Глава 5

Камиль

Мрачная тишина, непривычная для нашей квартиры, давит на нервную систему и не способствует хорошему настроению. Я разбавляю ее любимыми треками в наушниках, треплюсь с друзьями в сети, но ни черта не улавливаю смысла этих разговоров, потому что все мысли заняты только одним вопросом: какого хрена происходит?

Я чувствую себя идиотом, и это злит еще сильнее. Злят попытки матери делать вид, что все происходящее нормально. Что ее ложь про отца нормальна! Это же ерунда – переезд из дома, в котором мы с Таськой выросли, к левому мужику. Подумаешь.

– Сука! – резко сцеживаю злость сквозь зубы, швыряя в стену шариковую ручку.

Вещи уже собраны. Сумки стоят у стены, только напоминая мне о неизбежном. В своей комнате шуршит Коротышка, бросив попытки меня утешить.

Ей тоже грустно, она волнуется, все время что-то роняет на пол, переворачивает, растерянно смотрит на меня. Приходится улыбаться и обещать, что у нас все будет супер в любом месте на этой долбаной планете. Тем более я виноват перед ней. Напугал своим недавним загулом.

В какой-то момент сидеть в квартире становится невыносимо. Я собираюсь проветриться. Мать застает меня уже в прихожей.

– Куда ты?

Поднимаю взгляд и долго молчу. Я никогда раньше так не поступал с ней, люблю маму, наверное, она знает об этом, но говорить сейчас не могу. Я все еще слишком зол.

– Камиль, – ее теплые пальцы касаются моей щеки, – пожалуйста, не надо так. Я не хочу уезжать на такой ноте. Ты же у меня взрослый, попробуй понять. Обстоятельства бывают…

– Да к черту эти обстоятельства. Они тут вообще ни при чем! – психую, закончив перетягивать шнуровку на кроссовках. Кто вообще ее трогал? – В голове не укладывается, как ты… – Шумно выдыхаю, не закончив фразу, чтобы не оскорбить близкого человека. – Я вернусь через пару часов.

– Ты найдешь общий язык с Ильханом, – говорит мама мне в спину.

– Сомневаюсь, – огрызаюсь, не оглядываясь на нее. – Но при возможности обязательно дам ему по морде.

– Камиль! – вскрикивает она, а я ухожу. Не складываются у нас беседы в последнее время. Не стоило начинать и в этот раз.

Выхожу во двор и начинаю прогулку с пробежки. Разгоняю кровь, разогреваю напряженные мышцы. От негативной энергии, бурлящей в венах, то и дело наращиваю скорость, гашу, свернув во двор с открытой спортивной площадкой. Я давно тут тренируюсь. Среди этих тренажеров умерла моя надежда попасть в профессиональный спорт. С детства у мамы не было то времени, то денег на залы, тренера, форму. Я никогда не винил ее в этом, находил другие варианты для тренировок. Мне это нравится.

– Так и знал, что найду тебя здесь. – Марсель подпрыгивает и цепляется за турник. Несколько раз подтянувшись, спрыгивает на мягкий настил и лениво идет ко мне, засунув руки в карманы свободных штанов.

– Где Севу потерял? – интересуюсь с другого турника.

– Отец из командировки вернулся. У них что-то вроде семейного ужина, а я к тебе зашел, твоя мама сказала, что тебя нет, я притащил свой зад сюда.

– Зачем заходил? Тебе заняться нечем? – усмехаюсь и перехожу к одному из уличных тренажеров.

– Не знаю, – пожимает плечами Марс. – Наверное, хотел убедиться, что ты в норме.

– Я в норме, – выдыхаю с началом подхода.

– Как Тася? – Друг снова цепляется за турник и уверенно подтягивается.

– В последнее время ты задаешь много вопросов про Коротышку, – замечаю я.

– Не напрягайся, – смеется Марс. – Это вежливость и забота. Для меня она тоже как младшая сестра.

– Угу, – кошусь на него.

– Слушай, – друг спрыгивает на землю, – мы же не будем играть в ту дебильную игру, где старший брат против отношений сестры со своим лучшим другом, да?

– Будем, – обещаю ему. – Ты втюрился в мою Тасю? – подхожу к Марсу.

– Нет, – смеется он. – Просто подумал, что это было бы тупо.

