Я готова проходить это вместе с ним. Не бежать. Больше сбегать я не собираюсь. Я хочу быть рядом. Идти рука об руку, оказывая поддержку, в которой он нуждается. Мне так жаль, что я не поняла этого раньше. Сейчас всё по-другому. Даже если мне придётся прятаться и сидеть тихо, я это сделаю ради него. Буду рядом. Сейчас, когда он правит этим криминальным королевством, у него нет возможности слоняться без дела, нет возможности даже просто встретиться с друзьями и посидеть где-нибудь в кафе или в баре, чтобы приятно провести время. Он просто не отдыхает.

– Вот когда Гай сам мне скажет, тогда и решу, ехать или нет, – отвечаю я наконец. – А пока ничего не известно.

– Ладно, – Лиззи кивает, её кудряшки подпрыгивают в такт этому движению. – Но я хочу, чтобы ты была там с нами. Говорят, что там будет очень красиво. Все леди и джентльмены в нарядных платьях и костюмах и в масках!

Я на мгновение пытаюсь представить Гая в маскарадном наряде: в маске и в костюме, усыпанном блестящими узорами. Думаю, это выглядело бы очень даже ничего.

– А почему ты сразу не сказала, что ты жена кузена Гая? – спрашивает Лиззи, отложив в сторону свою мягкую игрушку, которую называет Дороти, и подливая ей чай в пустую чашку. – Ты говорила, что ты его подруга.

– Я просто растерялась, – вру я, понимая, что звучу очень нелепо, но только это и вертится на языке.

– Я сразу поняла, что ты его жена, а не какая-то там подруга. У кузена Каспиана, например, есть подруги, и он занимается с ними сексом в своей спальне.

У меня глаза лезут на лоб из-за последней фразы. А потом я старательно пытаюсь не захохотать на всю комнату.

– Лиззи, кто тебе такое сказал? – ошарашенно спрашиваю я.

– Кузины. Я, конечно, не до конца понимаю, что такое секс, но все говорят, что это что-то хорошее. Это какая-то игра? Вроде конкера^[5] или пряток?

Я прокашливаюсь, не зная даже, что говорить. Она уже осведомлена об этом… термине, не могу же я просто соврать, что это вымышленное слово.

Вдохнув глубоко, я собираю всю свою храбрость.

– Это-о. – Пробегаюсь глазами по комнате Лиззи, по её игрушкам, кровати, застеленной розовым постельным бельём. – Это просто, когда… мужчина и женщина очень друг друга любят и хотят быть… эм… ближе. Они обнимаются… кхм.

Лиззи вдруг морщится, и я паникую, будто она может знать, что я пытаюсь навешать ей лапши на уши, а не говорю как есть.

– Но я сомневаюсь в том, что кузен Каспиан любит своих подруг, которых приводит в свою комнату, – протестующим голоском отвечает она. – Нельзя же сильно любить одновременно нескольких леди.

– Да, ты права, но…

– А ты тоже занимаешься сексом с кузеном Гаем?

Господи, дай мне умереть!

Я мычу что-то невнятное, желая провалиться сквозь землю.

И почему именно мне выпала эта доля – рассказать маленькой девочке о том, что такое секс?!

Мой мыслительный процесс прерывает стук в дверь. Кто бы там ни был, я невероятно благодарна этому человеку. Лиззи с серьёзным видом даёт разрешение войти, как будто это она хозяйка всего особняка.

Дверь открывается, и сердце у меня тут же подпрыгивает от радости.

– Кузен Гай! – радостно хлопает Лиззи, умиляя меня. Кажется, Гай хорошо ладит с детьми. Девочка действительно любит его.

– Привет, Лиззи, – всё так же стоя у дверей, здоровается с ней парень, потом переводит взгляд на меня. Он ничего не говорит, но в глазах читается: «Привет, моя роза». – Спасибо, что составила компанию Каталине. А теперь я, пожалуй, заберу её у тебя.

– Вы пойдёте заниматься сексом?

У меня выпучиваются глаза от шока, и я едва не давлюсь слюной, начав бесконтрольно кашлять при попытке резко сглотнуть.

Лицо Гая застывает в удивлённом выражении, брови ползут вверх. Я нахожусь на грани истерического смеха и стыда и бросаю взгляд на Гая, ища у него поддержки. Пусть он находит выход из этой неловкой ситуации сам. Я тут ни при чём. Его кузина – его проблемы.

