Я быстро выхожу из кафе, чувствуя, как вечерний воздух касается лица. Голова тяжёлая, как будто эти разговоры что-то разбудили внутри меня.

«Настоящая женщина должна быть желанной».

Карина смеётся над своими словами, но почему я не могу выкинуть их из головы? И почему перед глазами снова мелькает этот острый взгляд?

Иду быстрее, стараясь отогнать мысли. Но они цепляются за меня, как густая паутина, и я понимаю, что забыть их будет гораздо сложнее, чем мне кажется.

Глава 6

Дом встречает меня тишиной. Закрываю за собой дверь, скидываю пальто, ставлю сумки с продуктами на кухонный стол. Дома пусто и тихо. Хоть это радует.

Включаю свет, ставлю воду на плиту и начинаю разбирать пакет.

Евгений и Илья остались ещё на ночь. Это почему-то тяготит сильнее, чем сама мысль о том, что придется снова выслушивать саркастические замечания Романа.

Сегодняшние слова Карины улеглись внутри странным горчащим осадком. С одной стороны смешно было, как она перед молодыми парнями выпендривалась, но с другой…

Мои мысли, словно заколдованные, возвращаются ко вчерашнему вечеру. К этому приглушенному твердому «Лиля», к лёгкому рукопожатию.

Глупо как.

Почему я испытываю такой дискомфорт?

Я трясу голову, пытаясь отогнать наваждение. Чувствую, как внутри растёт напряжение, от которого некуда деться. Мне нужно сосредоточиться.

Режу овощи, стараясь не смотреть в окно. Нож медленно скользит по доске, мысли идут кругами. Всё это раздражает. Я хочу, чтобы они уехали. Чтобы дом снова стал только моим.

– Привет, – раздаётся низкий голосом за спиной, и я вздрагиваю.

Резко оборачиваюсь, нож остается в руке. На пороге кухни стоит Илья. Высокий, уверенный, спокойный.

Взгляд прямой, даже слишком.

Нельзя так смотреть на чужих людей. Нельзя!

Это нервирует. Заставляет испытывать повышенную потребность в кислороде.

– Я думала, ты с Романом и твоим отцом будете позже, – говорю, стараясь сохранить ровный голос, но пальцы сжимают нож сильнее, чем нужно. Такое ощущение, что я… боюсь его.

– Я ездил к приятелю. Раньше освободился, – отвечает он, заходя в кухню.

Я надеюсь, что он просто зашёл поздороваться и сейчас уйдёт. Но парень проходит мимо стола и останавливается прямо рядом со мной.

У меня внезапно начинает кружиться голова, а во рту пересыхает. Я начинаю слышать шум собственной крови в ушах. Пульс нарастает так стремительно, что кажется, я просто сейчас упаду.

Бред какой-то…

Собственная реакция пугает. Может, я просто переутомилась сегодня?

– Можно? – спрашивает, кивнув на ломтик огурца на разделочной доске.

– Конечно, – автоматически произношу, но внутри всё напрягается до предела.

Илья смотрит на меня, не отводя глаз. Его взгляд цепкий, прямой, и я чувствую, как кожа на моих руках покрывается мурашками.

Он берёт кусок огурца и откусывает, всё ещё продолжая пристально смотреть на меня, а потом разваливается на стуле рядом.

– У вас красивый дом, – говорит буднично. – Ты сама тут всё обустраивала?

– Мы с Романом, – отвечаю, стараясь снова сосредоточиться на нарезке огурцов.

– У тебя хороший вкус. Здесь уютно, – продолжает, и я слышу, как он передвигает стул поближе к столу.

Я не смотрю на него. Не могу. Стараюсь удерживать внимание на доске и ноже, но пальцы дрожат.

Ощущение, что воздух в кухне становится густым. Мне кажется, что у меня на всём теле кожа горит. Пылает.

– Ты всегда готовишь сама? – спрашивает он, и в его голосе слышится что-то, что заставляет меня снова напрячься. Хотя куда уже больше.

– Чаще всего. А что? – коротко говорю, стараясь не смотреть в его сторону.

– Просто интересно. Сейчас столько всяких сервисов доставки готовой еды, а ты ведь работаешь. Ещё и готовишь. Вкусно кстати.

– Роману нравится домашняя еда.

– А тебе? Тоже нравится готовить для него?

