Одному Богу известно, что нашла во мне Лаура. Я знал, что у меня несносный характер, суровый и властный. Наверно, жена все же впечатлилась моими внешними данными и военными наградами, полученными в последней военной кампании.

Тогда мне было двадцать семь. Я только вернулся из Восточных земель, с длительной кровопролитной войны. Знаменитый генерал с кучей регалий и военных подвигов, я стал объектом восхищения и зависти всего двора. Я был молод, красив, с богатырским телосложением, довольно богат. К тому же обладал магией. Все придворные дамы искали моего расположения, я слыл завидным женихом.

Но ни одна из этих жеманных надушенных девиц не увлекла меня. Все они казались неискренними, слишком легкомысленными. Они видели во мне только титул герцога и мои внушительные внешние данные. Ах да, еще и то, что по ночам я превращался в дракона. Это более всего возбуждало воображение дам. Ведь драконов в нашем мире не осталось. Я был одним из последних.

Для меня же это оборотничество в крылатого зверя стало проклятьем. Я хотел быть нормальным человеком и ночью тоже.

Достаточно повидав крови и жесткости за свою недолгую жизнь, я решил уйти в отставку, ведь поступил на военную службу только по настоянию отца, который теперь был на том свете.

Король, зная мои заслуги и помня о моей магии, хоть и не сильной, но нужной для управления государством, назначил меня десятым магистром ордена Звезды.

Я обладал магией предвидения будущего. Но предсказывал именно глобально, а не конкретно чью-то судьбу. Потому король очень часто спрашивал моего совета в вопросах заключения договоров с другими государствами, будь то военные или торговые соглашения. Мое чутье никогда не подводило. Я мог точно сказать, будет ли выгоден этот договор для процветания нашего королевства или нет. Именно этот мой дар очень ценил король. Так же как и мои боевые заслуги.

Оттого государь решил женить меня на самой лучшей из девиц-дворянок. Ею оказалась Лаура, племянница короля – самая эффектная красавица на выданье в ту зиму.

Лаура. Амбициозная, величественная и прекрасная, словно Венера. Высокая, статная, изящная, со светлыми волосами и черными, словно ночь, глазами, она была королевой всех балов и раутов. Мужчины сходили по ней с ума, стрелялись из-за нее на дуэлях, делали глупости. Да, она была роковой красавицей.

Едва меня представили Лауре, как она тут же взяла меня в оборот. Постоянно кокетничала, вызывала на откровенные разговоры, появлялась в тех же местах, где и я.

Я видел ее интерес и даже немного увлекся ею. Она казалась самой блестящей и самой умной из всех девиц.

И первой призналась мне в любви. Однако мое сердце оставалось холодно к ней. Я действительно пытался полюбить, но не мог. Я вообще не имел способности любить, в том понимании, как пишут в романах. Никогда не испытывал этого чувства. Вот такой уродился.

Потому, когда король решил поженить нас, ибо об этом мечтала Лаура, я не стал противиться этому союзу. Она была знатнейшего рода, красива, умна, наконец, любила меня. Вполне достаточно для роли супруги и рождения наследников.

К Лауре я всегда относился с уважением и некоторой отстраненностью. Как, впрочем, и ко всем представительницам прекрасного пола. Но это нисколько не мешало проводить с ней жаркие ночи.

Все у нас было хорошо, если не считать того, что у моей новоиспеченной жены оказался злой, даже жестокий нрав. Она постоянно бранила слуг, была всем недовольна, будь то каша на завтрак или не до блеска надраенный паркет в гостиной.

Я старался не обращать на это внимания. Ведь со мной она была нежна и приветлива, никогда на отказывала в ласках и совете. Я также был добр и вежлив с ней. Хотя так и не полюбил ее, но моя семейная жизнь меня вполне устраивала.

Потому сейчас, когда девушка спросила про мою покойную жену, я не сразу нашелся, что ответить.

– Она была красивая, модница. Любила наряжаться.

– Ах, понятно, – закивала Дарёна. Имя у девушки было необычное, какое-то иностранное. – А характер? Как она говорила и вела себя с вашим сыном?

Я даже задумался.

