Мама в подарок (страница 9)
– Да, – кивнула мадам и, прищурившись, снова оглядела меня. – Герцог де Моранси так и написал. Не волнуйтесь, он уведомил меня, что все оплатит. В моей лавке у него неограниченный кредит. Или что-то не так?
От пронзительного взора мадам мне стало не по себе. Показалось, что она думает, что я содержанка герцога или его любовница, раз он решил заказать мне эти многочисленные наряды. Но это было не так. Я была актрисой, играющей роль матери Мишеля, не более того. И, конечно, де Моранси не следовало писать ни о каком полном гардеробе. Это же безумные деньжищи. Я примерно представляла, сколько стоит одно платье в этом салоне. Они все были пошиты из дорогих заморских тканей: шелка, атласа или бархата, с кружевами и ручной вышивкой.
Но бездумно тратить деньги герцога я не хотела. Мне бы совесть не позволила это сделать, потому я сказала:
– Могу я попросить вас об одной услуге, мадам Жоржетта?
– Что такое?
– Мне нужно всего пять платьев, не более того. Из изысканной дорогой ткани, но довольно скромных, чтобы они были без сильно оголенных плеч и рук.
– Но как же? – удивилась мадам. – Сейчас в моде именно сильно открытые платья из просвечивающей ткани.
– Понимаю, – согласилась я, сразу же вспомнив вульгарные платья Мадлен, из декольте которых почти вываливалась грудь.
Еще не хватало, чтобы я расхаживала по дому в подобных нарядах. Я все-таки играю роль мамы Мишеля, а не любовницы герцога. Потому такие платья мне точно ни к месту.
– Но мне такое не подходит. Все же прошу вас, мадам, давайте подберем платья более закрытые и скромные. Я воспитывалась в монастыре, и излишние взгляды мне ни к чему.
– В монастыре? – удивленно воскликнула модистка. – Как странно… Но, наверное, сейчас модно брать в содержанки пуританок? Таких как вы?
Она спросила это так просто и обыденно, что я даже растерялась. Собственно, она озвучила мысли, которые были написаны на ее лице до этого.
Конечно, я хотела ее разуверить по поводу моего статуса содержанки при герцоге де Моранси, но передумала. Какая разница, что подумает обо мне эта мадам? Главное, что на самом деле я никакая не любовница. К тому же правду ей точно знать не следует, так что пусть пребывает в понятном ей заблуждении.
– Именно так, – кивнула я, улыбнувшись. – Пожалуйста, давайте уже начнем смотреть платья, а то у меня очень мало времени, мадам.
– Да-да, понимаю. Проходите в ту комнату, мадемуазель, и раздевайтесь. Сейчас Нати снимет с вас мерки, а я пока посмотрю, какие платья вам будут к лицу.
Когда мы вышли из лавки модистки, было уже почти два часа дня. Оливье загрузил мои коробки с платьями, парой туфель и шляпками в карету, и мы уже собрались уезжать, но я вспомнила еще об одном деле.
– Оливье, а ты не знаешь поблизости лавку аптекаря или знахаря? Которую посещает его сиятельство герцог?
– Герцог не бывает у аптекаря. Он же маг и лечится сам, – ответил сухо кучер.
– Очень жаль, – вздохнула я.
Видя, как я расстроилась, Оливье задумался и вдруг сказал:
– Правда, заезжали мы с мессиром однажды в лавку, в том месяце. Она здесь неподалеку. Герцог покупал там лекарство для сына, что прописал ему лекарь.
– Как чудесно, что ты вспомнил это, Оливье, – обрадовалась я. – Побыстрее вези нас в эту лавку.
– Еще чего придумаете? – недовольно поморщился кучер. – Его сиятельство дал четкие указания – везти вас только до портнихи. Он будет гневаться, если узнает, что я еще куда-то вас возил.
– А герцогу можно не говорить о том, и он не будет сердиться. А мы быстро.
Через пять минут спор с Оливье увенчался успехом, и он согласился нас отвезти, так как я сказала, что мне нужно тоже лекарство для Мишеля. Пришлось соврать, потому что мальчику явно не требовались никакие эликсиры. А нужно было хорошо питаться, гулять на свежем воздухе и перестать бояться всего и вся, и тогда он, возможно, поправится.
Когда вошла в лавку аптекаря, я первым делом спросила:
– Добрый день. Скажите, есть ли у вас кредит для герцога де Моранси?
– Для его сиятельства? Кончено есть, мадемуазель, – ответил аптекарь, восхищенно окидывая меня взором.
Я уже выглядела как респектабельная девица в новом платье от мадам Жоржетты. Потому довольно закивала. Теперь я смогла купить то что надо, ведь раньше денег у меня не было. А де Моранси не дал мне ни су.
Глава 19
На обратном пути до замка мы с Эжени, довольные и немного уставшие от суеты в лавке модистки, всю дорогу болтали.
– Эжени, ты же наверняка знаешь, почему малышу Мишелю носят пересоленную гадкую еду? Знаешь? – задала я вопрос, когда мы уже покинули Бритонь и ехали мимо запорошенных снегом полей.
– Да.
– Это Мадлен? Так? – спросила я, отчего-то даже не сомневаясь в ответе маленькой служанки.
– Она, – кивнула медленно Эжени. – Она портит еду маленькому господину. А Барбара покрывает ее.
– Зачем?
– Не знаю, но мне кажется, что госпожа Мадлен настроена против мальчика. Она его ненавидит. Я не раз слышала, как эта ведьма говорила, что если бы Мишеля не было, она бы скорее завоевала сердце герцога.
