Желание (страница 8)
Запись Сашки Синицына была разбита на два этапа – момент, когда он оказался уже в этом пространстве измененным, и вся история кхраага Д’Бола. Именно поэтому Ира называет его «старое» имя, указывая заодно и на период. Я же смотрю в наладонник, повторяя движения – поворот носа с помощью двигателей ориентации, активация связи, пульт которой мертв… Но на самом деле мне нужна картина вокруг. Вот я разворачиваю наш звездолет, разворачиваю и буквально замираю.
Занимая чуть ли не половину области зрения, в пространстве совсем рядом с нами висит вполне обычный навигационный маяк.
Ирина Мясникова
Ощущение симуляции то пропадает, то появляется, и как это возможно, я понять не могу. Внимательно разглядывая навигационный маяк, висящий так близко, что можно рассмотреть нанесенные на нем обозначения, я замечаю некоторую несуразность – код на его боку. У каждого маяка есть уникальный код, указывающий на систему его местонахождения, режим «пульсации», ну и некоторые технические детали. Так вот… О чем это я?
– Фанг, посмотри код системы буя, – показываю я пальцем на маяк, вращающийся перед нами. – Мне кажется, он совсем не отсюда.
– Минутку, – напарник безропотно вводит цифры, сразу же явственно удивляясь. Значит, я права.
Теперь весь вопрос в том, висит ли в пространстве ложный буй – а это с ходу три единицы – или же мы находимся в виртуальности. Главное, правильно оценить ситуацию, но так как нас поместили в виртуальность без согласия и предупреждения, то это однозначно враждебный акт. Мы щитоносцы и должны быть, разумеется, готовы ко всему, только вот в чем дело: случившееся можно считать нападением, а нападение на щитоносца есть нападение на Человечество, и у нас сейчас, на самом деле, три нуля.
– Буй принадлежит системе дельта Волопаса, – сообщает мне напарник, становясь уже очень серьезным. – Это совершенно точно не Форпост.
– Значит, у нас выбор между тремя нулями и тремя единицами, – понимаю я, при этом осознавая, что связи у нас нет и сообщить о своем открытии мы не сможем.
– А пушки у него были? – себе под нос бубнит Фанг, что-то рассматривая на наладоннике. – Ага…
Мне как-то тоскливо внутри, очень хочется домой, к маме и папе, и совсем не хочется уже этих загадок, ведь происходящего я не понимаю. А вот напарник… Он прав на самом деле – исчезнет сигнал одного маяка, три единицы объявят просто на всякий случай. Хэн куда-то запропастился, я его не вижу… Мог ли он покинуть рубку? Думаю, мог, ведь он ищет, как связь настроить…
– Пушка у нас есть, – сообщает мне напарник, подкручивая что-то на консоли управления, а затем вдавливая ярко-желтую кнопку.
Все вокруг вздрагивает, затем содрогается, а навигационный буй просто исчезает. Такого оружия у кхраагов точно не было, да и у нас тоже. Значит, буй был иллюзией? Я чувствую головокружение, в глазах резко темнеет, и я падаю на… Кажется, в реку какую-то черную падаю, исчезая из мира. Неужели так выглядит смерть?
– Просыпаемся, – слышу человеческий, но незнакомый голос через бесконечно-долгое мгновение. – Спокойно открываем глаза, уже все хорошо.
– Фанг? – спрашиваю я, лишь затем сделав то, о чем просят.
Вокруг светлая зелень привычного медицинского отсека, ощущения виртуальности нет. Что случилось? Нас спасли? Где тогда мой напарник? Где он? Я чувствую волну поднимающейся паники.
– Здесь он, сейчас тоже включится, – голос корабельного Вэйгу ни к кем не перепутать. – Придете в себя и расскажете, что с вами приключилось.
– У нас, кажется, три единицы, – не очень уверенно сообщаю я. – Потому что мы были в очень странной вложенной виртуальности… Или же сейчас очередная виртуальность.
– Три единицы командиру от первой группы передано, – уведомляет меня Вэйгу. – Пациенты медленно приходят в себя.
