– Слушай, – Майя решила, что раз уж ей подвернулась оказия в виде этой барышни, грех будет не уточнить пару моментов. – А что здесь вообще такое? Клуб?

– Нет, пансион с завтраками. По крайней мере, изначально был именно им. Наверху десяток спален, внизу общий холл… Понимаешь, да? Но когда хозяйкой здесь стала Мур… Ой!

И засмеялась, спохватившись:

– Это мы ее между собой так зовем.

– Я поняла.

– Да, так вот… завтраки Мур мигом обрели среди вечно голодных нас бешеную популярность, и за ними сюда потянулись из ближайших общежитий тоже. А потом и не только из ближайших. В общем, теперь это и кафе немножко, но такое…

– Для своих? – повторила она сказанное чуть раньше девушкой.

– Точно. Ой, прости, меня зовут. А тебе вон туда, в те двери.

Герта унеслась к дальнему столику, откуда ей настойчиво махали, а Майя, проводив девушку взглядом, поднялась на узкую веранду, в три шага пересекла ее и толкнула дверь ведущую внутрь дома.

Открывшееся за ней помещение оказалось не кухней, а скорее большой гостиной, но сейчас как-то неправильно пустой. Через секунду до нее дошло в чем дело – как раз отсюда и вынесли столы и стулья в сад, отчего комната сейчас смотрелась даже более просторной, чем была на самом деле. Пастельные тона, обилие рюшей на занавесках и мебельных чехлах, в рамочках на стенах вышивки и гербарии… Уютно. И опять-таки неуловимо чрезмерно.

Кажется, она правильно угадала – в холодное время года завтракали как раз тут. Потом глянула на механические часы, тикавшие на стене слева, и поправилась – не только завтракали, но и обедали. Да и ужинали скорей всего тоже. Прямо под часами обнаружился высокий стеллаж с множеством мелких ячеек под кружки. Подписанных! То есть, выходит, у постоянных здешних завсегдатаев они были персональными? А судя по количеству «гнезд», армия почитателей готовки Мур насчитывала не меньше пяти десятков. Сейчас примерно половина пустовала, но прикинув, сколько человек она видела в саду, Майя убедилась, что с подсчетами попала в точку.

Напротив стеллажа с посудой, вдоль другой стены, тоже стояли полки, но уже с книгами. И шагнув поближе – полюбопытствовать, что здесь читают, Майя вдруг словно споткнулась, замерев.

В нише между двумя шкафами, в окружении пришпиленных к стене фарфоровых тарелок с крупно нарисованными цветами, висел пейзаж – вид Земли из космоса. Настолько не подходивший ко всей здешней обстановке, что просто оторопь брала. Но еще больше поражало другое: за взглядом рисовавшего его художника явно чувствовалось что-то очень и очень личное.

Такое, например, как у нее самой.

А еще Майя точно знала, откуда можно поймать именно этот ракурс, но до сих пор не было оснований считать, что кто-то еще мог иметь столь же своеобразный опыт…

– Здравствуйте, – раздалось вдруг за спиной. – Нравится?

Не вздрогнуть у нее все-таки получилось, но чего это стоило – лишь святые угодники и знают:

– Я не сильна в подобных вещах, но кажется, здесь работал талантливый человек. – И только после этого обернулась, надеясь, что следов растерянности на лице уже не осталось. – Это вы рисовали?

– Нет конечно, с чего вы взяли?

Ну, хотя бы с того, что парень, так неслышно подкравшийся к ней сзади, тоже подходил ко всем здешним рюшечкам и вышивочкам примерно как трактор к паркету – в этом у них с картиной было слишком много общего. В том числе и ощущение удара под дых – еще более неожиданного и сурового, чем случился с ней вчера.

Если начистоту, тот вообще выглядел мало куда подходящим.

Острый – первое слово, которое просилось на язык, стоило его увидеть. Острый взгляд, острый нос, острый подбородок узкого, смуглого лица. Даже явно переросшие добропорядочную длину темные пряди, и те заканчивались вдруг острыми кончиками, навевавшими на ощущение опасности.

Но выкладывать ему свои соображения на этот счет Майя не стала:

– Просто любопытство, – пожала она плечами. – А то вопрос у вас вышел каким-то личным.

– Вам показалось, госпожа… Как мне вас называть?