– Как это связано? Мальчик и завоевание герцога? – не поняла я.
– Однажды я случайно услышала их разговор с Барбарой. Мадлен говорила, что, когда его сиятельство смотрит на сына, он вспоминает покойную жену. Оттого ее Мадлен не может никак полюбить.
– Глупость какая-то, – поморщилась я. – Если герцог не может ее любить, то мальчик тут совершенно ни при чем. Она что, не понимает этого? К тому же де Моранси собирается жениться на ней, значит она ему все же нравится.
– Но он не любит ее. Это все знают в замке, – твердо заявила Эжени. – Потому-то эта ведьма так злобствует.
– Тогда зачем герцог обручился на ней?
– Кто ж знает. Богатые все с причудами, – пожала плечами служанка. – А еще герцог и первую жену не любил, мадам Лауру. Так говорила старая няня Мишеля, мадам Попет. А еще няня говорила, что его сиятельство вообще никого не может любить. Он из тех людей, кому такое чувство неведомо.
– Возможно, это правда. Порой его взгляд просто жуткий, – согласилась я. – Эжени, но почему Барбара на стороне этой злодейки Мадлен? Почему не расскажет все герцогу о кознях его невесты? Неужели им не жалко Мишеля?
– Они все боятся Мадлен, она же настоящая темная ведьма. А еще Мадлен постоянно говорит, что тот, кто будет предан ей, не заразится от герцога. Она защитит темной аурой. Ну, от той неведомой болезни, от которой его сиятельство страдает. У него все кости болят и ноги не ходят. Лекари не могут понять, что с мессиром. Вот все и боятся и пляшут под дудку Мадлен.
– Хитра она, – вздохнула я. – Знаешь, Эжени, мне так хочется вывести ее на чистую воду. Чтобы герцог прозрел и увидел истинное злобное лицо своей невестушки. Чтобы она наконец перестала измываться над Мишелем.
– Мне тоже этого хочется, Дарёна. Но как это сделать?
– Пока не знаю.
Когда мы вошли в парадную, то, как назло, сразу же наткнулись на Мадлен. Она стояла у большой мраморной лестницы. Словно специально поджидала нас. Увидев невесту герцога, Эжени быстро извинилась и испуганно юркнула в боковой коридор, пролепетав, что у нее много дел.
Я же спокойно отдала слуге свой новый светло-серый редингот, шляпку и перчатки, купленные в салоне модам Жоржетты. Не прошло и минуты, как слуга «испарился» из парадной, когда Мадлен шикнула на него.
Ведьма уже оказалась около меня. Снова и снова проводя по мне взором, Мадлен как будто не верила, что я могу быть одета в красивое платье из синего бархата с белой отделкой.
– Разъезжаешь по модисткам? – с вызовом спросила она. – Смотри, как бы ненароком не свалиться с лестницы. Ночью так темно, ничего не видно.
Угроза не произвела на меня должного впечатления, потому я спокойно поинтересовалась:
– Разве его сиятельство не объяснил тебе, зачем я здесь?
– Объяснил. Только я не дура. К тому же мужчины так падки на хорошенькие юные мордашки.
– Я хорошенькая? Ты льстишь мне, Мадлен, – хмыкнула я, сладко ей улыбаясь.
Так хотелось позлить эту мерзкую девицу. Я ее точно не боялась.
Я прошла слишком жестокую школу жизни и умела защитить себя. Да, я была наивной и верила в чудеса и в людей до сих пор. Но все же при необходимости могла и постоять за себя.
После пьяных клиентов в трактире, где я прожила почти пять лет в качестве служанки, уже ничего не было страшно. Однажды мне даже пришлось разбить увесистый кувшин с элем о голову одного рыжего мужика, чтобы он отстал от меня. Тогда он насильно затащил меня в кладовку, когда я несла напиток в зал. Мне тогда повезло, и никто не видел этого. Охальник рухнул к моим ногам, а после ничего не помнил, так как был мертвецки пьян. Трактирщик так и не узнал об этом случае, иначе бы меня точно выпороли. Тогда мне было всего четырнадцать.
Так что угрозы грудастой Мадлен не испугали меня.
Темноволосая ведьма приблизилась ко мне вплотную и, подняв палец, больно ткнула им в мое плечо.
– Дерзишь, выскочка? Я тебе предупредила. Не стой у меня на пути. Увижу, что ты липнешь к герцогу – сама закопаю тебя в саду. Он мой, и всяких побирушек вроде тебя я не потерплю рядом с ним.
– Не надо повторять мне дважды. Я уже говорила. Герцог мне не нужен, я служу маленькому господину, – ответила я хмуро. – И да… пожалуйста, избавь Мишеля от своей компании, я сама буду заботиться о нем.
Повисла пауза, и я видела, как лицо ведьмы пошло пятнами. Но тут позади нас раздался сухой кашель.
– Его сиятельство ожидает вас в кабинете, мадемуазель, – объявил Франсуа, появившийся словно из ниоткуда.
– Уже иду, – тут же обрадовалась Мадлен.
– Не вас, госпожа Мадлен. Он приказал позвать мадемуазель Дарёну.
Я едва сдержалась, чтобы победно не улыбнуться в лицо этой злыдне, ибо она позеленела от ярости. Но все же решила не дразнить Мадлен дальше. А то точно до утра не доживу. Достаточно было того, что мое присутствие в этом замке ее бесило неимоверно.
Но я была в этом не виновата. Это герцог пожелал привезти меня сюда.