– Значит, у них тоже было… – произносит тот первый голос. – Надо разбираться.
Похоже, на этот раз мы оказались среди своих. Так и с ума сойти можно. Оглянувшись, я вижу офицера с эмблемами медика, хотя у нас вроде бы не было никого из живых среди медиков. Считается, что Вэйгу с большинством проблем может сам справиться. Что же произошло?
– В момент выхода к форпосту, – рассказывает незнакомый медик, пока я одеваюсь, – вы ушли со связи. «Леонов» не ответил ни на стандартный запрос, ни на ручной. Патрульный дал три единицы.
– То есть вы с патрульного? – удивляюсь я, но он качает головой.
– Мы с «Марса», котенок, – вздыхает врач. – Сейчас получишь своего квазиживого и пойдешь рассказывать, что это было. Учитывая, что кроме вас сейчас в сознании только Самоцветов…
О да, я понимаю. Получается, все остальные видели веселые картинки, аналогичные нашим. При этом, похоже, неизвестное «приключение» коснулось и квазиживого разума звездолета, а это очень, очень опасно. И для навигации, и для всего остального… Так что здесь у нас, скорее всего, полфлота собралось. Надо же, на запросы не отвечали…
– Может быть, мнемограф проще? – интересуюсь я.
– Это уже, – вздыхает незнакомый пока еще медик. – Только там такая каша, что нужны ваши пояснения.
– Вот так вот даже? – поражаюсь я, и в этот момент меня обнимают знакомые руки.
Несмотря на то, что мы только напарники, я узнаю Фанга, даже не увидев еще. Он совсем не так, как родители, обнимает – бережно, и будто боится моей реакции, а мне его прикосновение дарит некое ощущение стабильности, отчего кажется, что все плохое закончилось. Я выдыхаю уже спокойнее, сама даже этому удивляясь. Но сейчас не время для терзаний – надо понять, что случилось с нами и с кораблем.
– Давайте я расскажу, что помню, – неожиданно для самой себя предлагаю я. – Затем Фанг дополнит, а потом мнемограмму посмотрим. И как только соберем пакет, докладывать пойдем.
– Имеет смысл, – кивает медик и, будто спохватившись, добавляет: – Меня Алексей зовут. Капитан-лейтенант медслужбы Васнецов.
– То есть «Панакея» тоже здесь, – делает вывод Фанг. – Интересно.
– Три единицы все-таки, – извиняющимся тоном произносит Алексей, провожая меня к небольшому круглому столу.
– Стоп. Прежде чем мы начнем, объективно что вы видели? – интересуется напарник, заставляя меня на него оглянуться: он о чем-то, судя по выражению лица, напряженно думает.
– Объективно… – военный медик на мгновение задумывается. – Лежащие в коридорах живые и квазиживые без сознания, корабельный разум в аварийном режиме, и… и все.
Аварийный режим – это очень серьезно. Означает он фактическое отключение основного разума, а всё жизнеобеспечение в таком случае на автомате. То есть на довольно древнем вычислителе, разума не имеющем, а ведет его жесткая программа. И вот случаев, чтобы полный контроль лег на вычислитель вместо бортового разума, доселе не было. Наличие аварийного протокола – просто инструкция перестраховки. Вот, выходит, она нам спасла жизнь, эта инструкция, а те, кто сотворил с нами подобное, однозначно враждебно себя повели. По крайней мере, мне сейчас так кажется…
Сказка
Илая
Завтра у нас выходной день, поэтому сегодня все заканчивают пораньше. На улице еще светло, а встретившие нас родители – ведь мы все равно считаем старших папами и мамами – внимательно проверяют кожухи. Папа смотрит, чтобы Ефия была застегнута полностью, хотя мы уже проверились, а потом и мной занимается. Изменение семьи никого не тронуло – так бывает. Мы уже привыкли к смертям, к тому, что каждый день может быть последним, поэтому никто не удивился даже.
– Как прошел день? – интересуется папа у нас обеих. Вокруг эхом звучат голоса других старших.
– Все хорошо, папа, – отвечает Ефия. – Илая «отлично» получила, а я только «хорошо».