На мгновение я замираю, перестав резать огурец.

Да что он себе позволяет?

Вопрос ведь звучит… двояко!

Или мне кажется?

Боже, я какая-то ненормальная. Моя реакция на этого сопляка ненормальная. Совершенно!

Ещё и Карина со своими… милфа, блин, смотри на неё.

В горле пересыхает, я пытаюсь сглотнуть, но внезапно нож выскальзывает из пальцев. Я только стою и смотрю, как алая кровь часто-часто капает на белый мраморный пол.

Боль приходит не сразу, но крови вот уже и маленькая лужица. Яркая и контрастная.

– Чёрт, – шепчу, отпуская нож.

Илья поднимается мгновенно. Быстро берет со стола бумажное полотенце, подходит ближе.

– Дай руку.

Он аккуратно оборачивает мою руку полотенцем, прижимая его к порезу. Прикосновение теплое, и от него по телу пробегает странный ток.

Я не думаю о боли. Все мои ощущения сконцентрированы на том месте, где наша кожа соприкасается.

Сконцентрированы и выкручены на максимум.

– Ничего страшного, – говорит он, заглядывая мне в глаза.

Я ловлю его взгляд и замираю. Воздух вибрирует. Дышать нечем.

В этот момент я слышу, как открывается входная дверь. Возвращаются Роман и Евгений.

– Лиля, мы дома! – раздаётся громкий голос мужа.

Я вырываю руку, делая шаг назад, словно опомнившись.

– Спасибо, – бросаю коротко и быстро отворачиваюсь, чтобы спрятать лицо.

Когда Роман заходит в кухню, я впервые за весь вечер испытываю странное облегчение.

Глава 7

Вечер тянется медленно, как густой липкий сироп. Ужин давно закончился, гости разошлись по комнатам, дом заполнился тишиной. Я стою на балконе, облокотившись на холодные перила. Ночной воздух свежий, почти прохладный, и я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться.

Костя сегодня опять нагрубил. А я всего лишь спросила, почему он пропустил последние две тренировки по самбо. В ответ получила короткую экспрессивную лекцию о нарушении границ, непомерном давлении и пожелание заняться своими делами.

Сыну, конечно, исполнилось восемнадцать, совсем недавно, но получать вот такое в ответ на простую заботу обидно. В последнее время меня не покидает ощущение, что мы всё больше и больше отдаляемся друг от друга.

Я смотрю в эту темноту, будто надеюсь, что она заберёт меня, укроет от всего, что давит. Но ничего не меняется.

За спиной раздаются тихие шаги, но я сразу их узнаю. Замираю, хотя знала, что он придёт.

– Здесь прохладно, – раздаётся низкий голос Романа.

Я не отвечаю, продолжаю смотреть вперед. Его руки ложатся мне на плечи. Их тяжесть кажется непомерной. Я чувствую, как муж медленно наклоняется ближе, дыхание касается моей шеи.

– Почему ты ушла так рано? – спрашивает он, и его голос звучит мягко, но в нем слышится нотка недовольства. – Только не говори снова, что устала.

– Устала, – коротко отвечаю, надеясь, что это завершит разговор.

– От посиделок в кафе с подругами? – он усмехается, чуть сжимая мои плечи, но я очень остро чувствую претензию в его голосе.

– Встреча продлилась пятнадцать минут, – отвечаю ровно, пытаясь обойти острый край. Ни спорить, ни выяснять отношения у меня нет желания.

– Мне не нравятся твои подруги, – пальцы Романа мягко ныряют мне в волосы, но тон его голоса не даёт обмануться. – Особенно эта шлюховатая рыжая. Я слышал, её периодически пялят вдвоём братья Логиновы.

Он говорит это так мерзко, что у меня волна колючих противных мурашек по спине пробегает.

– Это её дело, – отвечаю, пожав плечами, и едва не охаю, когда Роман, схватив меня за руку, резко разворачивает к себе лицом.

– Лиля, я не хочу, чтобы ты якшалась с этой шалавой.

– Мы работаем за соседними столами, предлагаешь мне игнорировать её? – шиплю, высвобождая руку. – Давай, Рома, я сама разберусь, с кем мне якшаться? – Последнее слово выделяю, повторяя его же тон, но понимаю, что мне стоило бы притормозить, потому что в глазах у мужа проскакивает недобрый огонёк.

