Вздрагиваю от стука в дверь. Внутри всё сжимается от страха. Из головы не идёт обещанный Алисой мужу сюрприз. Тот случай, когда я была бы рада тому, что речь шла о каких-нибудь новых сексуальных игрищах для слоника, а не о моей внезапной смерти.

– Алиса, мне ничего не нужно! – мой голос настолько слабый, что горничная его, похоже, не слышит и входит в комнату.

Чёрное длинное платье подчёркивает её фигуру, руки и ворот платья сшиты из прозрачного шифона. Бледная Алиса какая-то. Токсикоз, что ли скрутил? Для завершения образа ей не хватает капюшона и косы. Вылитая смерть.

– Вера Павловна, можно с вами посоветоваться? – Алиса говорит вежливо, но в её тоне проскальзывают ноты высокомерия. – Ой, а что это вы вдруг?.. Молитесь.

– Это моё дело. Куда ты такая собралась?

– Так у Генриха Альбертовича день рождения скоро. Вы болеете, к гостям не сможете выйти. Он попросил меня помочь принять их.

– Что? – Такой наглости я не ожидала. Хватаю воздух ртом, как дельфин на песке. – С каких это пор горничные гостей принимают вместо хозяйки?

– Так ведь никто и не знает, что я ваша горничная. На ваш день рождения меня не было, а больше приёмов вы не устраивали.

– И что теперь?

– Я хотела спросить, как вам это платье? – Алиса щебечет невинным голоском, но на бледном лице появляется самодовольная улыбка.

– А у меня ты не хочешь спросить разрешения на такой смелый шаг?

– Так это Генрих Альбертович решил. Я думала вы в курсе. Так как вам платье?

Мои пальцы сжимаются в кулаки до белых костяшек.

– Гостей я приму сама. А ты знай своё место…

– Моё место теперь рядом с Генрихом Альбертовичем. Я беременна от него.

Глава 10

Женя

Алиса пошла ва-банк, и меня мороз пробирает по коже. Девчонка решила, что зашла с козырей, а на что расчёт? Что я сейчас упаду без чувств? А если не упаду? Треснет меня по голове графином? Думай, Женя, думай! Ты доживёшь до вечера, если на руках есть козырь побольше. Качаю головой.

– Бедная девочка. Залетела. Генрих тебя изнасиловал?

Алиса озадаченно смотрит на меня. Не возьмёшь меня голыми руками. Мерзавка очухивается и бросает мне в лицо.

– Мы любим друг друга!

– Прекрасное чувство. Любовь поможет вам пережить любые невзгоды. С милым рай и в шалаше.

– В смысле? – Алиса сглатывает.

– Ну как же. Контрольный пакет акций компании у меня, землю под дом я унаследовала от родителей, так что фактически он тоже принадлежит мне… А я давно оформила дарственные на движимое-недвижимое имущество… И о-очень подробно расписала все пункты завещания, – Мне сложно говорить, поэтому я делаю паузы, но Алиса и не перебивает меня. Слушает, затаив дыхание. Развожу руками, – Случись что со мной, Генрих мало что получит… А также, в свете новых событий, он однозначно теряет должность генерального… В совете директоров серьёзные товарищи сидят… Но не боги горшки обжигают. У вас ведь любовь. На Генрихе записана квартира в городе. Вы можете там жить. Правда, потеряв репутацию, Генриху не просто будет в его преклонном возрасте начинать с нуля.

Теперь черёд Алисы лежать дельфином на песке. Это она в травках и в минете спец, а так-то в голове у девочки жижа. Что у неё за плечами? Сельская школа, девять классов? Тяжко вздохнув, продолжаю:

– Да не расстраивайся ты так! Вы ведь можете продать квартиру и у вас будет начальный капитал. У Генриха есть небольшие сбережения. Ещё машина у него своя. Поедете с ветерком к твоей тёте, или кто там тебя вырастил. Будете на хуторе коз разводить. Генриха, правда, никогда не привлекало фермерство. Но ради любви… Тем более вашему малышу только на пользу пойдёт свежий воздух.

Алиса белеет ещё больше.

– Но… Как же так?

– А вот так, Алиса. Я ведь в прошлом спортсменка. И перед соревнованиями всегда конёчки на крепость и на наличие в них битого стекла проверяла. Но ведь и это не защищает от внезапного падения. Поэтому у меня все ходы записаны наперёд… Да, ты же спрашивала про платье. Оно, как бы сказать… Не по возрасту тебе. Но ты можешь пойти в нём осенью на Хэллоуин. Уверена, ты обожаешь этот праздник. Он у молодёжи в чести.

– Вы говорите это всё… Потому что завидуете моей молодости. И я не верю всему, что вы говорите.

– Это твоё право. Мне до звезды чему и кому ты веришь. А что касается молодости, так чему тут завидовать? Она есть у всех, а вот роскошная зрелость доступна не каждому. Если я ответила на все твои вопросы, можешь идти. Обедать я сегодня не буду. Да… Повесь мою зимнюю одежду на место и не смей больше трогать мои вещи. Генриху Альбертовичу очень не понравилась твоя выходка.

– Он вас не любит!

– Поэтому пришёл сегодня в мою постель? – усмехаюсь я. – Не обольщайся на его счёт и знай своё место.

Алиса выбегает прочь из моей комнаты. Этот заезд выиграла я. Хватит ли у мерзавки смелости сейчас позвонить Генриху и пересказать наш разговор или она оставит его на вечер? Захочет ли муж обсуждать подобное по телефону? В любом случае, у меня есть немного времени подумать, как выруливать дальше.