– Лиззи, эм. – Он смущённо прочищает горло.

– Да, мы же любим друг друга, – отвечаю я вместо него, понимая, что всё совсем безнадёжно.

Девочка весело улыбается, наверное, просто представляя себе, как мы с Гаем мило и невинно обнимаемся.

– Каталина, и всё же… – Гай часто моргает, старательно отгоняя своё изумлённое состояние. – Можно тебя?

– Лиззи, я пойду. – Встаю и делаю реверанс. – Благодарю за чаепитие.

– Приходи ещё, – машет она мне ручкой, кивая.

– Разумеется.

Я быстрым шагом преодолеваю расстояние до выхода и покидаю её комнату, оказываясь в коридоре. Гай закрывает дверь и вопросительно на меня смотрит.

– Боюсь даже спрашивать, о чём вы говорили с моей маленькой кузиной, – начинает он неуверенно, словно боится, что я поведаю ему просто ужасную историю.

– Она спросила, что такое секс.

Он неловко кивает, но вопросов у него становится только больше. Гай спрашивает следом:

– И что ты ответила?

– Как есть.

Он выпучивает глаза, и я, не сумев сдержаться, хохочу.

– Ладно, шучу. Придумала на ходу какой-то бред по типу: «Когда люди друг друга любят, они обнимаются».

– Да, – Гай снова кивает. – Ей необязательно знать правду. Ей всего десять.

– Но рано или поздно она узнает. Как и я когда-то. А я тоже была самой невинностью, если помнишь.

– А сейчас нет?

– Ну, после того, что ты делал у меня в промежности… Всё-таки нет. Ты меня испортил.

Гай оглядывается.

– Не будем вспоминать об этом здесь, моя роза, – улыбается он, касаясь моей щеки. – Идём в комнату. У меня к тебе разговор.

Я тревожусь от его сменившегося тона. Что-то случилось. Он выглядит задумчивым, озабоченным чем-то, и меня это напрягает. Потому что Гай так выглядит только тогда, когда у него возникает какая-то серьёзная проблема.

Мы следуем к его комнате, и он впускает меня первой. Закрывает за нами дверь.

– В чём дело? – спрашиваю я, ощущая, как в груди становится тяжело. Это дурацкое нарастающее чувство тревоги перед чем-то плохим.

– Через три дня мы вернёмся в Вегас, – начинает Гай. – Мистер Ровере, тот итальянец, устраивает громкую вечеринку в венецианском стиле. И на ней будут присутствовать все крупные криминальные авторитеты Америки и наша семья.

– Да. Я помню. Слышала, как он объявлял это на скачках. И Лиззи проболталась.

– Но ты не знаешь всего.

Чёрт. Мне уже это не нравится.

Гай подходит ближе, касается моего подбородка пальцем. Я смотрю на него, подняв голову, пытаясь разгадать, что таится в этих прекрасных глазах.

– Я собираюсь сотрудничать с «Айриш Моб» и итальянской мафией, – продолжает Гай. – В случае с ирландцами я пообещал им два города в Англии. Что касается итальянцев. С ними у меня другой тип сделки.

– Какой?

Он вглядывается в мои глаза. Я вижу, что он не хочет говорить мне правду, вижу, что заставляет себя всё это рассказывать. И это как-то… ценно. Что он идёт против своего желания держать меня в стороне. Сейчас мы словно одно целое. Что знает он, должна знать и я.

– Мы обсуждали возможность объединить наши семьи с помощью брака, – наконец завершает Гай.

Я часто моргаю, пытаясь понять, послышалось ли мне или он в самом деле именно это и сказал.

– Алексис? – спрашиваю я, сглотнув возникшую горечь.

– Да.

– И ты должен на ней теперь жениться? Это имел в виду Ровере на скачках, когда упомянул её?

Гай смотрит на меня с прищуром. Будто ожидал не такой реакции, когда прокручивал в голове, как будет делиться со мной этой информацией.

– Теоретически да, – многозначительно выдаёт он.

Я хмурюсь:

– А практически?

– Каталина, это предложение обдумывалось до того, как мы с тобой помирились.

– И ты всерьёз задумывался о том, чтобы жениться на этой суке?

