Eruption. Беседы с Эдди Ван Халеном (страница 6)
К тому времени как Van Halen организовали свой первый концерт в клубе Gazzarri’s, Певси уже покинул группу. И хотя они по-прежнему могли исполнять десятки песен в качестве трио с вокалистом, ребята все же искали возможность расширить свой репертуар, чтобы легче было исполнять чужой материал по 4–5 раз в неделю. Рот считал, что с вокальными гармониями в исполнении трех человек группа будет звучать насыщеннее и даже сможет заменить духовую секцию в песнях в стиле фанк и ритм-н-блюз, которые парни хотели играть. Проблема заключалась в том, что Марк Стоун не умел петь и наотрез отказывался даже пробовать. Другая проблема состояла в том, что Стоун никак не мог запомнить многие из 300 песен их богатого репертуара. Вывод был простой: нужно найти нового басиста.
Когда музыканты Van Halen приняли это решение, у них уже был на примете парень – Майк Энтони, басист и фронтмен Snake, группы из соседней Аркадии. Энтони обладал впечатляющим вокальным диапазоном и, в отличие от Рота с Эдом, легко брал высокие ноты. Несмотря на то, что Майк уже пересекался с братьями, впервые он привлек их внимание, когда Snake выступали на разогреве и хедлайнерами были Van Halen. Концерт состоялся 3 мая 1974 года в актовом зале старшей школы в Пасадене.
После выступления у братьев Ван Халенов завязался разговор с Энтони, и Майк предложил как-нибудь всем собраться и поиграть. Несколько недель спустя Эд вышел на басиста через общего друга, попросил взять с собой бас и усилитель и прийти на репетиционную базу Van Halen. После репетиции с Алексом и Эдом братья предложили Энтони стать их новым басистом.
«Он реально был энергичным музыкантом и обладал прекрасным голосом, а его коллеги по группе меня мало волновали», – вспоминал Алекс.
Выступление в клубе Gazzarri’s было не самым шикарным, но в конечном итоге многое у Van Halen стало получаться. В апреле 1976 года влиятельный голливудский эстет Родни Бингенхеймер зашел в этот клуб с другом, чтобы выпить и посмеяться над нелепыми кавер-группами, которые обычно выступали в этом заведении. Но вместо этого они, к своему удивлению, обнаружили весьма талантливую группу и клуб, забитый привлекательными девицами, включая даже тех, кто постоянно захаживал на «английскую дискотеку» самого Бингенхеймера, распложенную километрах в трех к востоку от клуба Gazzarri’s на бульваре Сансет, пока в декабре 1975 года ее не закрыли.
«Van Halen исполняли песни из репертуара топ-40, – рассказал Бингенхеймер Роберту Хилберну из газеты Los Angeles Times в начале января 1977-го. – Я был впечатлен и спросил у ребят, есть ли у них свои песни. Они предложили мне прийти к ним на выступление в Pasadena Civic. Приехав туда, я увидел, что на них пришло около 2000 человек. Ребята организовали концерт своими силами. Потрясающе».
Бингенхеймер помогал Van Halen с концертами в более престижных клубах, включая выступления на разогреве у таких международных коллективов как UFO в Golden West Ballroom в Норуолке и в клубе The Starwood на бульваре Санта-Моника, где играли национальные коллективы и местные группы, исполняющие собственный музыкальный материал. «Я даже привел Джина Симмонса из KISS [в клуб The Starwood], и они ему настолько понравились, что он оплатил парням билеты на самолет в Нью-Йорк, чтобы они записали демо», – сказал Бингенхеймер. Также он был первым ди-джеем, который поставил Van Halen на радио, включив «Runnin’ with the Devil» с демозаписи группы, и в декабре 1976 года взял интервью у громогласного Рота в своей новой программе на местной радиостанции KROQ в Пасадене.
Сотрудничество группы с Симмонсом обернулось горьким опытом. И хотя записывать демо было увлекательно – парни работали в студии Джими Хендрикса Electric Lady в Нью-Йорке, а также в Village Recorders в Западном Лос-Анджелесе, где Rolling Stones записали альбом Goats Head Soup, а Эрик Клэптон записывал партии к песне «After Midnight» – результатом парни остались недовольны. Еще больше Van Halen расстроились, когда менеджер KISS, Билл Окойн, не разделил энтузиазма Симмонса по отношению к группе, предложив подписать контракт с группой Piper, фронтменом которой был Билли Сквайер.
В конце 1976 года Van Halen снова стали давать концерты в Голливуде в клубах The Starwood и Whisky a Go Go, где как раз все стали снова исполнять живую музыку после того, как за полтора года до этого там были кабаре-эстрада и театральные постановки вроде «Let My People Go». Van Halen также выбили себе несколько выступлений на разогреве, включая шоу в канун Нового года в Санта-Монике, отыграв перед Sparks, и 30 января 1977 года на Long Beach Arena, где хедлайнером был Карлос Сантана. Но самыми успешными выступлениями были те, которые группа организовывала и продвигала сама, в Pasadena Civic Auditorium, куда приходили тысячи местных фанатов.
