– НОННА! – голос доктора напоминал рык. – БЫСТРО! СЕРДЦЕ ЛУНЫ!

Я бросилась к полкам, схватила первую склянку с фиолетовой меткой и тут же побежала к доктору.

– Не то! – заорал он, ножницами срезая окровавленную одежду. – Это «Слёзы Вдовы»! Хочешь, чтобы он умер красиво, но навсегда?! Что ты летаешь, как пьяная муха вокруг лампочки! Быстрее!

Я замерла на секунду – и рванула к третьей полке.

– Вот! «Сердце Луны»! – прошептала я, протягивая зелье.

– Открой!!! – заорал доктор. – Не видишь? У меня руки заняты! Я рану зажимаю!

– Д-да, – пробормотала я, пытаясь совладать с хитрой пробкой.

– Ну живее, живее… – торопил доктор, а у меня самой руки тряслись.

И я открыла зелье, протягивая ему.

– Наконец-то! – проворчал он, хватая склянку. – Следующий раз, когда я крикну – не беги к мамочке, беги ко мне! Иначе я начну думать, что ты моя помощница или декоративная ваза? Мы здесь, чтобы спасать задницы! А не целовать задницы их родственников!

Глава 18. Дар

Теперь я понимала, почему пациентов здесь немного.

Я вышла проверить, как там матушка бедняги.

– Давай, малец! Держись! – слышался голос доктора из-за приоткрытой двери. – Не вздумай мне умирать!

В этот момент побледневшая мать рухнула в обморок.

– О боги… – выдохнула я и бросилась к ней. Подняла, усадила на стул, который вытащила из соседней комнаты, плеснула воды на лицо из недопитого стакана.

– Нонна! – снова заревел доктор. – Ты там устроила спасательную миссию для всех, кроме того, кто реально умирает?!

– Иду! – крикнула я, оставив женщину приходить в себя, и бросилась обратно.

Я помогала доктору бинтовать рану на груди парня – глубокую, зияющую, будто зверь вцепился. Руки дрожали, но я держала повязку крепко.

Меня реально мутило. Я понимала, что сейчас потеряю сознание от такого количества крови. Это просто выше моих сил.

Когда всё было сделано, доктор устало опустился на стул. В одно мгновение чудовище в белом халате превратилось в старого, измученного человека.

– Молодец, – бросил он, не глядя на меня. – Хотя сначала думал, что ты устроишь тут спектакль: «Трагедия одной матери и не хотите ли чашку чая!».

Я улыбнулась сквозь слёзы усталости, вспоминая, что действительно хотела предложить чай.

– Запомни. Мне плевать на родственников, которые живы и вполне здравствуют, раз сумели сюда прийти! – произнес доктор, хмурясь. – Мне не плевать на пациента, которому нужна помощь! Поэтому никаких расшаркиваний вежливости перед родными! Это всё бестолково и бесполезно! Никаких стульев и кресел! Иначе они не уйдут отсюда! А мне здесь толпа не нужна!

Ну, здесь я его мнение разделяла, но не до конца. Я считала, что хотя бы кресло должно быть. Но пока что не решалась озвучить свои предложения.

– Проверь пульс, – вздохнул доктор, а я кивнула, беря пациента за руку, пытаясь нащупать его. Сначала мне казалось, что пульса нет. Но потом я поняла, что он просто очень слабый.

И вдруг…

Я почувствовала, как выхожу из тела. В эту же секунду я увидела того самого парня, который метался по комнате в панике. Он был полупрозрачным, словно призрак.

Мой взгляд упал на меня, сидящую рядом с пациентом, и на него, лежащего на кровати.

– Тише, – прошептала я, глядя на призрака. – Я прошу вас успокоиться…

– Успокоиться? – дернулся он. – Вы это называете успокоиться?

Он показал на свое тело, которое лежало в метре от нас.

– Всё хорошо, – сглотнула я, удивляясь, что он меня слышит. – Давайте без паники! Ладно? Вы сейчас вернетесь обратно… В свое тело…

Боже, что я говорю! Но ведь так не должно быть, чтобы душа вот так вот разгуливала по комнате отдельно!

– Всё хорошо. Мы вас вылечим, – продолжала я, видя, как парень смотрит на меня с удивлением и недоверием.

– Ты что? Костлявая? – спросил он, шарахаясь от меня.