– Спроси об этом у Севы. Он тебе лучше меня расскажет, что думают старшие братья об ухажерах своих сестер. Даже если ты не мечтал о Тасе как о девушке, лучше сразу забудь. Понял? – толкаю друга в плечи.

– Да я не собирался. – Он толкает меня в ответ.

Мы ржем и возимся в борьбе, которая постепенно переходит в крутой спарринг, где я, конечно, выигрываю. Становится легче. Ночная майская свежесть приятно остужает кожу. В домах, окруживших спортивную площадку, то гаснет, то зажигается свет в квартирах на разных этажах. Где-то мяукает дворовый кот, и на него раздраженно лает собака. Моя жизнь в это мгновение кажется нормальной, будто в ней ничего не изменилось и мне не придется через несколько часов переехать к мужику, которого назвали моим отцом.

Мы с Марсом смотрим, что набрали его последние видео за истекшие сутки, и никто не спешит домой. Я – потому что теперь не знаю, есть ли у меня дом, а он не хочет оставлять меня одного.

Так хочется продлить этот момент чего-то нормального, стабильного в жизни, но мне приходит сообщение.

Коротышка: «Ты же не делаешь глупости, правда?»

Я: отправляю ей фото спортивной площадки и задумчивую рожу Марса, уткнувшегося в мобильник.

Коротышка: «Ладно, я просто волновалась. Не хочу, чтобы ты снова напился».

Я: «Не буду. Ложись спать. Я вернусь через пару часов».

Коротышка: «Я не могу уснуть. Это последняя ночь дома» – а следом стикер с плачущим щенком, свесившим уши и опустившим голову.

Смотрю на эту дурацкую картинку, и мне становится не по себе. Зажмуриваюсь на секунду, трясу головой.

Я: «Скоро приду».

Спрыгиваю с турника, на котором мы удобно устроились с другом.

– Марс, мне домой надо, – сообщаю ему.

Он смотрит время на экране своего телефона и кивает. Пожимаем ладони, расходимся. Я торопливо двигаюсь к нашей многоэтажке. Поднимаюсь в квартиру и, скинув обувь, сразу иду в комнату Коротышки. Она валяется на своей кровати. Лицо подсвечено экраном маленького ноутбука. Судя по звукам, Тася смотрит мультфильм, но, услышав меня, тут же ставит на паузу и садится.

– Двигайся, – требую у сестры.

Она ерзает, устраиваясь у стены. Ложусь рядом с ней, обнимаю и ставлю ее ноутбук к себе на бедра. На экране и правда мультфильм. Это мило, я совсем не против посмотреть с ней такие глупости.

Коротышка укладывается виском на мое плечо и замирает, лишь иногда шмыгая носом, а я тихо радуюсь, что у меня получилось сохранить ее хрупкий мир таким чистым. Она еще верит в чудеса, в хорошее в людях и знает, что рядом с ней есть те, кто всегда ее защитит, и поэтому ей не нужно ничего бояться. Она смотрит на этот мир широко распахнутыми глазами и улыбается ему, а я не знаю, смогу ли справиться с этой задачей там, куда мы едем. Когда-то я давал себе много обещаний насчет Коротышки, но не подозревал, что наша с ней жизнь развернется таким образом.

Тася незаметно засыпает, обняв меня одной рукой. Решаю остаться с ней до утра. Выключаю мультфильм, укутываю нас Коротышкиным одеялом, целую ее в светлую макушку и закрываю глаза.

Ко мне сон не приходит, я слушаю, как дышит мелочь, как ходит по квартире мать. И, конечно, слышу, как она заходит к нам, как тихо вздыхает и поправляет это дурацкое одеяло, будто в этом есть необходимость. Ее ладонь скользит по моим волосам, как в далеком детстве, пересохшие губы касаются лба.

– Я так люблю тебя, мой мальчик, – тихо произносит мама. – Если бы ты только знал, как сильно.

Она уходит, а я лежу, чувствуя, как сердце вот-вот лопнет. Мне почему-то становится очень больно…

Глава 6

Тася

Утро наступает слишком рано, прорываясь в комнату через незашторенное окно. Мне так тепло, что хочется еще немного понежиться в кровати, но тут в сонный мозг врывается осознание, что все произошедшее за последние дни не сон и сегодня мы переезжаем.

Открываю глаза и вспоминаю еще кое-что. Я уснула вчера в комнате Камиля, только вот самого Камиля тут нет.

