Шелковая смерть (страница 4)
Прищурившись и, видно, о чём-то вспомнив, барон подался вперёд и доверительно продолжил:
– Так молодость на то и молодость, чтобы терять голову и ни о чём не думать. Тем более когда такая барышня на Бориса Антоновича обратила своё внимание.
– Как? Кто такая? – оживилась княгиня. – Неужто Боря за голову взялся?
Илья Адамович лишь молча опустил глаза, прикрывая ладонью рот, изо всех сил показывая, что чужих тайн он ни за что не выдаёт. Игра его была так ловка, что и княгиня без ответа осталась, и репутация барона в её глазах выросла, стало быть, можно с этим человеком секретами делиться, сплетни он распускать не будет. Именно этого и опасался граф Вислотский, вот такого поведения, втирания в доверие и расположения к себе. Именно так и действовал барон, всё ниже и ниже опускаясь в глазах хозяина дома, читавшего его как раскрытую книгу. И от этого Николаю Алексеевичу сделалось брезгливо и невыразимо тошно рядом с ним.
Благосклонно покивав, Анна Павловна спросила:
– Что ещё вам Боря рассказывал?
– Да вот хоть одну удивительную историю, – оживился барон и от большой своей эмоциональности всплеснул руками, чем вызвал очередной приступ неудовольствия графа, как восковая фигура теперь замершего в своём кресле. – Правда, она настолько захватывающая и страшная, что поверить в такое мне стоило большого труда, – Илья Адамович понизил голос, – но Борис меня убеждал, что именно так всё и было, ведь он был свидетелем.
– А что за история? Про кого? – княгиня была заинтригована.
– Про Николая Алексеевича, – с открытой улыбкой сообщил барон, – и про его способности к раскрытию разного рода преступлений. – Илья Адамович внезапно смолк, испуганно взглянув на княгиню, и невольным жестом вновь коснулся пальцами своих губ. – Ох, простите меня, что-то я совсем разболтался…
– Что так вам не свойственно, – сквозь зубы процедил граф.
– Я, кажется, понимаю, о чём идёт речь, – с невозмутимым спокойствием сказала Рагозина. – Не переживайте, Илья Адамович, я не хлопнусь здесь в обморок, не по возрасту уж мне такие проявления слабости. Страшная история тогда приключилась, не будем вспоминать. Тем более, как вижу, не только вся Москва, но и весь Петербург уже в курсе моего горя. Ох, Борис, Борис… – Анна Павловна глубоко вздохнула.
– Ваше сиятельство, дорогая Анна Павловна, не вините Бориса Антоновича, он замечательный и чуткий молодой человек, – смущённо затараторил барон, прижимая руки к груди. – Здесь лишь моя вина! Страх как я всякие расследования люблю. Есть такой за мной грешок, каюсь. Все газетные статейки про подобное прочитываю от начала и до конца. А кого ни встречу, так начинаю выспрашивать всякие истории, кто что знает. – Тут барон поднял глаза на графа, чего до этого старательно избегал. – И вы, мой друг, простите меня, но не смог усидеть я на месте, хоть и взялась моя благоверная бранить меня, ведь она ждёт первенца, говорят, совсем скоро случится! Но и это меня не удержало подле неё. Всей душой я к вам рвался, чтобы окунуться в бурление жизни, коей в столице совсем не ощущал. – Барон оживлённо заёрзал на стуле, еле сдерживая радость. – И вот ведь как удачно приехал! Как раз дело подвернулось.