– Нет! – возразила я. – Я – медсестра!

Я смотрела на парня. Странная мысль посетила меня.

А вдруг он не может вернуться? Вдруг он не знает, как это сделать? Но я же как-то возвращаюсь?

Глава 19. Показалось…

– Вы главное – никуда отсюда не уходите! Никуда! Всё будет хорошо! – попросила я. – Всё хорошо. Скоро вы придете в себя.

– Понятно, – произнес парень, хотя по глазам видела, что ничего ему не понятно. И страшно.

Я подошла к нему, только собралась взять за руку, чтобы попытаться затолкать его обратно в тело, как вдруг меня дернуло, и я очутилась на стуле с чужой рукой в своей руке.

– Эй, ты там уснула? – послышался обеспокоенный голос доктора. Я дернула головой и обернулась.

– Жив, – прошептала я. – Пульс есть…

– Я просил тебя посчитать пульс, а не узнать, есть он или нет! – вскипел доктор Эгертон, как чайник.

В этот момент я почувствовала себя плохо. Меня затошнило, и я бросилась прочь. Зависнув над раковиной, я понимала, что тошнота прошла, а вот легкий звон в голове остался.

– Это что сейчас было? – спросила я у своего бледного отражения.

«Редкий дар!» – пронеслись в голове слова Смерти.

Может, это и есть тот самый редкий дар? То, что я как бы могу выходить из тела?

Когда что-то в жизни случается непонятное, лучше всего списывать всё на усталость. Вот и я решила, что на моей усталости еще поместится один инцидент с выходом души из тела.

Умывшись холодной водой, чтобы привести себя в чувство, я вернулась в приемный покой, решив пока не заморачиваться.

Когда вернулась, доктор как раз выпроваживал несчастную мать:

– Идите домой. Отдохните. Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы он жил дальше и наделал вам кучу внуков!

Женщина упиралась, рвалась к сыну:

– Я не оставлю его!

Тогда я подошла и тихо сказала:

– Он чувствует ваш страх. Вы знаете, как нервы родных передаются пациентам. Оставайтесь рядом – но не здесь. Дома. Пусть знает, что вы ждёте. Это… это важнее, чем слёзы у его кровати. От ваших слёз ему может стать только хуже…

Растрёпанная и безутешная мать посмотрела на меня – и кивнула, словно соглашаясь, что слезами горю не поможешь.

Когда дверь закрылась, доктор тяжело вздохнул:

– У парнишки мало шансов. Очень мало. Нож прошёл слишком близко к сердцу. И яд в ране… Кто-то хотел убить наверняка.

Следы крови уже впитались в доски пола, но я тёрла, пока не стало чисто. Потом собрала окровавленные простыни и потащила их к корыту во дворе.

Кровь лучше всего отстирывалась свежая, в холодной солёной воде. Я тёрла её, пока пятна не стали выцветать. Пальцы уже ничего не чувствовали, но я усердно тёрла, изредка позволяя себе отогреть руки дыханием.

В голове всё ещё стоял образ – чёрный плащ, белые волосы, глаза с серебряными искрами…

«Глупости, – прошептала я себе. – Просто яд. Просто агония. Мозг начал выдавать картинки, как в детстве, когда боишься темноты».

Но… как же реалистично всё было. Даже запах – розы и пепел – я до сих пор чувствовала его во сне.

Я повторяла себе, что это был яд. Галлюцинация. Но пальцы всё ещё помнили холод его костей… И странное волнующее тепло, что разлилось под кожей от его прикосновения.

Глупость. Опасная глупость.

Но если бы он пришёл сейчас – я бы… Я бы не отвернулась. Наверное…

Глава 20. Тайный знак

Я вспомнила притягательную холодную красоту, взгляд, тень улыбки. Интересно, где мое подсознание откопало этот шикарный образ?

Я повесила выстиранное белье во дворе, устало глядя на то, как с клена с шелестом падают листья.

Ветер вдруг донес отчетливый запах роз и пепла.

Я замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям.

Он где-то рядом.

Но я тут же отогнала эту мысль, вспоминая холодное прикосновение.

Наверное, это просто соседка выращивает розы. И что-то сжигает в камине.

Прислушиваясь, я развесила белье, оставив его шлепать на осеннем ветру.

