Возвращение начинается не с действия, а с возможности снова переживать себя как часть. Часть времени. Часть жизни. Часть чего-то.

Именно поэтому не нужно спешить «выбираться». Не нужно «вставать на рельсы» или «возвращаться в строй». Нужно просто признать: да, я прошёл по этим кругам. И где-то на этом маршруте – я всё ещё есть.

Страх перед неизвестным – это форма психической чувствительности. Не симптом, а способ быть в переходе.

Я не знаю, где вы сейчас. На каком круге. На каком уровне. В какой тишине. Но если вы всё это услышали – вы уже не одни. И пожалуй, есть ещё кое-что важное, что нужно сказать в конце. Психоанализ всегда напоминает: любой страх – это не просто про то, чего мы боимся. А про то, в чём мы на самом деле нуждаемся.

Страх – это не сигнал угрозы, а сигнал потребности. Не то, от чего убегать, а то, через что можно узнать, где нам больно и где нужно быть с собой по-настоящему.

Если мы боимся потерять рутину – возможно, мы нуждаемся в форме, которая нас держит. Если исчезает смысл – значит, психика просит восстановить контакт с жизнью, а не просто ответ «зачем». Если нас охватывает одиночество – это зов на связь. Если мы чувствуем, что не справимся, – это крик о том, как сильно мы хотим быть защищёнными. Если мы встречаемся со страхом смерти – это не про желание исчезнуть. Это про желание наконец быть замеченным и живым. Это не о том, что всё рушится и с этим надо срочно что-то делать. А о том, насколько важен каждый из этих уровней. Насколько ценны даже те состояния, которые мы привыкли называть «темой для проработки», «падением», «дном». Они – не ошибка. Они – пространства, где можно услышать, чего мы на самом деле хотим.

Если вернуться к тому самому водоёму. К тому моменту, когда камень падает в центр, когда вода дрожит, а круги начинают расходиться, – можно увидеть другое: что вся эта воронка – не про разрушение, а про движение к ядру. К тому месту, где ты скукожен, сжат, почти исчез. Но всё ещё есть. Жив. Чувствуешь. И если там, в самом центре, где ты почти не можешь дышать, ты сможешь просто быть – без задачи выйти, победить, выбраться, – то, возможно, именно это и будет началом возвращения.

Фантазии можно трактовать как, с одной стороны, высокоорганизованные и свободные от противоречий структуры, с другой стороны, они бессознательны и не могут стать сознательными, так как качественно они принадлежат системе бессознательного. Фрейд говорил о том, что «фантазии следует сравнивать с чужаками, которые в целом уже напоминают своих, но выдают свое происхождение тем или иным бросающимся в глаза признаком и поэтому исключены из племени и не пользуются никакими привилегиями». Их происхождение остается решающим фактором в их судьбе.

Глава 2. Первая сцена: момент, которого мы не помним, но который помнит нас

В психоанализе первая сцена – это не просто зачатие. Это сакральная точка, где реальность субъекта начинается, но ещё не принадлежит ему. Это пространство до-сознания, до-языка, до-осознания себя как отдельного существа, но уже с формирующейся историей. Для психики этот момент остаётся непостижимым, потому что он лежит за пределами опыта, но при этом структурирует самость, закладывая фундамент будущего восприятия себя, мира и своего места в нём.

Что такое первая сцена? Психоанализ говорит о первой сцене как о том, что предшествует субъекту, но формирует его. Это момент, в котором нас ещё нет, но мы уже появились. Как нас ждали? Были ли мы случайностью? Было ли это желанным событием? Было ли это табу? Это первая великая тайна, которую бессознательное унаследует как основной код существования. Первая сцена – это не только воспоминание о том, что мы когда-то родились. Это наше представление о себе как о ком-то, кто имеет право быть. Мы могли появиться в мире, где нас ждали, и тогда фундамент нашей самости строится на ощущении принятия. Мы могли быть неожиданностью, и тогда формируется тревога о своём месте. Мы могли быть нежеланными, и тогда внутри закладывается вопрос: «А имею ли я право на жизнь?» Мы не знаем этого напрямую, но тело помнит. Психика несёт в себе этот первый след, который повторяется снова и снова. Первая сцена не принадлежит нам, но мы становимся её следствием. Это опыт, который закладывает отношение к себе, к своему желанию, к своим границам, к праву занимать место. Это место, где впервые рождается вопрос: «Кто я?»