«Ну что за допрос?» – возмутился я. Не хотел говорить, что сына Лаура игнорировала и относилась к нему как к досадному обстоятельству в своей жизни. Она вообще не очень хотела рожать, боялась испортить фигуру. Но о покойниках не говорят плохо, потому ответил нейтрально:

– Сыном она мало занималась. В основном с Мишелем была няня.

– Странно. Но вы говорили, что мальчик хочет видеть маму, значит, он любил ее?

– Да. Отчего-то он помнит ее, у него есть ее миниатюрный портрет.

– Поняла. Хорошо, попробую действовать экспромтом, – ответила она и улыбнулась.

Ее тонкое лицо как-то преобразилось, появились на щеках ямочки, что сделало ее совершенно милой и забавной.

Я нахмурился. Не нравилась мне эта тощая девица, ох, как не нравилась.

Было в ней что-то слишком теплое, душевное и детское. Эти качества я не любил в женщинах. Еще и постоянно спорила со мной. А этого я больше всего не переносил. Все и всегда должно быть так, как я сказал. Она же еще и устроила этот смехотворный побег. Дерзкая девчонка! Это вообще было безобразно. Смирения и послушания в ней нет вовсе. И как она могла быть рабыней с таким непокорным характером?

Да ладно. Главное, что она очень походила на Лауру внешне, только ростом была ниже и моложе. Надеюсь, Мишель признает в ней маму, и она утешит его. Может, хоть немного ее присутствие продлит дни моего сына на этой земле.

Глава 8

Когда карета остановилась у высоких мраморных ступеней, я даже замерла на мгновение.

Никогда не бывала в подобных дворцах. Величественных и красивых. Еще издалека, когда мы въехали на территорию дворцового парка, я смотрела во все глаза по сторонам. Серый величественный замок с башнями, возвышался на фоне темного неба. В многочисленных окнах горел неяркий свет, а над крышей летала стая воронья.

Мне казалось, я попала в сказку. Жутковатую мрачную сказку, ибо кругом было темно и тихо, а падающий снег заметал все кругом.

Лакей открыл дверцу, и раздался очередной приказ моего нового хозяина:

– Выходи.

Я проворно спрыгнула с подножки и остановилась. Ожидая, когда выйдет герцог де Моранси.

Он тяжело оперся на трость и медленно спустился с подножки кареты. Сделал пару шагов и вдруг покачнулся. Отчего-то у него подвернулась нога и он застонал сквозь зубы. Я тут же инстинктивно ухватила его за талию, придержала, так как стояла в шаге от него. Мужчина едва не упал.

– Осторожнее, мессир! – воскликнула я.

Он наградил меня таким убийственным взглядом, словно хотел испепелить. Тут же сцепил зубы и выпрямился.

– Ты что, думаешь, я могу упасть? – спросил он недовольно.

– Но вы едва не упали, – пролепетала я.

Он тут же неучтиво скинул мою руку со своего камзола. Тяжело оперся на трость.

– Потому что ты путаешься под ногами, пигалица!

– Это я путаюсь?

Нет, он что, реально это говорил? Я же сама видела, как его ноги подкосились, и он едва не грохнулся. На миг мне показалось, что ему больно ступать.

Какой он вредный и вспыльчивый. Нет, чтобы поблагодарить, еще и обругал.

– Довольно! Ступай вперед! – прорычал герцог мне в лицо, указав взглядом на лестницу, и оглянулся на кучера. – Сегодня карета больше не нужна, Оливье.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – кивнул слуга и, захлопнув дверцу, полез на козлы.

Хозяин явно не хотел, чтобы Оливье заметил, как он едва не упал.

Я быстро начала подниматься по серой мраморной лестнице. Герцог последовал за мной, тяжело опираясь на трость.

Достигнув входных дверей, я оглянулась. Де Моранси с каменным лицом медленно поднимался по широким ступеням. Я заметила, что его губы поджаты, а движения явно давались ему с трудом. Будто он преодолевал сильную боль при каждом шаге, но ни в какую не хотел этого показать. Но я-то видела, что ему трудно идти.

Дворецкий услужливо открыл перед нами дверь, и герцог сухо велел:

– Входи.