– Майя. Просто Майя. Боюсь, что-то более чопорное в здешней атмосфере будет выглядеть странно. И здравствуйте, господин?..

– Петер. Просто Петер, – показалось, что улыбается этот парень не слишком часто, скорее уж наоборот и… Вот вам и еще один диссонанс с этим местом, где позитив разве что из ушей не лился. – Вы правы, к нашему сладкому улью любой официоз подходит не сильно.

– Улью? – не сразу сообразила она.

– Ну, может не улью, а бабочнику. – И быстро сменил тему, явно не желая углубляться в дебри своих ассоциаций. – Так вам нравится? Я про картину.

– Скажем, она меня поразила. Наверное, контрастом со здешним «бабочником», как вы сейчас точно заметили. Но и сама по себе она неплоха – я бы тоже не отказалась иметь что-то подобное.

И вдруг поняла, что последняя фраза вышла очень честной. Не отказалась бы, да. Отлично смотрелось бы над ее домашним системником – уж точно лучше, чем здесь.

– Может, тогда и на «ты» перейдем? – предложил парень, чуть прищурившись. – Если уж мы решили обойтись без официоза.

– Может, – согласилась она и тут же воспользовалась этим приглашением. – Как думаешь, что здесь лучше всего заказать для первого раза? Чтобы прям так же неожиданно и в сердечко как вот это.

И, спохватившись, кивнула на стену с нездешним пейзажем, показывая, что именно имелось в виду.

Тот прищурился еще больше, и лицо сделалось совсем хищным:

– Пойдем, я сам закажу и угощу. А ты потом решишь, в сердечко оно или мимо.

– А…

– Вон туда, – поняли ее без слов. – Лучшее здесь место со всех точек зрения, поверь, я знаю, о чем говорю. Мало того, что поливать нас там патокой остальным окажется трудновато, поскольку уголок тесный, так он еще и тенистый – будем сидеть там как пауки в темной норе и любоваться…

– Бабочками, – понимающе кивнула она. И покосилась на стеллаж с подписанной посудой. – Завсегдатай?

– И даже не старожил, – опять улыбнулся тот с непонятным посылом – то ли пугайся, мол, то ли чувствуй себя польщенной. – Я сын здешней хозяйки.

– Мур? – невольно вырвалось у нее, спровоцировав еще одну неоднозначную ухмылку.

– А хочешь знать, почему ее так зовут? Да? Ну тогда тебе вон туда и подожди пару минут. Я быстро.

Этих минут ей вполне хватило чтобы дойти, куда сказали, осмотреться и оценить, что местечко и вправду царское – словно ложа с прекрасным видом на весь здешний театр. А еще прикинуть ответ на вопрос, который она, вообще-то, даже не думала задавать. Хотя, конечно, интересно, почему к владелице могло прилипнуть такое прозвище? Самое напрашивающееся – намек на мурлык.

Мур… то есть, госпожу Гриффитс, она сейчас как раз видела. Точнее, почти не сомневалась, что видит именно ее – беседующей в открытых боковых дверях с Гертой, понятливо кивающей чуть ли не на каждое сказанное слово. Хозяйка и правда здорово смахивала на большую деловитую кошку. Сиамскую, пожалуй – особенно чуть вальяжными, точными движениями. Но вряд ли все было настолько прозрачно и совсем уж без подвоха.

И вдруг дошло – словно кольнуло что-то, не оставляя сомнений: вот сейчас Майя попала в точку. А кошки здесь и в самом деле ни при чем.

Да, эта ее догадка могла быть ошибкой. Могла быть совпадением. Могла вообще ничем не быть, в конце концов! Но что-то подсказывало: ни черта это не случайность.

Мур – в переводе со скандинавского значит мамочка. И в тот ряд, где уже стоял некий господин Ларс Юханн на фоне некоего свейского концерна, эта информация ложилась идеально. Каким именно боком, выяснять еще, конечно, придется, но главное понятно и так: ей просто сказочно, необыкновенно повезло. Первый же выстрел – считай, наугад – оказался удачным.

Глава 4

– Вы из Скандии? – Майя смотрела, как ловко ее добровольный гид по здешнему меню выставляет с принесенного им подноса чашки, блюдца и вазочки, и поэтому не пропустила как его пальцы… нет, не дрогнули. Просто на пару лишних мгновений задержались на пузатом боку сахарницы. И, кстати, только сейчас заметила, что на левой кисти два крайних пальца – безымянный и мизинец – у него импланты. Из новейших, напичканные сильной механикой по самое немогу и потому, считай, неотличимые от собственных.

