Не хочу критиковать Клэптона. Просто он сменил тактику, и она мне не понравилась. Тем не менее мы с Алексом попытались проникнуть за кулисы – надеялись увидеть, как мимо пройдет Эрик. К сожалению, он к тому времени уже уехал, но зато удалось пообщаться с парнем, который играл на бубне! Клянусь Богом! Мы с Алексом заржали, потому что для бубна у чувака имелся специальный чехольчик. Я не шучу! (смеется).

– Были какие-нибудь концерты, которые оправдывали твои ожидания?

– О, да. Grand Funk Railroad живьем давали жару! Они мне нравились. Я по-прежнему могу сыграть все их песни. Еще мне нравились Black Sabbath. Некоторые подумают, что это странно, но Jethro Tull в то время выглядели весьма неплохо – тур в поддержку альбома Thick as a Brick был потрясающим!

– Какие уроки ты для себя извлек с тех первых лет?

– Отец дал мне лучший совет: «Если ошибся, продолжай играть… либо ошибись снова, и тогда все будут думать, что так и должно быть» (смеется).

2. Беспорядки на Сансет-стрип^[12]. «Погодите! Я взял вас исполнять хиты топ-40. А это еще что за дерьмо?!»

Van Halen появляются на задворках пригородной Пасадены, чтобы стать королями голливудской клубной сцены.

В четверг, 4 апреля 1974 года, эдди Ван Хален впервые официально вышел на сцену в составе Van Halen в Gazzarri’s – ночном клубе на Сансет-стрип в Западном Голливуде. Щурясь от висевшего над головой сценического освещения, Эд всмотрелся в публику. Как только глаза привыкли к свету, к своему ужасу он обнаружил перед собой пустой танцпол.

Стараясь не думать об отсутствии зрителей, Эд обрушился на зал с яростным шквалом нот, сыгранных на гитаре Gibson Les Paul, а вокалист Дэвид Ли Рот восторженно кричал и вопил, когда группа принялась исполнять песню Deep Purple «Hallelujah», во время первого из четырех 45-минутных сетов, которые они отыграли тем вечером.

К концу вечера лишь четыре человека пришли послушать, как группа исполняет песни Bad Company, The James Gang и ZZ Top – и все четверо были друзьями, попавшими в клуб по приглашению.

К счастью, за выходные количество пришедших на выступление Van Halen увеличилось. После концерта в воскресенье Билл Газзарри пришел за кулисы и заплатил ребятам 75 долларов наличными за один вечер. Денег едва хватило на бензин, парковку, хот-доги с соусом «чили» и выпивку на четыре вечера, но уже на следующей неделе группа вернулась, чтобы отыграть еще четыре концерта с не меньшей энергией и энтузиазмом.

На июнь, август и сентябрь Van Halen стали местной группой клуба Gazzarri, а к 14 января 1977 года, когда ребята отыграли последнее шоу в клубе, они дали в общей сложности 140 концертов.

Сегодня кажется безумием, что группе удалось отыграть в клубе хотя бы один концерт, не говоря уже о ста сорока. Когда Van Halen проходили прослушивание у владельца клуба, он был совсем не впечатлен.

Он жаловался на то, что Эдди слишком громкий, а Газзарри жутко раздражало, что все, за исключением вокалиста, одеты в обычные футболки и джинсы. Газзарри считал, что парни выглядят как хиппи. Критика внешнего вида оказалась особенно неожиданной для самой группы. Газзарри, называвший себя «Крестным отцом рок-н-ролла», одевался как нелепый персонаж из малобюджетного фильма шестидесятых о чикагском мафиози и был совершенно не похож на «крутого парня».

Благодаря острым чертам лица, из-за которых 49-летнему Газзарри спокойно можно было дать все 70, он выглядел как несуразный, оторванный от реальной жизни дедушка четверых молодых парней, которым еще нельзя продавать спиртные напитки. Несмотря на свою чудаковатость, владелец клуба держал руку на пульсе и был экспертом в молодежной культуре, избирательно подходившим к вопросу о том, кто будет выступать на его площадке.