Я исполнила его приказ и оказалась в огромной, едва освещенной парадной. Даже открыла рот. Такой красоты я в жизни никогда не видела. Широкая парадная лестница с темным ковром, огромная хрустальная люстра, свисающая с потолка, мраморные статуи – это то немногое, что я успела разглядеть в мрачноватом пространстве, освещенном только парой канделябров.

– Проводишь эту девку в гостевую спальню, думаю, голубая подойдет, – продолжал раздавать команды герцог, обращаясь к дворецкому. Говорил обо мне так, будто меня здесь не было. – Позже я поговорю с ней.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

Герцог уже направился куда-то в сторону, тяжело опираясь на трость. Но вдруг обернулся и снова оглядел меня с ног до головы и добавил:

– Франсуа! И накорми ее чем-нибудь. А то смотреть на нее противно. Тощая, словно жердь.

В очередной раз оскорбив меня, хозяин дома, высокомерно задрав подбородок, направился дальше.

Вот напыщенный индюк. Ему что, нравилось обижать меня словами?

Я вздохнула. Надо привыкать. Ведь не сама я выбрала себе хозяина.

Когда дворецкий с неприятным лицом повел меня на кухню, я открыла рот и с восторгом смотрела по сторонам.

Внутри дворец герцога был еще великолепнее, чем снаружи. Высоченные потолки и гобелены на стенах, огромные окна до пола, синие ковровые полотна под ногами. Тусклый свет от канделябра, который важно нес Франсуа, едва озарял мрачный длинный коридор. Я тихо перемещалась за тощим дворецким, видя, как за окном бушует ветер, а снежный вихрь кружит снежинки. Здесь же, в огромном дворце, который Франсуа отчего-то назвал замком, было тепло.

Мне снова показалось, что я попала в мрачную сказку, в замок чудовища, в роли которого выступал герцог де Моранси.

Когда мы вошли в большую теплую кухню, там находилось шесть человек. Они кучно сидели за столом и ужинали. Около плиты стояла полная женщина в фартуке и платке на голове, похожая на кухарку. Слуги, заметив нас на пороге, с интересом уставились на меня. Я тоже оглядела двух мужчин и трех служанок за столом. Одна из них была совсем еще девочка, наверное, лет четырнадцати.

– Герцог велел подавать ужин? – встрепенулась кухарка, обернувшись к нам, и, оглядев меня с ног до головы, спросила: – Кто это, Франсуа?

– Его сиятельство привезли, велели накормить ее, Барбара, – кратко ответил дворецкий и быстро ретировался с кухни, оставив меня наедине со слугами.

– Ты кто такая будешь? – спросила одна из женщин. – Новая служанка?

– Я… – замялась я.

Пыталась подобрать слова, чтобы все объяснить. Ведь мои обязанности были весьма странными и даже необычными.

– Ясное дело, Марта, – грубо ответил один из слуг, квадратный рыжий увалень. – Служанка, кто ж еще? Для кокотки она слишком облезлая и тощая.

Свои слова он дополнил неприятным хохотом.

– Ты прав, Люсьен, – подхватила рябая девица, сидящая с ним рядом. – Герцог любит румяных дам с формами. И аристократок. А это какое-то убожество.

– Ага, как госпожа Мадлен, – закивал Люсьен.

– А эта еще и страшная на лицо, бедная словно моль.

Я стояла посреди кухни и недоуменно слушала, как меня поливают словесными помоями. Естественно, не выдержала и озвучила первое, что пришло в голову:

– Я новая гувернантка для сына герцога. Мое имя Дарёна Орси и впредь прошу обращаться ко мне именно так.

– Ух ты! Какая дерзкая девчонка, – громко хохотнул Люсьен, похоже, он был главным заводилой среди слуг. – Смотри, как бы тебя не вышвырнули из замка до полуночи за длинный язык.

Окинув его предостерегающим взглядом, я заявила:

– Герцог де Моранси лично ездил за мной в город и лично просил служить у него. Я закончила академию гувернанток в самом Лилле. Его сиятельство оплатил мои услуги на полгода, так что пока я никуда не собираюсь, – закончила я, мило улыбнувшись.