Пока шел разговор, мы успели добраться и до лесопилки. Большое длинное здание, с выходящим из него водяным колесом. Но оно не было просто опущено в реку, как я думал, наблюдая издалека. Нет, от реки к зданию был выкопан небольшой канал, который можно было легко перекрыть. Что видимо периодически и делали. Вижу большую погружную заслонку у входа в канал, которой управляли с помощью лебедки. Вручную такую махину, а она была размером где-то около метра шириной и полтора в высоту, не поднять. Не из дерева ведь была сделана, а из железа. И место здесь выбрано не случайно – как раз здесь происходит небольшой естественный перепад высот и течение реки особенно быстрое. Благодаря заслонке течение в отводном канале перед ней замедлялось, а когда она была опущена – и вовсе останавливалось. Но стоило ее приподнять, как вода тут же начинала свой разбег и падала как раз на лопасти колеса, приводя то в движение. Пиление начиналось, что подтверждали характерные звуки, доносящиеся из здания. Окна в нем были довольно большие и широкие – все для того, чтобы хватало солнечного света для работы. Здание никем не охранялось, что для меня было даже как-то непривычно.

Нас заметили издалека, и у широких ворот входа в здание уже стоял мужчина в рубахе, заправленной в штаны, которые были перепоясаны ремнем. Не простой работник, у тех вместо ремня были обычные веревки. По летнему времени и жаре ничего сверху он надевать не стал, а на голове у него была простая серая шляпа от солнца.

– Здоровья вам, Сергей Александрович, Роман Сергеевич, – поприветствовал он нас и замер в ожидании распоряжений.

– Здравствуй, Михей, – кивнул отец. – Работа спорится? Неполадок не было? Задержек каких?

– Все в полном порядке, – заверил Михей.

– А чего тогда останавливались недавно?

– Зубья правили, затупились малость, – объяснил, если я правильно понимаю, управляющий лесопилки.

– Добро, – снова кивнул отец и махнул рукой внутрь. – Ну пойдем, посмотрим, что успели сделать.

Внутри мне в нос сразу ударил запах свежеспиленного дерева. Ворота в здании были в торце, обращенном к дороге, по которой мы шли. Сразу за ними было пространство под готовую продукцию – доски, брусья. Они аккуратно были сложены штабелями вдоль стен. Пространство по центру пустовало, но не просто так – вижу следы от телеги, наверное тут их грузят и потом отвозят ниже, к Волге, чтобы уже там перенести на баржи или какие сейчас суда занимаются транспортировкой.

За складской зоной находилось основное рабочее помещение. Около стены с водяным колесом стояла пильная рама – массивный агрегат с двумя пилами, расположенными горизонтально. Бревно клалось на направляющую ленту, которую в движение приводил не мотор, а двое рабочих, крутящих за ручку маховик. Перед бревном влево-вправо двигались полотна двух пил. В итоге на выходе получалась одна доска и горбыль, после чего направляющую ленту приподнимали с помощью рычагов на необходимую высоту и рабочие начинали крутить ручку маховика в другую сторону. После второго прохода получалось уже две доски. И так процесс повторялся, пока все бревно не было распилено на доски нужной величины. Затем на направляющие клали следующее бревно, и все начиналось сначала. Мда, тяжелая работа, мужикам не позавидуешь. Длина самих досок равнялась длине бревен. Сами бревна пилили вручную – двуручными пилами с полотном около двух метров длиной. И бревна эти располагались в «задней» части лесопилки, сразу за пилорамой. Там же были еще одни ворота – как раз чтобы бревна заносить.

В боковой части лесопилки, в противоположной от реки стороне, были двери в подсобные помещения. Тут кстати накатили воспоминания прошлого Романа, даже заходить в двери и узнавать, что за ними, не пришлось. За одной был кабинет приказчика, за второй – небольшая кухонька для работников, а за третьей – санблок. Там был туалет и помывочная. Вдали была еще одна дверь, за которой уже был вход в жилые помещения. Там стояли койки для работников. Как я понял из воспоминаний-ощущений, хоть все они и были из крепостных, кроме управляющего Михея – тот нанятый мастер-бригадир – но мужики были из разных деревень и здесь работали сезонно за плату. С которой, наверное, платили оброк. Ха! А отец-то говорил, что только барщиной берет! Или такая отработка тоже за барщину считается? Но ведь та – лишь три дня в неделю, а мужики здесь весь сезон пашут. Это ощущение-воспоминание мне подсказывает. Видимо не считает работников лесопилки крепостными уже или как, просто забыл?