Van Halen были расстроены, когда он сказал им проваливать, но не сдались – они просто не могли этого сделать. Выступать на местных дворовых пьянках и школьных дискотеках – это, безусловно, прекрасно, но Рот знал, что группе во что бы то ни стало нужно ворваться на голливудскую клубную сцену. Никто не узнает про этих ребят, если они продолжат играть в какой-нибудь забегаловке в Помоне – нужно было стремиться на Сансет-стрип.

«Газзарри всегда был в гуще событий, – рассказывал Рот. – А у Билла были танцовщицы: они работали на Газзарри и исполняли эротические танцы. Я решил для себя, что этот клуб станет для нас следующим шагом и пропуском в Голливуд».

Но все было не так легко. Группа умоляла дать им возможность пройти второе прослушивание и снова облажалась. Рот паниковал, не зная, каким же будет следующий шаг группы, как вдруг чудесным образом удача повернулась к ребятам лицом.

Два молодых организатора выступлений, Марк Алгорри и Марио Миранда, отбиравшие группы по просьбе – кто бы мог подумать! – любителя пожевать сигару Газзарри, совершенно случайно увидели, как Van Halen выступают в забитом до отказа помещении колледжа в Пасадене. Они видели, с каким восторгом реагирует собравшаяся публика, и были уверены, что и голливудская молодежь их тоже полюбит. Они уломали несговорчивого Газзарри дать парням из Van Halen третий шанс – но на этот раз отыграть несколько вечеров перед своей публикой.

После того как ранним вечером Газзарри увидел выступление Van Halen в своем клубе, куда пришла небольшая, но восторженная публика, он наконец сдался. Почему он передумал, история умалчивает, но, вероятно, в харизматичных Дэвиде и Эдди он разглядел «кумиров молодежи», заметив, что девушки толпятся прямо возле сцены. По коммерческим соображениям – и, как уже было сказано, из личных пристрастий – владелец клуба стремился заполнить концертную площадку привлекательными девицами. Он прекрасно знал: раз есть девушки, придут и парни и будут щедро сорить денежками, поэтому Газзарри также нанял сексуальных танцовщиц и устроил женские соревнования, пообещав победительницам денежный приз.

В случае с Van Halen инстинкт Газзарри не подвел. Когда от Голливуда до пляжей Санта-Моники поползли слухи, тысячи молодых девиц, включая подтянутых блондинок, студенток Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и фанаток из родного города группы Пасадены, стали ломиться в клуб. Большинство из них пришли, чтобы увидеть либо Дэйва, подтянутого и похотливого вокалиста, легко способного завлечь их на заднее сиденье своей машины, либо Эдди, феноменально талантливого гитариста и слегка стеснительного парня, которого каждой из них хотелось пригласить к себе домой и познакомить с родителями.

«Девушки всегда подходили ко мне с просьбой: „Крестный отец, познакомь меня с Эдди!“, – вспоминал Газзарри, умерший в 1991 году. – Эдди был тихим, но самым популярным в группе. Он стоял на одной стороне сцены, и каждую неделю, что ребята играли в моем клубе, было как минимум пятьдесят девушек, которые приходили, платили за билет и весь вечер стояли со стороны Эдди».

Собрав в течение следующих нескольких лет полный зал на несколько сотен концертов в Голливуде в таких местах, как Gazzarri’s и The Starwood, группа наконец смогла привлечь внимание лейбла Warner Bros. и выбить себе контракт. Но остается вопрос: какого черта это заняло так много времени?

Однозначно ответить на него нельзя. В середине 1970-х рок-н-ролльная сцена на Сансет-стрип напоминала лишь бледную тень того, чем была в годы расцвета. Почти десять лет прошло с момента первого рок-н-ролльного пика на Стрип в 1966 году, когда группы вроде The Byrds, Buffalo Springfield, The Doors и Love моментально добились славы, отыграв многочисленные концерты на легендарной клубной сцене Лос-Анджелеса. В психоделические 1960-е почти каждый вечер сотни – если не тысячи – подростков забивали до отказа тротуары между Доэни-драйв и Ларраби-стрит, где находились клубы Whisky a Go Go, Pandora’s Box, Ciro’s и The Central (ныне Viper Room).

