Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного (страница 6)
• Кто-то должен помогать ей оставаться в этой тончайшей синхронизации с младенцем.
Если заботы нет, мать перегружается.
• Хроническая усталость разрушает её настройку на младенца.
• Сон становится прерывистым, нервная система истощается.
• Уровень стресса влияет на гормональный фон, молоко становится менее жирным.
• Регуляция младенца становится сложнее.
Тревога передаётся от матери к ребёнку, и он начинает жить в состоянии беспокойства. Но почему мы говорим об этом в книге, которая не про родительство? Потому что психика знает, что такое первая сцена. И она снова и снова разыгрывает её. Первая сцена не остаётся в прошлом. Она становится тем сценарием, по которому мы будем встречать новое. Первое столкновение с незнакомой средой. Первый опыт профессиональной идентичности. Первая любовь. Первое предательство. Все эти моменты несут в себе память первой сцены. И то, как мы проходим их, зависит от того, что было заложено в момент нашего появления. Рождение – это не только момент, когда мы пришли в этот мир. Это уже отыгранный шаблон всех наших будущих встреч с неизведанным. И это то, что формирует нас глубже, чем любые осознанные выборы.
Аффекты: фундамент психической жизни
Мы привыкли говорить о чувствах и эмоциях так, будто это одно и то же. Однако в психоанализе и нейронауке эти понятия чётко различаются. Есть аффекты, есть эмоции, есть чувства, а есть состояния. И если эмоции – это реакция на конкретный объект, а чувства – устойчивые эмоциональные паттерны, то аффекты – это первичная, неосознаваемая психическая энергия, реакция тела и психики, которая лежит в основе всего остального. Аффекты невозможно осмыслить, их можно только прожить. Они приходят до мысли, до понимания. Они вспыхивают в нас внезапно, захватывают, управляют телом. Они телесны, неразговорчивы, необузданны. Ребёнок не анализирует свой страх, он просто кричит. Он не рефлексирует грусть, он её переживает. Это фундамент нашей психической жизни. Без аффектов мы не смогли бы ни чувствовать, ни осознавать, ни даже выживать.
Аффект как язык психики
Аффекты – это универсальный биологический язык, на котором «говорит» наша психика. Это первая форма переживания, которая появляется у младенца и остаётся с нами на всю жизнь. Психика сначала переживает аффект, а потом уже достраивает вокруг него слова, смыслы, объяснения. Рассмотрим пять фундаментальных аффектов.
1. Страх – «отойди от меня, ты чужой». Биологически это реакция на угрозу. Мозг мгновенно активирует систему «бей или беги». У младенца нет слов, чтобы объяснить страх, но он инстинктивно отстраняется, напрягается, замирает.
2. Отвращение – «это не моё, убрать из себя». Этот аффект защищает нас от попадания внутрь токсичных веществ – как физических (испорченная еда), так и психических (враждебные объекты). В психической жизни отвращение проявляется в отталкивании тех, кто кажется нам чужеродным или угрожающим.
3. Гнев – «ты забрал моё, ты плохой». Гнев – это реакция на нарушение границ. Это импульс защитить себя, отстоять своё, вернуть утраченное. Гнев телесен: у ребёнка сжимаются кулаки, он краснеет, плачет. Но если гнев не прожит, он трансформируется в подавленную агрессию или аутоагрессию.
4. Грусть (траур) – «то, что было моё, исчезло». Переживание утраты – один из базовых механизмов психического развития. Без грусти мы не могли бы смиряться с потерями, интегрировать опыт, двигаться дальше.
5. Радость – «будь рядом со мной, мне безопасно». Это единственный положительный аффект, который позволяет переживать безопасность, близость и удовлетворение. Он закрепляет связь с объектом, создавая фундамент доверия к миру.