Гай усмехается, уловив в моём голосе явную ревность. Жаль, он не видит, что происходит внутри меня в этот момент. Я вся горю.

– Ради сделки – да, – кивает Гай.

– Ты говорил, что не любишь её больше.

Мне не удаётся скрыть дрожь в голосе. Вот чёрт. Это не то, что я хотела показать.

– Так. – Гай вынуждает поднять голову, чтобы не прерывать зрительного контакта. – Снова за своё?

– Нет, – бурчу я. – Это всё она. Не знаю, какая Алексис, но я её уже ненавижу. Конченая тварь.

– Полегче, – улыбается Гай, наслаждаясь, видимо, моей реакцией.

– К чему ты мне вообще всё это рассказал? Нарочно? Чтобы я сгорела на хрен от одних мыслей о том, что ты когда-то касался её, как касался меня? Что ты целовал её так же, как и меня?.. Это жестоко, Гай. Эти мысли невыносимы.

Он выпускает мой подбородок, а на его лице отражается такая весёлость, что моя кровь вот-вот закипит от возмущения. Держу пари, моё лицо приобрело пунцовый оттенок.

Гай издаёт короткий смешок, как будто смеётся надо мной.

– Это не смешно, – ворчу я, недовольная его поведением.

– Нет. – Он улыбается. – Это забавно. Поверь, милая, насчет этого тебе волноваться точно не стоит.

– И что это значит?

Он смотрит мне в глаза несколько секунд молча, то ли обдумывая то, что хочет сказать, то ли просто желая узнать, что будет дальше и насколько далеко зайдёт моя злость. Ещё чуть-чуть и у меня пойдёт пар из ушей! Наконец Гай делает вздох и отвечает:

– У меня никогда не было девушки прежде.

Я фыркаю:

– Мог бы придумать более правдоподобную отмазку… Зайд рассказывал об Алексис и обо всём, что она сделала, а потом и ты не отрицал её существования в своей жизни в прошлом. Ты думаешь, я всё забыла?

– Нет, я… я имею в виду, у меня никогда не было девушки… в постели. До тебя.

Я застываю на месте, не веря своим ушам. Медленно поднимаю на него взгляд. На его довольную улыбку, на черты его лица, которые всегда резко меняются, стоит ему разозлиться. Сейчас передо мной не Кровавый принц и даже не Гай Харкнесс. А просто Гай. Очаровательный, добрый, нежный и ласковый.

– Что? – переспрашиваю я. – Хочешь сказать, ты был… девственником до меня?

Он молча кивает. А я почти слышу громкий взрыв в своей голове, последовавший за этим.

Я была уверена в том, что он точно занимался сексом с Алексис. Зайд говорил, что они были близки, и я автоматически решила, что это могло значить и то, что они имели подобную связь. А ещё Зайд говорил, что «Гай любит трахаться так, что сидеть не смогу». Это всё было просто похотливыми шутками?! Больше ни разу в жизни не поверю этому придурку!

Но то, как искусно Гай меня касался каждый раз во время нашей близости, как он талантливо находил каждую мою особенно чувствительную точку. У меня не было сомнений в том, что у него имелся опыт. И то, что я сейчас узнала… это просто невообразимо.

– Получается, мы… – начинаю я, а Гай подхватывает:

– Первые друг у друга.

– И я у тебя первая?

Он коротко смеётся, беря мою руку в свою ладонь.

– Нет, моя роза. Ты у меня единственная.

Эта информация даёт мне такое облегчение, что я смеюсь. От осознания того, что он никогда не касался других так, как меня, что он никогда не целовал никого, как меня, никогда не проводил такую же восхитительную ночь, какая была у нас. Никогда не думала, что нечто подобное может вызвать такую бурю эмоций.

– Не уверена, что Нейт с Зайдом знают об этом, – говорю я.

– Моим друзьям необязательно знать все детали моей личной жизни.

– Но они явно думают, что ты уже.

– Все думают. Мне удавалось играть роль отъявленного распутника. Иначе это «не по-мужски». Моя семья никогда бы не одобрила мужчину, не имевшего сто женщин в постели.

Повисает пауза, которую нарушаю я:

– А почему?

– Что почему?

– Почему ты. Ну, в смысле. Чёрт, ты совершенен. Я не верю, что у тебя никогда не было возможности переспать с кем-то. Неужели и ты сам не хотел с кем-то.