Я решил тут же его порадовать частично вернувшимися воспоминаниями и уточнить этот момент. Может, пока меня не было, что-то изменилось? И сейчас мужики вокруг – уже не крепостные, а «свободные»? Или как они называются?

– Отец, – позвал я его, когда он уже хотел зайти в кабинет приказчика.

Тот остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Мы можем поговорить? Это недолго.

– Подготовь отчетность, – бросил он Михею и двинулся ко мне.

Мы снова вышли из лесопилки, после чего я и рассказал о частично вернувшихся воспоминаниях и задал свой вопрос. Тот при первой новости расплылся в довольной улыбке, а на вторую ответил загадочно:

– Месячина.

– Чего? – удивленно переспросил я.

– Я плачу им месячину, – терпеливо повторил отец. – Содержание за работу. Наши дворовые все на месячине состоят.

– И много входит в эту плату? – озадачился я.

С другой стороны, по сути месячина – это местный вариант зарплаты. Что вскоре своими словами подтвердил и отец.

– Едой обеспечиваю, одежей – но не в избыток, лишь бы не замерзали, – загибал он пальцы. – Еще иногда копеек даю, если стараются шибко.

– И много?

– Ну, – почесал тот бороду, – могу и десять копеек пожаловать, а могу и рубль. Но то редко.

Все же ошибся я. Не зарплата это. Именно содержание – лишь бы крепостной не сдох, да работу выполнял. И вот как ему объяснить, что такой подход менять надо? Наоборот – начать выплачивать деньги стабильно, но со штрафами и премиями – как стимул работать лучше и повышать свою квалификацию. Ну, как у мастеров и рабочих? Вон, как у Михея.

– Понял, спасибо за объяснения, – кивнул я.

– Ты, Роман, шибко в оба гляди, – улыбнулся отец, – раз так к тебе память возвертается, то старайся все усмотреть. Авось, и преодолеем твой недуг!

После этого мы все же добрались до кабинета приказчика. Михей тут был и за главного управляющего, и за мастера – именно он отвечал за сохранность и правильное использование оборудования, и за документоведа. Все в одном. Рабочее место у него выглядело небогато. Простой стол со стулом, сбоку у стены – шкаф, заполненный бумагами, с другого боку – топчан. Напротив двери, сразу за столом находилось окно. Отец без стеснения уселся на единственный стул, а Михей встал рядом с ним, подавая бумаги.

– Вот, Сергей Александрович, – говорил он, – все, как вы просили.

Подойдя ближе, я с интересом посмотрел на бумаги в руках отца. Тот их листал, после чего тут же передавал мне. В бумагах оказались разлинованные бланки суточной выработки – сколько было распилено бревен, какого диаметра и длины, из каких пород дерева. Сколько в итоге получилось досок, а какое количество ушло в горбыль. Отдельно были бумаги по поставкам. Бревен от нашего соседа Уварова, и уже наших отгрузок готовых досок. Накатило воспоминание, что Леонид Валерьевич Уваров владеет землями преимущественно заполненными лесом. Поля у него тоже есть, но в разы меньше, чем у нас. Промышляет поставками этого самого леса, попутно распахивая новые поля, имеет две дочери и три племянницы от погибшего в Крымской войне брата. Чуть помотав головой от нахлынувших воспоминаний, я заметил, что такие вот «озарения» стали более глубокими и более информативными. Может, и правда вскоре вся память прошлого Романа вернется.

Завершив с бумагами по лесу, отец перешел к потребностям работников. Тут же Михей подсунул ему ведомость – сколько было получено продуктов, сколько потрачено, когда ожидается новый привоз. Последнюю бумагу отцу требовалось подписать. Потом уже с ней Михей пойдет к старостам наших деревень, которые и отгрузят ему провиант.