– Я тебе уже говорил, – отвечает тихо, но я вижу, что у него зубы сжаты, а на скулах желваки проступили. – Нахер твою дебильную работу. Тебе денег мало, Лиля?

– Общения, – смотрю ему прямо в глаза. – Я тебе не затворница, ясно?

– С кем общения? – кривится брезгливо. – С этими шлюхами типа этой Карины?

Это просто какое-то бессмысленное хождение по кругу. Сколько можно?

– Хватит, Рома, – снова отворачиваюсь, в надежде, что муж поймёт, что я разговаривать не хочу и уйдёт спать. – Мы уже говорили об этом.

Но он не уходит. Стоит сзади несколько секунд молча и неподвижно, а потом его руки ложатся на перила рядом со мной с обеих сторон и впиваются пальцами в лакированное дерево. Внутри всё сжимается в тугой комок, когда слышу звук расстёгивающейся молнии, а потом чувствую резкий рывок вверх подола моей сорочки.

– Рома, не сейчас, – пытаюсь отстраниться, но он крепче обхватывает меня, прижимая собой к перилам.

– Почему? – его голос звучит жётско. – Ты, Лиль, за встречами со своими подругами-потаскухами совсем забыла, что у тебя есть муж.

Его прикосновения становятся настойчивее, он тянет меня ближе, не оставляя выбора. Расставляет ноги шире и утыкается в меня головкой члена. Я стою неподвижно, как статуя, что позволяет ему взять на себя то, что он считает своим правом.

Я ничего не чувствую, кроме глухого отвращения, которое растёт с каждым толчком. Каждый его жест оставляет следы, которые невозможно стереть.

Когда всё заканчивается, он довольно поправляет рубашку, бросая как ни в чём не бывало:

– Завтра у меня сложный день. Уеду рано. Женьку и Илью сама проводишь.

Я ничего не отвечаю. Только киваю и жду, пока он скорее свалит, оставив меня одну.

Запахнув халат плотнее, я иду в ванную. Закрываюсь и целых два раза проверяю замок зачем-то.

Включаю воду погорячее и приваливаюсь к ещё не прогретому стеклу душевой кабины.

Горячие упругие струи ласкают тело, и я закрываю глаза, наслаждаясь. Это единственное, что дарит удовольствие моему телу. Да, горячая вода оставляет красные пятна на моей коже, но это единственное, что помогает мне отвлечься.

С Ромой я уже лет пять не кончаю. Лишь лежу и мечтаю, что он быстрее закончит и ляжет спать. А последние разы, как узнала об измене, и вовсе кажется, будто меня вывернет прямо во время процесса.

Я не хочу его. Не хочу! Но он не понимает отказа. Считает себя в праве своём. Вот только я уже и забыла, когда он в принципе пытался мне доставить удовольствие. Мне, а не себе. А если и были какие-то слабые попытки, то они скорее раздражали и приносили дискомфорт.

«Лиль, ты хоть что-то себе позволяешь? Как можно жить без удовольствий?!» – разносится в голове голос Карины.

Я прикрываю глаза, позволяя слезам течь по щекам. Их смывает вода, я даже не успеваю ловить их губами. Руки сами опускаются ниже.

«Настоящая женщина должна быть желанной»

Желанной…

Желанной! Желанной! Желанной!

А не просто для того, чтобы кто-то мог слить свою похоть.

Со всхлипом зажимаю правую ладонь между бёдер, словно пытаясь оправдаться перед самой собой за такой непозволительный блудный поступок. С дрожью прикасаюсь к клитору, ощущая, как он набухает под собственными пальцами.

Зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и пытаюсь настроиться. Ищу в своей голове, что могло бы меня возбудить и помочь получить разрядку. Мои нервы натянуты, словно струны, и она мне очень нужна. Но ничего не приходит в голову, и я двигаю ладонью чисто на автомате.

И внезапно, уже почти на пике оргазма перед глазами мелькает… Илья! Его пронизывающий взгляд, чётко очерченные губы, его горячие руки…

Чёрт!

Выдёргиваю руку и торможу себя.

Какого чёрта? Что он забыл в моей голове?

Меня колотит, сердце стучит, как бешеное. Сладкий спазм в промежности ещё догорает и разливается тенью ощущений по бёдрам и животу.

Какого хрена?

Ему же… лет двадцать пять, не больше. Ненамного старше моего сына.