– Тебе кто-то сказал! – Надо отдать ему должное, задавать глупых вопросов Петер не стал, мигом достроив про себя всю ее логическую цепочку, позволившую сделать этот вывод. – Про то, откуда пошло прозвище Мур?

– Подозреваю, с твоей легкой руки, так? Но без подсказки я бы все же не догадалась. Выглядите вы…

– Не блондинами? – хмыкнул тот, закончив с посудой и небрежно сунув пустой уже поднос на соседний, свободный столик. – Неужто и ты стала жертвой стереотипов?

– Не похожа?

– На жертву? Нет. Но все-таки, кто именно нас сдал? Герта успела?

– Нет, конечно. Напрямую мне об этом никто не говорил, иначе вышло бы не слишком честно. А мы ведь играем?

– В угадайку? Н-ну, если хочешь.

– Я хочу?! Вообще-то, первым начал ты, – обвиняюще наставила она на него палец. Но тут же отвлеклась – на ненавязчиво придвинутую ближе тарелочку с песочной тарталеткой под роскошной шапкой меренги, чуть тронутой поверху золотистым «загаром». Аромат от нее шел совершенно сказочный – ваниль, хорошее масло, чуть терпкий лимон… – О, так это и есть тот самый десерт, ради которого здешние завсегдатаи готовы пропускать лекции?

– Да, нам с тобой досталась пробная партия. И кофе я у Мур стащил, что она для себя сварила. Надеюсь, ты любишь со специями?

– Люблю.

– А нечестно играющих читеров, судя по всему, как раз нет?

– Неужто бывают те, кто их любит? – постаралась она попасть ему в тон, но вышло не очень – здорово отвлекала та самая пододвинутая к ней тарелочка. Меренга, под воткнувшейся в нее вилкой, оказалась мягкой, но плотной; светлый крем нежным и ароматным; тесто невесомо хрустнуло от первого же легкого прикосновения… Все вместе здорово смахивало на идеал.

– Тогда у меня для тебя еще одно предложение – после того, разумеется, как мы закончим с дегустацией здесь. Сыграть в другую игру, повеселее простенькой угадайки. По настоящему сыграть, в цифре. Ты как?

– Это в какую же? – вообще-то, ей следовало насторожиться. Но когда на языке у тебя тает первый кусочек чего-то совершенно божественного, сделать это толком неимоверно трудно. – М-м-м… Слушай, но это же не совсем лимон?

– Не совсем, – понимающе ухмыльнулся Петер. – От лимона в курде только цедра, а сок там апельсиновый. Считай, я сейчас сдал тебе главный семейный секрет.

К себе он придвинул вазочку – судя по всему, с тем же самым курдом, но уже соло, и с видимым удовольствием запустил в него ложку.

– Да? И за что же мне такая честь?

– Может, понравилась? – чуть склонил он голову к плечу, словно тоже в этом сомневался. – А со мной такое редко бывает.

И тут же, пока она не прожевала и не нашлась, что на подобное можно ответить, непринужденно сменил тему:

– Так как насчет немного пройтись со мной по виртуалу? У тебя время сейчас есть?

– Есть. – Сообразив, что пирожное за пару укусов как-то само собой закончилось, Майя с трудом удержалась от искушения немедленно придвинуть к себе второе из… Шести! Петер явно знал, что делал, когда притащил их сразу такую прорву. Но уж слишком расслаблял Майе мозги процесс их поедания, и вместо этого она потянула к себе чашку с кофе. Увы, но и там первый же глоток здорово ее поразил – кажется, минимум половину добавленных в него специй она просто не знала, а вторую никак не ожидала там найти. Но в целом сочетание вышло очень интересным и, пожалуй, гармоничным. – А с чего ты вообще взял, будто я в этом что-то понимаю?

– Шутишь? – он выразительно глянул на ее вирт-очки, краешком торчавшие из нагрудного кармана куртки. Самым-самым краешком. Никто другой и не заметил бы, а уж тем более не догадался, что именно видит. Но, как говорится, рыбак рыбака… Н-да.