– Ну-с, пойдем, Роман, поглядишь, что за год могло поменяться, – махнул мне рукой отец, вставая из-за стола.

Явно не просто так зовет, а с прицелом, что я еще что-то могу вспомнить, заглянув в остальные помещения лесопилки. Отказываться я не стал, было и самому интересно.

Кухонька лесопилки была небольшой. Три на два метра. Тут стояла печь, прислоненная к общей с санблоком стене, и был стол. Никаких стульев, лишь узкий шкаф с посудой дополнительно из мебели имелся. За дверью в санблок я увидел большой чан, прислоненный как раз у той стене, где располагалась кухонная печь. В чане была вода для мытья, нагреваемая печью. Стояло две лавки с деревянными тазами и ковшами для обливания и набора воды. В дальнем конце в полу было вырезано две дыры. Вот и весь туалет. В жилой комнате кроме кроватей тоже ничего не было. Сами кровати сбиты из досок в два яруса, а рассчитано помещение на десять человек. Никакого постельного белья – лишь солома кинута для мягкости, да поверх нее пожитки самих работяг. В основном – зимние кафтаны да тулупы. У кого-то они скатаны вместо подушки, а кто-то расстелил поверх соломы. Новых воспоминаний мне эти виды не принесли, зато захотелось покинуть столь унылое помещение, да подумать, как можно улучшить быт рабочих. Не удивительно, что через полвека революция произойдет. При таких-то условиях. Но чтобы начать что-то менять, надо полностью овладеть всей информацией. Сколько дохода мы получаем, на что он тратится. Понять все тонкости получения прибыли, найти «узкие места» и «расширить» их. Азы развития бизнеса.

В итоге мы задержались на лесопилке до обеда, и требовалось поторапливаться домой, а то желудок уже намекал, что утренняя каша переварена и неплохо было бы добавить еще что-то «в топку». Поэтому разговор с отцом насчет моих новых воспоминаний и желании ознакомиться подробнее со всеми делами поместья я отложил до возвращения домой. Вот и не пришлось снова топать пешком для приватного разговора, покачиваясь мерно в дрожках на ухабах.

– Хмм, неужто Леонид Валерьевич, едет с визитом? – вырвал меня из размышлений о том, как построить новый разговор о будущем, отец.

Посмотрев в ту сторону, куда был направлен его взгляд, я увидел незнакомый тарантас. Он как раз показался из леса, двигаясь по дороге, ведущей к нашему имению. Наш сосед Уваров. Только о нем недавно вспоминал, а тут он сам решил по какой-то причине посетить нас. Даже интересно стало. Отец бросил на меня задумчивый взгляд, после чего склонился к моему уху и зашептал.

– Леонид Валерьевич на Пасху уже закидывал удочку породниться с нами. Свою младшенькую предлагает. Может, и сейчас с тем же самым едет. Присмотрись к ней, а позже мне скажешь – как она тебе, люба али нет. Урона в таком родстве никакого, но и прибытка особого – тоже. Но раз уж у тебя с памятью проблемы, то может Леонид Валерьевич поможет нам с благоустройством поместья. Свое-то он неплохо переделал, как от отца принял. Все долги закрыл, а сейчас на приданое копит.

Я лишь молча кивнул, а внутри нежданный визит соседа заиграл новыми красками. И воспоминаниями, но уже из прошлой жизни. Постоянной девушки или невесты в будущем у меня не было. Из родни осталась мама, по которой я скучаю, хотя наверное еще не пришло осознание, что я ее никогда не увижу, потому и тоски нет. Словно просто она в другом городе живет, вот и не видимся, как было раньше. С остальными родственниками я общался постольку-поскольку. Иногда они звонили по делам, реже – я сам им звонил, полностью погруженный в свои проблемы. И сейчас новость о том, что меня хотят сосватать мои новые родители, разбудила все эти воспоминания. Мой прошлый опыт из будущего по общению и отношениям с родственниками и обществом кардинально отличался от того, что происходило сейчас. Это… выбивало из колеи. И встреча с Уваровым и его дочерью будет для меня, пожалуй, не меньшим испытанием, чем разговор с родными в первый вечер моего появления здесь.