Запретная любовь. Отец жениха (страница 4)
Он говорил о Жене с таким презрением. Таким холодным, безжалостным анализом. И он был прав. Он был абсолютно прав! И в этом была вся глубина моего падения. Меня чуть не изнасиловал отец моего жениха, а я лежу в ванной и думаю о том, что он прав в оценке собственного сына.
Слезы, наконец, хлынули из меня – тихие, горькие, безнадежные. Я рыдала, захлебываясь горячей водой из душа, пытаясь заглушить ими свой внутренний вой. Что со мной происходит? Я должна ненавидеть его. Бояться его. Бежать отсюда без оглядки. Но вместо этого я прислушивалась. Прислушивалась к шагам за дверью. Ждала, что он постучит. Что скажет что – то еще. Что потребует войти. Но было тихо. Абсолютно, зловеще тихо. Он ушел. Оставил меня одну с этим хаосом внутри.
Я не вышла к ужину. Сказала Лидии Михайловне, что плохо себя чувствую. Она принесла поднос с едой в комнату, ее лицо было, как всегда, невозмутимым. Она что – то знала? Слышала? Видела его выходящим из моего крыла? Эта мысль заставляла меня сжиматься от нового витка стыда.
Ночь была адом. Я ворочалась в огромной кровати, и каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Мне чудились его шаги в коридоре, скрип ручки моей двери. Я представляла, как дверь открывается, и он стоит на пороге, темный и неумолимый. И в этом воображаемом сценарии я не кричала. Я смотрела на него. И ждала. Я ненавидела себя за эти мысли. Они были грязными, порочными, опасными. Я была обручена с одним мужчиной, а мое тело, мое предательское тело, жаждало другого. Его отца.
Под утро я, изможденная, наконец, провалилась в короткий, тревожный сон. И мне приснился он. Не Женя. Анатолий. Единственный раз во сне он не пугал меня. Он стоял ко мне спиной в своей библиотеке, а я подошла и обняла его сзади, прижавшись щекой к его спине. Он положил свою большую руку на мои пальцы и сказал: «Я знал». И это было так спокойно. Так по-семейному. Как будто так и должно быть.
Я проснулась с этим ощущением тепла и чудовищной вины. Солнце снова светило в окно. Дом был тих. Я боялась выходить из комнаты. Боялась встретить его. Боялась не встретить. Голод и жажда заставили меня набраться смелости. Я надела самый простой, самый закрытый халат и, крадучись, как преступник, вышла в коридор.
Он был пуст. Я почти пробежала на кухню, схватила бутылку воды и яблоко и уже хотела сбежать обратно, как услышала его голос. Он доносился из кабинета. Говорил по телефону, деловым, жестким тоном. Мое сердце заколотилось. Я замерла, прижавшись спиной к стене, и слушала. Просто слушала его голос. Этот низкий, властный тембр, который вчера шептал мне такие ужасные, такие пьянящие слова.
Я поняла, что жду, когда он закончит разговор и выйдет. Жду этой встречи. Жду его взгляда. Что он скажет? Как будет себя вести? Сделает вид, что ничего не было? Или одним взглядом напомнит мне о моем позоре? Телефонный разговор закончился. Я затаила дыхание. Послышались шаги. Он выходил из кабинета. Я не убежала. Я осталась стоять там, прижав к груди бутылку с водой, как щит. Он вышел в коридор и увидел меня. Его взгляд скользнул по мне, быстрый, оценивающий. Ни тени смущения, ни намека на вчерашнее. Только легкая, почти невидимая улыбка тронула уголки его губ.
– Любовь Викторовна. Я рад, что вы поправились, – произнес он своим обычным, ровным голосом. – Заходите ко мне в кабинет, когда освободитесь. Нужно обсудить кое-какие детали по поводу свадьбы. Женя прислал варианты меню.
И он прошел мимо, даже не остановившись. Как будто вчера не стоял надо мной в ванной. Как будто не касался меня. Как будто не говорил тех слов. И это… это было хуже всего. Хуже, чем если бы он стал меня преследовать. Он просто… вычеркнул это. Сделал вид, что ничего не было. Для него это было настолько незначительно, что даже не требовало обсуждения.