Аффекты в жизни младенца – это переживание мира без слов. Первый год жизни ребёнка – это пространство чистых аффектов. Ещё нет эмоций, нет осознания, нет связи между переживанием и мыслью. Есть только голая реакция тела и психики. Младенец не знает, почему он плачет, но он кричит от дискомфорта. Он не осознаёт, что его бросили, но его тело проживает тревогу разлуки. Он не понимает, что голоден, но он чувствует боль. В этот период мать становится для него переводчиком аффектов. Она ловит его страх, его голод, его дискомфорт раньше, чем он осознаёт их. Она контейнирует переживания младенца, возвращает их в переработанном виде. Если мать синхронизирована с ребёнком, он учится, что страх можно вынести, боль можно успокоить, утрату можно пережить. Если мать недоступна, он остаётся с чистыми, неотрегулированными аффектами, которые накрывают его как шторм.
Отвращение, презрение, ненависть: грани одного аффекта и их корни
В психоанализе выделяют пять базовых аффектов, и один из них – отвращение. Оно – первичное, фундаментальное. Именно отвращение позволяет психике устанавливать границы: это мое, это чужое, это безопасно, это угрожает. Мы знаем этот аффект на уровне тела – младенец отстраняется от пищи с неприятным вкусом, ребенок морщится при виде чего-то чуждого, и даже взрослый организм реагирует на отравление рвотным рефлексом.
Отвращение – это защита, древний механизм, который не только физически, но и психически оберегает нас от проникновения нежелательного. Но по мере развития психики аффекты усложняются, трансформируются, принимают новые формы. Отвращение перестает быть лишь биологической реакцией и начинает наполняться символическим содержанием. Оно становится не просто реакцией на вкус или запах, а эмоциональным процессом: мы испытываем отвращение не только к испорченной пище, но и к определенным ситуациям, словам, отношениям. Именно здесь появляются новые грани аффекта – презрение и ненависть. Если отвращение – это инстинктивное стремление отвергнуть, то презрение добавляет к нему смысл, превращая его в активную позицию: это не просто чуждое, это ничтожное. Ненависть же возникает тогда, когда презрение встречает препятствие – когда невозможно просто отвернуться, невозможно избежать контакта. Тогда включается другой механизм: стремление уничтожить объект, стереть его, чтобы он больше не вызывал этой невыносимой внутренней реакции.
Но если смотреть глубже, все эти чувства объединяет одна и та же динамика. Они рождаются там, где человек сталкивается с чем-то, что невозможно принять. И чем более болезненным, чем более бессильным было раннее переживание отвращения, тем сильнее оно закрепляется в психике и в дальнейшем трансформируется в мощные реакции ненависти или презрения. Это и есть связь с ранними психическими структурами.
В детстве мы переживаем первые столкновения с границами мира – сначала через тело, потом через эмоции, потом через смысл. И если в этой ранней истории было слишком много боли – например, если человек в детстве сталкивался с унижением, отвергнутостью, отсутствием ответа на свои потребности, – психика усваивает этот опыт как тотальное отвержение. И тогда взрослый человек, сталкиваясь с чем-то, что напоминает тот опыт, переживает не просто раздражение или дискомфорт. Он проживает бурю, где презрение к объекту смешивается с презрением к себе, где ненависть захватывает и не оставляет пространства для размышлений. Потому что в этот момент психика не просто реагирует на реальность – она воспроизводит древнюю историю, в которой когда-то была невозможность защитить себя, невозможность изменить ситуацию, невозможность быть услышанным. И здесь, в самой сердцевине этих аффектов, скрывается тот самый момент раннего бессилия. Тот момент, когда отвращение было не просто реакцией, а переживанием невозможности сказать «нет», невозможности отвергнуть то, что вторгалось в личное пространство, невозможности повлиять на среду. И теперь этот опыт вспыхивает вновь, но уже не как детское бессилие, а как взрослая ненависть, которая пытается вернуть контроль. Но именно в этом месте, если удается не просто прожить эти чувства, а осознать их природу, появляется шанс что-то изменить. Потому что осознанное презрение уже не требует разрушения – оно перестает быть единственным доступным инструментом защиты. Оно может стать чем-то иным – границей, точкой понимания, даже силой, но уже не слепой.