Шепот застывшей воды (страница 5)
– Ладно, давай, рад был увидеться…
– Так, стой-стой, ты не сказал, зачем сюда приходил, а? – Рита схватила чуть было не сбежавшего Тимура за рукав. – Опять за свое?
Рита была в курсе всех проблем Тимура, Алька ничего от нее не скрывала. И как ее брат попал в свору Попа, и как профукал практически все унаследованные после смерти их родителей деньги, и как в один момент понял, что вот-вот провалится в пропасть.
– Ты же больше не с ними?
– Да-да, Рит, ты не волнуйся, я завязал. Честно.
– А что тут между деревьями копошишься, прячешь что-то опять, кладмен хренов?
– Да ничего я тут не прячу. Че как мать себя ведешь?
Рита сконфузилась, ослабила хватку. На модную прическу ее друга упала хвоинка.
– Я приходил узнать у доктора…
Тимур не успел договорить, как веселое треньканье айфоновского рингтона заполнило пустынный двор больницы.
– Что узнать? – Рита хотела дернуть Тимура сильнее за куртку, но тот уже вырвался из захвата. Приложил указательный палец ко рту, мол, тихо, ответил на вызов и, махнув ей на прощание, пошел в противоположную сторону.
– Да, привет, не гони, щас буду, – глухо донеслись до нее слова удаляющего Тимура, обращенные к невидимому телефонному собеседнику.
Рита проводила Тимура взглядом до угла больницы. Когда он скрылся за розовой обшарпанной стеной, она чуть ли не бегом рванула домой.
В прихожей было темно. Рита стянула сапоги, забросила на полку шарф, пристроила на крючок пальто. Выглянула из-за стены. Из кухни раздавался голос:
«Хороших женщин лучше, как щенков, разбирать сразу от титьки матери. А приводить взрослую суку в дом, не зная ее характера, – чревато».
Кирилл смотрел очередной ролик про отношения.
– А, это ты? – Голос Кирилла неожиданно зазвучал приподнято, с какой-то загадкой.
– Может, хватит, а?
– О чем ты?
Рита прошла к мойке, оперлась на столешницу. От грязной посуды несло тухлятиной. К глазам подступили слезы, но не выкатились, застыли солеными линзами.
– Опять нет работы?
– С чего ты взяла?
Рита обернулась, посмотрела поверх головы Кирилла: сзади него на стене висели их выгоревшие на солнце фотографии.
– Что? Я уже говорил тебе! Я работаю. Делаю все возможное, чтобы принести домой деньги.
– Но их не хватает.
– А это что? – Кирилл отдернул штору: на подоконнике стояла в крошечном горшке чахлая метелка гиацинта. Такие неделями стоят в супермаркетах. – Я дарю тебе цветы, приношу продукты, что тебе еще надо?
Рита не могла вымолвить ни слова. Все они, словно в сломанных песочных часах, застряли в пережатой глотке.
– Ну вот же! – Кирилл схватил горшок с гиацинтом, выставил практически перед ее носом. – Вот, нашей вечно недовольной маме цветочек купил. Чтобы она не злилась и не ругалась, чтобы была счастлива!
– Спасибо.
Взгляд Кирилла тут же потемнел. А сам он словно окаменел, превратился в высокую холодную статую с чуть подрагивающими ресницами.
– Никакой, на хрен, благодарности! – швырнул он горшком в стену. Черная земля взметнулась окопным взрывом и тут же полетела вниз: на стол, на табуретки, на пол. Ошметки, крупные и мелкие, полностью разрушенной основы. Но вот вопрос: основы чего?
– Только и делаешь что ноешь! – Кирилл примял ногой толстый стебель светло-зеленого цвета. Гиацинт хрустнул. – Ноешь! Ноешь! Ноешь!
Рита все смотрела и смотрела, как тапок из овечьей шерсти давит и давит красивую жизнь. Слушала, как рвутся сочные растительные волокна, как звучит последний вздох нежности. Кухня внезапно заполнилась свежим травяным ароматом, чуть острым, с металлической нотой. Это была нота необратимости.