Выбираюсь из теплой постели и босиком шлепаю искать хоть кого-нибудь из семьи. В квартире слишком тихо. Это так давит на уши, что становится не по себе.

Чувствуя себя очень глупо, обхожу нашу старенькую «трешку» еще раз и иду умываться. Из круглого зеркала на меня смотрит взлохмаченное чудовище со слипшимися ресницами и пересохшими за ночь губами, а от футболки едва заметно пахнет остатками парфюма Камиля.

Грустно улыбаюсь, делая несколько глотков воды прямо из-под крана. И где они все? Бросили меня? В последнее время триггерит так, что живот сводит. Ничего не могу с собой поделать и, когда хлопает дверь в прихожей, подпрыгиваю и с трудом заставляю себя оставаться на месте. Глупо это, но мне становится легче, когда пропадает давящее чувство одиночества, навалившегося бетонной плитой.

Наверное, это один из моих самых больших страхов: остаться одной против всего мира, как было в детстве. И еще близких людей потерять страшно. Страшно их разочаровать. Страшно однажды оказаться выброшенной на обочину, как ненужный, больной котенок.

Так много страхов… Я даже не уверена, что Камиль знает обо всех. Или мама. А может, я сама не все знаю, но вот эти самые ужасные, самые темные знакомы мне в лицо. Иногда я вижу во сне их красные светящиеся глаза, но всегда знаю, что Кам не даст меня в обиду, он защитит меня от них, и страхи уползают. Уползали… Сегодня никак не оставят меня в покое. Все скребут и скребут в груди, наружу просятся. Это, наверное, потому, что его нет дома.

Наскоро вытираю лицо мягким полотенцем и заглядываю на кухню. Никого. Маму нахожу в спальне. Она тоже собрала вещи в поездку. Совсем немного, все уместилось в один чемодан и сумку.

– А где Камиль? – Прохожу и забираюсь с ногами на кровать. Мама грустно, но все равно тепло мне улыбается и подтягивает свое одеяло на мои босые ступни.

– Сказал, у него срочная работа, и уехал часов в шесть утра. Обещал к полудню вернуться.

– Я рада, что он заговорил с тобой.

Мама лишь грустно улыбается, треплет меня по волосам и зовет завтракать. Я всеми силами стараюсь не думать, что это мой последний завтрак в этой квартире.

– Ты ведь вернешься, правда? – тихо спрашиваю у нее, спрятав взгляд в чашке чая.

– Я сделаю для этого все возможное, – обещает мама.

– А ты… – замолкаю, не решаясь задать следующий вопрос.

– Спрашивай, Тась. – Родные, теплые пальцы касаются моих, и я отнимаю ладонь от кружки, чтобы поймать и сжать мамину.

– Ты же не больна ничем страшным? – рассматриваю ее осунувшееся лицо и поблекшие волосы.

– Нет, детка. Точно нет. Это просто усталость, – вздыхает мама. – Но кроме страшной болезни, в жизни есть много других серьезных проблем. Я надеюсь, Камиль всегда сможет защитить тебя от них, а я постараюсь к вам вернуться. У меня нет другой семьи, только вы.

Я поднимаюсь и тут же попадаю в крепкие объятия. Мамочка гладит меня по волосам, а я, как дурочка, рыдаю, дыша самым вкусным на свете запахом. Лекарства, чай, дешевые духи и травяной шампунь.

– У тебя обязательно все получится, – всхлипывая, заверяю ее. – Я сильнее женщин не встречала.

Мама вдруг смеется, крепче сжимая меня в объятиях.

– Какая же ты у меня еще маленькая. Это хорошо. Не спеши взрослеть, детка. Наслаждайся своим возрастом. Семнадцать – это прекрасно. Так много возможностей, и мир еще кажется таким огромным. Ну все, – она отстраняется, – вытираем слезы, – и сама стирает их ладонями с моих щек. – все будет хорошо.

Камиль, как и обещал, возвращается к обеду. Хмурый, темный, тяжелый. Проходит в комнату мамы и кладет на стол деньги. Я думала, он оттаял хотя бы немного, но нет, от него все так же тянет холодом.

– Зачем? – Мама не спешит брать наличные.

– Я не знаю, куда ты собралась, но понимаю, что в дороге тебе будут нужны деньги. Я хочу, чтобы они у тебя были, – ровно отвечает Кам.

– У меня есть…