Либидо

Мы думаем, что первая сцена осталась в прошлом. Но бессознательное не знает времени. Каждый раз, когда мы вступаем в новый этап жизни, мы бессознательно переживаем её заново. Поступление в школу. Первая любовь. Новая работа. Первый день в коллективе. Вхождение в новый проект. Даже покупка новой книги и момент, когда мы решаем, что хотим её прочитать. Как мы сталкиваемся с новым? С любопытством или со страхом? С уверенностью или с сомнением? С готовностью быть или с тревогой, что нас отвергнут? Каждое новое начало несёт в себе отзвук первой сцены. Вы уже переживаете свою первую сцену с этой книгой. Сейчас, когда вы держите её в руках, что привело вас сюда? Это было решение или импульс? Вы знали, чего хотите, или просто почувствовали, что «что-то откликнулось»? Вы ожидали, что найдёте здесь ответ, или, наоборот, – хотите быть в вопросах?

Либидозная реакция – желание обладать, узнавать, исследовать – всегда несёт в себе память первой сцены. Первая сцена никогда не остаётся в прошлом. Она переписывается каждым новым опытом, каждым выбором, каждым столкновением с неизвестным. Как вы реагируете, когда что-то неочевидно? Что происходит, когда перед вами не ответ, а пространство для исследования? Если остановиться в этом моменте и вслушаться, можно многое заметить. Как вы проживаете первую сцену своей жизни – снова и снова?

Либидо – это психическая энергия, это сила, движущая нами на протяжении всей жизни. Оно пронизывает наши желания, стремления, интересы, нашу способность чувствовать вкус к жизни и вовлекаться в процессы. Это не просто о сексуальности, хотя эта тема часто становится центральной, когда речь заходит о либидо. Это о притяжении, об активности, об импульсе, который ведёт нас вперёд. Либидо – это энергия, которая делает жизнь наполненной. Оно проявляется во всем: в жадности к знаниям, в удовольствии от работы, в способности увлекаться и страстно интересоваться чем-то. Оно выражается в наших привязанностях, в том, насколько мы эмоционально включены в отношения и взаимодействие с миром. Но, как и любая энергия, либидо не остаётся постоянным. Оно может быть ослабленным, подавленным, замороженным. В такие моменты человек чувствует себя обессиленным, апатичным, оторванным от жизни. Он словно выпадает из движения, теряет интерес к происходящему, перестаёт ощущать связь с окружающим миром и с собой. Это может выражаться в депрессии, в тревоге, в неспособности испытывать удовольствие. А может быть наоборот – либидо может быть слишком интенсивным, хаотичным, неуправляемым. Тогда человек не может насытиться, не может найти точку покоя, всё время стремится к новым впечатлениям, к бесконечному поиску. Это проявляется в чрезмерной импульсивности, в отсутствии чувства меры, в постоянном ощущении нехватки чего-то, что невозможно до конца определить.

Мы не привыкли думать о либидо как о чём-то, что можно наблюдать и исследовать. Но оно окружает нас повсюду. Оно движет нами, когда мы испытываем интерес, когда нас что-то увлекает, когда мы чувствуем, что живы. Мы регулируем своё либидо бессознательно: через действия, через решения, через выборы. Оно направляется на объекты, на людей, на идеи. Но что происходит, когда либидо блокируется? Оно не исчезает, а трансформируется. Оно может стать тревогой, может обратиться в агрессию к себе, может превратиться в навязчивые мысли, в бесконечную внутреннюю борьбу. Оно может выражаться через сомнения, через страхи, через ощущение внутренней пустоты.