И снова упал лист. Красиво переворачиваясь в воздухе.

Вот так и я упала. Хотя нет.

Лист уже больше никогда не поднимется. А я поднимусь!

Сжав в кулак замерзшие после стирки руки, я поклялась себе, что однажды отомщу! Поднимусь и отомщу!

Да, черт возьми! Если бы меня спросили, чего я хочу больше жизни, я бы ответила – мести. Ни золота, ни роскоши. Мести. Только она могла бы заставить меня стать по-настоящему счастливой.

Потому что счастье – это не платья и замки.

Счастье для обиженного – это справедливость.

Может, кто-то мне скажет о том, мол, брось всё это! Зачем тратить время на месть? Но нет. Я не соглашусь. Если все вдруг откажутся от мести, то зло будет разгуливать безнаказанным. Оно больше не будет вздрагивать при мысли о том, что его настигнет расплата за злодеяния. Не будет бояться случайной тени на стене. Не станет шептать страшное слово “карма” и оглядываться. И быть может, именно моя месть остановит цепочку злодеяний в роскошном особняке Арбанвиль!

Я уже собралась вернуться в дом, как вдруг заметила черный лепесток розы, лежащий среди ярких листьев. Я осмотрелась, вздрогнула и тут же поспешила юркнуть внутрь.

Сердце билось от волнения, испуга, когда я закрыла за собой дверь на засов. Словно засов может спасти меня от… от… смерти.

“Ты просто перенервничала. Сегодня был очень нервный денек!” – успокаивала себя я.

Шатаясь от усталости, я прошла по узкому коридорчику первого этажа, где размещалась маленькая больничка, состоящая из операционной, приемного покоя, палаты и санузла.

Я опустилась в кресло. Ноги не держали.

– Сильно я на вас орал сегодня? – спросил доктор, видимо решив, что мое состояние связано с ним.

Глава 21. Старый друг

– Ну так, – ответила я, глядя на доктора Эгертона. – Есть немного.

– Вы уж извините, – заметил он уставшим голосом. – Наверное, поэтому помощники у меня не задерживаются. Когда речь идет о жизни пациента, я превращаюсь, как говорила моя жена, в чудовище!

– Ничего страшного, – ответила я, прекрасно его понимая. – Сама виновата. Перепутала зелья. Это была моя ошибка. И вы были в своем праве.

– Это хорошо, что вы не обиделись, – вздохнул доктор, почему-то подходя к окну.

– Пациента кормить? – спросила я.

– Вряд ли он сегодня придет в себя, – задумчивым голосом произнес доктор Эгертон. – Теперь главное, чтобы мальчишка дожил до утра.

– Доктор, – не выдержала я, решив задать мучающий меня вопрос. – А бывают… странные видения перед смертью?

Доктор Эгертон поднял глаза на меня.

– Ещё какие, – кивнул он. – Особенно при отравлении чёрным корнем. Люди видят чудовищ, монстров, умерших родных… Однажды пациент клялся, что его уносил на крыльях золотой дракон. А на деле – просто лежал в луже собственной рвоты.

Я покраснела. Значит, это была просто галлюцинация? Бред?

– Значит… это не было… настоящим? – спросила я, еще не решив для себя, хорошо это или плохо.

– Настоящим было твоё сердце, которое билось, – сказал он тише. – А всё остальное – тень страхов, обрывки воспоминаний, мечты. То, что всплыло из глубин твоего сознания. Яд просто взбаламутил воду. Вот оно и поднялось на самый верх…

Я кивнула. Понятно.

«Значит, всё. Конец сказке. Никакого красавца с белыми волосами не существует. Только яд, боль и чудо, что я жива».

Что ж, где-то я себе придумала красавца-смерть, который просто явился ко мне в момент моего позора. Эдакий черный рыцарь на костлявом коне.

Я снова задумалась.

Интересно, как тогда я сбежала с аукциона? Или я стала умирать там, а меня просто вышвырнули на улицу, мол, не надо портить настроение гостям своим унылым трупом?

Что ж, если это правда, то я не удивлюсь.

Доктор Эгертон молчал, глядя в окно, где уже сгущались сумерки. Ого! Вот это день прошел. Я даже не заметила!

– Сегодня ко мне придет гость, – нарушив тишину, произнес доктор Эгертон. – Мой старый закадычный друг…