Почти каждый вечер на улицах царил постоянный праздник, но, когда местные жители и лавочники стали жаловаться, городской совет Лос-Анджелеса ввел строгий комендантский час и статью за тунеядство. Молодые фанаты музыки, участники групп и несколько владельцев клубов считали, что комендантский час – нарушение гражданских прав молодежи, и в субботу, 12 ноября 1966 года, был организован митинг. Тем вечером тысячи демонстрантов столкнулись с офицерами полиции – сегодня эта стычка известна как «Беспорядки на Сансет-стрип».

В результате беспорядков власти города разрешили посещать 12 клубов только тем, кому исполнился 21 год; как и следовало ожидать, доходы резко упали, и несколько площадок закрылись. К началу 1970-х бульвар Сансет-стрип напоминал мертвый город, и молодежь почти забросила ночные клубы, предпочитая ходить на более крупные площадки рок-концертов.

Тем временем в ночные клубы Голливуда приглашали выступать только перспективные коллективы или местных артистов вроде Джексона Брауна, The Eagles, Линды Ронстадт и дуэта Букингема и Никса, демонстрировавших более мягкое и нежное звучание, которое устраивало возрастную публику.

Если в 1970-х у вас имелась звукозаписывающая компания в Лос-Анджелесе, вы шли в клубы Голливуда и подбирали себе скромных необщительных певцов-композиторов вроде Дж. Д. Саузера, либо открывали следующего Джеймса Тейлора. Если вы искали следующую именитую и успешную группу вроде Led Zeppelin, Bad Company или Aerosmith, вам бы, вероятно, даже в голову не пришло прочесать свой задний двор.

Когда в середине 1960-х произошли беспорядки на Сансет-стрип, Эдди Ван Халену было всего 11 лет, и он, вероятно, даже не слышал об этом происшествии. Эд и Алекс все еще жили в пригородном домике, занимались на классическом пианино под зорким наблюдением матери. И хотя мальчики прогрессировали, ни один из них не наслаждался музыкой, которую их заставили учить; гораздо больше их привлекал рок-н-ролл, который они слышали по радио. Но строгие занятия на пианино, благодаря которым мальчики научились ритму, гармониям, тому, что левая рука не зависит от правой, и, в более широком смысле, усердию, столь необходимому для любого музыканта, впоследствии сослужат им добрую службу.

Алекс переключился на гитару, а Эд сел за барабанную установку. В конечном счете они решили поменяться, либо же Эд был вынужден выбрать гитару, когда старшему брату стало интереснее колошматить по барабанам.

«Когда я взял в руки гитару, не было никакого откровения свыше, – рассказывал Эдди журналисту Guitar World Стивену Розену. – Что-то мне давалось легко, что-то – тяжело. Но я об этом даже не думал; мне просто хотелось этим заниматься, веселиться и получать удовольствие от процесса. И даже если одну песню я мог выучить за неделю либо за один день выучить пять песен, я никогда об этом не думал».

Дни и недели превратились в года, и Эдди продолжил совершенствоваться. «Я сидел на краю кровати с упаковкой из шести банок пива Schlitz Malt и играл на гитаре, – рассказывал он. – В 7 часов вечера брат уходил на улицу, веселиться и спать с девчонками, а когда он возвращался в 3 часа утра, я все так же сидел и играл».

Первую шестиструнную электрогитару – Teisco Del Rey WG-4L – Эд купил в универмаге The Sears на деньги, которые заработал, разнося газеты. Весьма недорогая японская гитара была хорошим инструментом для новичка, но вскоре Эд обнаружил, что четыре звукоснимателя и непонятный набор переключателей – это явно больше, чем ему нужно.

Однажды в 1968 году Эд зашел в магазин Lafayette Electronics на бульваре Колорадо в деловой части Пасадены и увидел ярко желтую и темно-бордовую по краям 12-струнную электрогитару Univox Custom. Инструмент был похож на крутые гитары, на которых играли его друзья из района, вроде Билла Максвелла, но единственная проблема заключалась в том, что у этой модели 12 струн, а Эд хотел шестиструнную. Тем не менее Эд все равно ее купил и снял все струны, отвечающие за верхние октавы, чтобы превратить в стандартную гитару.