В середине 1977 года настойчивое желание Van Halen играть собственные песни в голливудских ночных клубах наконец принесло свои плоды. Группе потребовалось больше времени, чем следовало бы, чтобы добиться подписания контракта с крупным звукозаписывающим лейблом, но как только у них это получилось, выступления в клубах остались в прошлом: вместо них группа стала выступать на стадионах и концертных площадках по всей стране и за ее пределами. Этот переход произошел легко и гладко, отчасти благодаря полученному опыту выступлений в одних и тех же клубах.
* * *
– Кто вдохновил тебя на исполнение музыки?
– Отец. Он был душевным парнем. Профессиональным музыкантом и играл на саксофоне и кларнете как сумасшедший. Но музыкой прокормить семью он не мог, поэтому приходилось мыть посуду и убирать помещения. Маме тоже приходилось работать весь день. Она была горничной. Никогда не забуду, как помогал папе натирать воском полы в «Масонском храме» в Пасадене. Я научился управляться с натиркой полов и помогал маме с уборкой.
Но всех нас спасла именно музыка. В доме постоянно играла музыка, и все вокруг было с ней связано. Музыка была для папы смыслом жизни, а потом стала и смыслом моей жизни. Не знаю, что повлияло: гены или просто обстановка… а может быть, и то, и другое. Мама не была профессиональным музыкантом, но у нее имелся огромный оргáн с ритм-боксом внутри. На праздники мама с папой исполняли старые популярные музыкальные произведения, она на органе, а отец – на саксофоне.
Музыка помогала мне сбежать от реальности. Каждую неделю к нам в дом приезжала полиция, потому что мама гонялась за папой и била сковородкой по башке. Они любили друг друга, но и ругались много. И чтобы не видеть этого, я играл на пианино либо сидел в своей комнате и бренчал на гитаре.
Отец умер в 66 лет, потому что был алкоголиком, но прожил полноценную жизнь. Маме было 80, и она ничего не делала. Я пытаюсь найти баланс. Не хочу быть как мама и бесцельно дожить до 80 лет. Но и в 66 лет, как отец, умереть тоже не хочу.
– Какой была твоя первая электрическая гитара?
– Модель Teisco. Это иронично, потому что в ней было аж четыре звукоснимателя, а все знают, что обычно я использую только один. Первыми песнями, которые я научился играть на той гитаре, были «Pipeline», «Wipeout» и «Walk, Don’t Run» группы The Ventures. У меня, кстати, есть кадры, снятые на кинокамеру Super 8[15], где я в 6 классе выступаю на шоу талантов. Звука, правда, нет. После этого я стал играть песни Cream, а потом Grand Funk Railroad и Black Sabbath. Я уже давно продал свою первую гитару Teisco, но нашел точно такую же.
– Как ты учился играть на гитаре?
– Слушал песни либо радио и подбирал мелодии на слух. В молодости я был очень стеснительным. Часто молчал, из-за чего одноклассники считали меня придурком. Пить я начал в 12 лет – папа дал стопку водки и сигарету после того, как меня укусила немецкая овчарка, – и продолжил, потому что постоянно стеснялся и нервничал. Еще пил каждый раз, чтобы успокоить нервы, когда мы выступали с группой отца.
Когда я напивался, мог всякое ляпнуть, хотя это были пьяные бредни, и трезвый я бы такое не сказал. В школе было непросто, девочки вечно прикалывались надо мной и использовали, а среди качков и спортсменов я не вписывался, поэтому просто оставался дома и часами играл на гитаре. Почти все старшие классы я запирался у себя в комнате и говорил себе: «Послушай, гитара никогда тебя не предаст и не сделает больно, как очередная телочка». Чем больше усилий и внимания я прилагал к игре на гитаре, тем больше чувствовал отдачу.
– Когда ты начал играть в группах?
– Когда я научился играть на гитаре, были только мы с Алексом. Мы долгое время играли вместе. В самом начале басиста не было. Я играл чертовски громко, и его все равно не было бы слышно. Мы с Алексом выступали в группе отца: в загородных клубах, на свадьбах, церемониях, бар-мицвах. Папа каждый воскресный вечер выступал в клубе Continental, а мы ему аккомпанировали. Мы выступали в загородном клубе La Mirada, а он играл в местечке The Alpine Haus в долине Сан-Фернандо, и на нас была национальная одежда баварцев. Те песни в стиле «полька» очень странные. У всех ритм I–IV–V, но они напоминают кантри. Алекс сидел и играл с ними на барабанах, потом выходил я и играл на гитаре с Алексом. Когда группа делала перерыв, мы с Алексом играли вдвоем для публики, а папа ходил со шляпой, пытаясь собрать деньги. Занятное было время.