачных союзах, которые норвежская сторона заключила, исходя из ложных предпосылок. Конунги в поэме либо преступники, либо ведут себя надменно, и способ их гибели соответствует тяжести совершённых ими преступлений.

Первому конунгу, Ванланди, не хватает воли, чтобы интегрировать свою саамскую жену Дриву в скандинавскую культуру. Он позволяет ей остаться с саамами, а сам уезжает домой, пообещав навещать её каждую третью зиму. После его десятилетнего отсутствия Дрива обращается к колдунье с просьбой заманить мужа на Север, а если он не согласится – то убить. Дело закончилось тем, что конунга в его собственной постели задушил злой дух мара.

Другое сказание повествует о конунге, который совершает набег на земли саамов, убивает их хёвдинга и несколько его родственников, после чего забирает с собой его дочь, вполне очевидно, против её воли. Это рассказ о конунге Агни, который совершил то же, что приписывается Хьёру в «Книге о занятии земли», а именно взял в плен женщину с Севера. Она просит конунга организовать поминки по своему отцу, и, воспользовавшись случаем, подстраивает убийство пьяного конунга. Мужчины из её свиты привязывают верёвку к нашейному украшению конунга и подвешивают его, после чего он «укрощает висельного жеребца», как точно и по-своему остроумно выражается скальд: конвульсии повешенного сравниваются с поездкой на необъезженном коне. Метафора сообщает, что тот, кто хочет приручить женщину с Севера, как зверушку, сам будет «укрощать висельного жеребца».^[114] Мы должны отметить, что во всех случаях речь идёт о дочерях представителей высшего слоя саамского общества.

Сказания отчётливо предостерегают от попыток покорения людей с Севера. В них мы обнаруживаем тот же этос, что и в рассказах о том, как скандинавы устанавливают дружеские и мирные отношения с саамами. Это сотрудничество носит отпечаток некоего благоговения перед последними.^[115] Существуют причины верить, что подобные бродячие сюжеты основаны на реальном опыте. Если бы это было не так, они бы недолго прожили в устной культуре сказителей. Сказанное вполне соответствует выводам, к которым в последние десятилетия пришли учёные, а именно, что ранние контакты между скандинавами и «ресурсными народами» на Севере были основаны на сотрудничестве и взаимном уважении.^[116]

* * *

«Сага о Хальве» рассказывает, что Хьёрлейв Женолюб, дед Хьёра, взял в путешествие к устью Северной Двины, где сегодня находится Архангельск, 40 человек. Треть своих людей он отправил на разграбление погребального кургана, где обнаружились большие богатства, остальные же в это время сражались с бьярмами.

Наверняка нескольким мужчинам потребовалось немало времени, чтобы разграбить большой курган. Многие современные исследователи считают, что изначально целью разграбления курганов было вовсе не богатство, скорее грабители стремились символически ограбить останки похороненных и таким образом продемонстрировать свою власть.^[117]

И хотя мы можем предположить, что походы из Рогаланда к Белому морю совершались с целью воевать и грабить курганы, мы всё же не должны считать сказания выдумкой от начала до конца. Основываясь на археологических находках, многие исследователи полагают, что контакты с Бьярмаландом завязались задолго до экспедиции Оттара.^[118] Существует немало примеров тому, как древнескандинавская традиция превращает предприимчивых мужчин, перевозящих дорогие товары по Северному Ледовитому океану, в грабителей курганов.

Многочисленные связи Хьёрлейва с женщинами можно также рассматривать в качестве «отголосков» брачных альянсов как с северными, так и с южными жителями. Он женится на женщине из Намдалена, а на юге вступает в брак с женщиной из датского города Хедебю: северная жена в таком случае обеспечит доступ к ресурсам, а другая откроет ворота на европейский рынок. Харальд Прекрасноволосый поступит немного позже точно таким же образом: он женится на дочери ярла Хакона Грьотгардссона на севере и на датской принцессе на юге.

В этом случае, как и во многих других, оказывается, что люди, записывающие сказания, не помнят деталей произошедшего, а пересказывают анекдоты и истории, увлекательные по сути, – именно такой подход формирует устную сказительную традицию.^[119] Поэтому не только южные европейцы вроде писцов при дворе Карла Великого создали представления о воинственных викингах. Мирная торговля – не слишком сочный материал ни для устного рассказа, ни для саги в отличие от распрей, вражды и разграбления курганов.

К Торольву Преданному на остров Атлаэй

Корабли следуют далее по старому северному пути. Юноши Гейрмунд и Ульв упражняются в управлении большим судном с помощью паруса. Крепкие мужчины кричат им голосами, прорезающими ветер и заглушающими треск верёвок и мачт: Выше галс! Крепи галс-оттяжку! А то ещё на сушу заплывём! Они прячут улыбки в бороды, когда юноши, выполнив команды, вопросительно смотрят на них. Оказывается, юноши чувствуют свою ответственность, и воспитание идёт полным ходом.