Либидо – это основная валюта психической жизни. Оно определяет, куда направлена наша энергия, насколько мы включены в происходящее, насколько нам интересно жить. Это наш ресурс, но он требует внимания. Потому что, если либидо перестаёт двигаться, жизнь замирает.

Когда вы держите эту книгу в руках, это тоже акт либидо. Что вас привело сюда? Желание узнать, исследовать, прикоснуться к чему-то новому? Может быть, эта книга – часть вашего процесса, вашего поиска? Либидо всегда о движении, о стремлении, о притяжении. Оно не даёт окончательных ответов, но оно указывает путь.

Рождение как психическая катастрофа

Человеческая психика не возникает в момент рождения. Она формируется ещё в утробе, в теплоте амниотической жидкости, в ритме сердца матери, в постоянной слитности с телом, которое даёт жизнь. В этот период нет границ между «Я» и «не-Я». Всё воспринимается как единое целое. Нет ощущения времени. Нет различения между собственным голодом и объектом, который его утоляет. Нет понятия чуждости. Мир – это тепло, покой, колебания жидкости, в которой можно плыть, не сопротивляясь, не зная, что такое сопротивление. Но эта вселенная рушится в момент рождения. Для младенца это первая психическая катастрофа. И если взрослый человек переживал бы нечто подобное, он бы описал это как острую фазу психоза.

Что происходит в этот момент?

• Внезапное изменение всего: температуры, давления, сенсорного окружения. Всё, что было плавным и слитным, превращается в резкое, контрастное, жесткое.

• Вдох воздуха – первое столкновение с реальностью, которая не прощает. Лёгкие обжигаются.

• Кожа впервые чувствует холод. То, что было стабильной средой, исчезло.

• Гравитация тянет тело вниз, оно больше не парит в невесомости.

• Исчезает постоянный ритм материнского сердца – единственный звук, который был в этом мире.

• Разрыв контакта с матерью становится необратимым.

Младенец ещё не осознаёт себя как отдельного субъекта, но его психика уже знает, что произошла катастрофа. Мозг новорождённого переживает сенсорный шторм, в котором нет ни одной точки опоры. Это состояние нельзя описать языком взрослого опыта. Можно лишь попытаться представить: полная потеря связи с реальностью, абсолютное чувство беспомощности, невозможность понять, что происходит, но при этом проживание всего этого на уровне тела, нервной системы, внутренней сумятицы, невыносимой, за пределами осознаваемого страдания. Но что-то удерживает. Руки, которые держат. Голос, который звучит. Кожа, которая согревает. Это первая возможность пережить травму рождения.

Материнский мозг: эволюционная перестройка

Но что делает мать способной на эту связь? На последних этапах беременности в её мозге формируются новые нейронные связи. У неё не просто появляются новые обязанности. Её восприятие перестраивается. Женщины, которые родили, часто говорят, что стали забывчивыми, что не могут концентрироваться, что испытывают странное ощущение «замирания» в процессе взаимодействия с младенцем. Но это не усталость. Это не личностная особенность. Это эволюционно заложенный механизм. Мозг матери переключается с когнитивных процессов на язык аффектов. В первые три месяца после родов его главная задача – настроиться на младенца, стать частью его сенсорного мира. Это происходит на уровне тела, а не мыслей, в обход речевого центра.

• Она ловит его страх кожей.

• Она улавливает его дыхание не разумом, а нервной системой.

• Она синхронизируется с его паническим криком так, что внутри неё возникает телесная потребность его утешить.

Этот процесс не формируется у нерожавших женщин. Они могут быть эмпатичны, могут понимать чувства младенца, но у них нет этой биологически встроенной системы ко-регуляции. У младенца есть шанс пережить катастрофу рождения, потому что мозг матери синхронизирован с его аффектами. Но что происходит, когда мать не получает поддержки? Традиционные общества знали: мать не может существовать в изоляции.

• Кто-то должен готовить для неё.

• Кто-то должен заботиться о доме.