Остаток дня я провела в оцепенении. Я пыталась читать, смотреть телевизор, но ничего не доходило до сознания. Его равнодушие жгло сильнее, чем его настойчивость. Это значило только одно – для него это была просто прихоть, минутная слабость. Он поиграл с невестой сына, напугал ее и забыл.
К вечеру мой страх сменился обидой, а обида – странной, иррациональной злостью. Как он смеет? Как он смеет вот так вот взять и перевернуть мою жизнь с ног на голову, а потом сделать вид, что ничего не произошло? Я для него что, игрушка? Эта злость и дала мне смелости. Когда Лидия Михайловна передала, что Анатолий Владимирович ждет меня в кабинете, я не стала переодеваться. Я пошла в том же самом халате, с мокрыми после душа волосами, без макияжа. Пусть видит меня такой – испуганной, несчастной, неидеальной. Не «выгодным активом», а просто женщиной.
Я постучала и вошла без разрешения. Он сидел за своим столом, снова вглядываясь в бумаги. Он поднял на меня глаза, и я увидела в них мгновенную вспышку чего-то… удивления? Одобрения? Но оно тут же погасло, сменившись привычной холодной вежливостью.
– Садитесь, – он указал на кресло напротив. – Женя прислал…
– Мне все равно, что прислал Женя, – перебила я его, и сама удивилась своей резкости. Голос не дрожал.
Он медленно отложил ручку и сложил руки на столе. Его взгляд стал тяжелее, пристальнее.
– И что же вас интересует, Любовь Викторовна? – спросил он мягко, с опасной учтивостью.
Я вдохнула полной грудью, чувствуя, как трепещет все внутри.
– Вы. Ваше поведение. Вчера. Вы считаете, что после… после этого мы можем просто обсуждать меню для свадьбы?
Он помолчал, изучая мое лицо. Затем медленно поднялся и обошел стол, чтобы стоять рядом со мной. Он не прикасался ко мне, но его близость снова парализовала меня.
– А что вы предлагаете? – спросил он тихо. – Чтобы я извинился? Или чтобы я продолжил?
От его прямолинейности у меня перехватило дыхание. Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.
– Вы хотите, чтобы я сделал первый шаг, Любовь? – он наклонился чуть ближе, и его дымный запах снова ударил мне в голову. – Или второй? После вчерашнего?
– Я… я не знаю, – прошептала я, и это была чистая правда. Все мои принципы, вся моя злость рассыпались в прах от его близости.
– Вот когда решите, – он выпрямился, и его лицо снова стало непроницаемым, – тогда и поговорим. А пока – давайте обсуждать меню. Ради Жени.
Он произнес имя сына с ледяной утонченностью, и это прозвучало как самая жестокая насмешка. И я поняла. Он играл со мной. И правила устанавливал тоже он. Всегда.
Глава 7
Анатолий
Она вошла в мой кабинет с вызовом во взгляде. В том самом простом халате, с мокрыми волосами, без притворства. Вся дрожащая от неоформленной ярости, как разъяренный котенок. И это было в тысячу раз сексуальнее, чем вся ее вчерашняя невинность в ванной. Она пыталась нападать. Спрашивала о моем поведении. И в ее глазах читался не только страх, но и жгучее, невысказанное любопытство. Она пришла не за извинениями. Она пришла за продолжением. Она сама этого не понимала, но я – то видел. Видел, как ее зрачки расширяются, когда я приближаюсь. Как учащается ее дыхание.
– Вы считаете, что после этого мы можем просто обсуждать меню для свадьбы? – спросила она.
Я чуть не рассмеялся ей в лицо. О, моя наивная, моя прекрасная глупышка. Меню? Я готов был сжечь весь этот мир ради того, чтобы снова провести пальцами по ее мокрой коже. Но я сдержался. Нужно было дать ей понять, кто здесь задает правила.
Я подошел близко. Напугал ее. Дал ей почувствовать всю силу моего желания, всю тяжесть выбора, который она теперь должна была сделать. И отступил. Отправил обратно в ее комнату, к ее мыслям, к ее метаниям. Пусть варится в этом котле стыда и желания. Это закалит ее. Сделает готовой к тому, что должно произойти. Потому что это произойдет. Я уже не сомневался.