Меня клонит в сон, но я боюсь заснуть и не проснуться. Алиса циничная и хладнокровная убийца. В этом сомнений никаких. Если она мне не поверила, то сейчас моя жизнь висит на волоске. Физически я не смогу ей дать отпор, если сейчас усну, где гарантия, что Алиса не придушит меня подушкой?

Пошарив по ящикам трюмо, вооружаюсь декоративной брошью в виде длинной булавки. Такое себе оружие. Перебираюсь в кресло и, зажав её в руке, не замечаю, как засыпаю.

Глава 11

Генрих

День выдался тяжёлый. Выхожу из переговорной и вижу в телефоне пять пропущенных от Алисы. Сердце пускается вскачь – неужели что-то случилось с Женей? Ослабляю галстук и, выдохнув, звоню Алисе.

– Что случилось? Женя в порядке? – Мне страшно услышать ответ.

– Я бы сказала, что она в шоколаде! – цедит в трубку Алиса.

– Не понял, – меньше всего ожидал услышать подобное от неё, да ещё в таком тоне.

– Твоя дорогая жена сказала, что после её смерти мы останемся нищебродами! – выплёвывает в трубку моя щебетунья.

– Во-первых, сбавь обороты, милая, а во-вторых, говори по существу, – осекаю зарвавшуюся девчонку, оглядываясь на юриста. Он вышел следом за мной и замер, неподалёку, перебирая бумаги в папке. Мы с Женей никому не говорим о её смертельном недуге. Даже дочери. Когда жена заболела, то долгое время работала из дома, когда слегла, я сообщил подчинённым, что у Жени осложнение, но она скоро снова будет в строю. Даже день рождения решил отметить дома, чтобы самые близкие коллеги, смогли взглянуть на неё в моём присутствии. Жена исхудала, превратившись в свою зыбкую тень, в остальном не слишком изменилась. Но в свете последних событий, мне не хочется, чтобы она с кем-то встречалась.

– ЕПэ сказала, что давно написала дарственные и подробно расписала…

– Подожди, Алиса, я перезвоню тебе, – сбрасываю звонок и иду к лифту. Жена, хоть и владеет большей долей акций в компании, всегда выбирала роль второй скрипки, доверяя мне во всём. Я же доверял ей. Была в нашей жизни неприятная ситуация, когда меня чуть не приземлили лет на десять. Мы быстро тогда переоформили на Женю практически всё движимое и недвижимое имущество. Доступ к счетам всегда был у обоих. Меня это устраивало и никак не беспокоило, пока в моей жизни не появилась Алиса, ласковый, светлый лучик. Чем больше Женя угасала, тем ярче он светил. И вот теперь этот лучик ни с того ни с сего наезжает на меня. Мало мне было сегодняшнего, более чем странного, разговора с Женей.

Мне кажется, лифт чертовски медленно едет. Выхожу на административном этаже и бросаю взгляд на дверь давно осиротевшего кабинета жены. Не могу отвыкнуть от этой привычки. Лариса, наш секретарь, тут же встаёт и замирает в ожидании распоряжений.

– Никого ко мне не пускать, – роняю я и вваливаюсь в кабинет. Ещё не знаю, что случилось дома, но внутри меня уже бушует торнадо. Падаю на кожаный диван, вытянув ноги, закрываю глаза, чтобы немного успокоиться. Только после этого вновь набираю Алису и сходу наезжаю.

– А скажи мне, прелесть моя, с чего вдруг Евгения Павловна взялась обсуждать с тобой такие вещи?

Алиса некоторое время молчит.

– Я… Я сказала ей, что жду от тебя ребёнка.

– Что? – меня подбрасывает на диване. В последний раз холодный пот прошибал меня, когда я узнал о грядущем аресте. Сажусь и на глаза наползает пелена.

Алису несёт дальше.

– Хватит скрываться! Твоя ЕПэ тебе сегодня в лицо бросила, что мы с тобой спим. Она и так обо всём догадалась бы.

– Господи, какая же ты дура!

– Я – мать твоего ребёнка. Не называй меня так.

– Алиса…

– Перезвоню сейчас. Доставка продуктов приехала.

– Какие к херам собачьим продукты? – Швыряю замолчавший мобильник на диван как ядовитую змею. Схватившись за голову, мысленно добавляю про себя: «Какой же я идиот!» Не ожидал от Алисы такой подставы. Ишь, как осмелела. Вот тебе и тихая девочка. ЕПэ! Такого она себе никогда не позволяла. Отпускала, конечно, мелкие колкости в сторону Жени, но ту же брала себя в руки. А теперь мои девочки объявили друг другу войну.

И как теперь это всё разруливать? Хорошо, что я отрубил Жене интернет и забрал телефон. Но когда она успела состряпать дарственную? А может жена давно в курсе наших с Алисой отношений? Моя вчерашняя просьба так взбаламутила Женю или эти долбанные мешки с одеждой так зацепили её самолюбие? Вопросы роем диких пчёл жужжат в голове.

Бросаюсь к компьютеру и не успокаиваюсь, пока не убеждаюсь, что по крайней мере с деньгами Женя ничего не намутила. Меняю пароль для доступа в систему. Надо ехать домой и решать вопрос с женой радикально. Но как? Измены Женя не простит. Да, я полюбил! Такое бывает. И ведь хотел обо всём честно поговорить с ней…

Чёрт… Ведь всё шло к логическому завершению. Мы уже с Алисой не боялись, что Женя нас засечёт. И вот результат. Не душить же теперь жену подушкой!

Алиса перезванивает, когда я сажусь в машину. Я зол на девчонку, а она на меня. Вот только за что? А может Женя права? И Алисе, действительно, нужны только мои деньги? Нет, не может быть. Она всегда так искренна в своих чувствах. В ней растёт моё дитё, и малышка просто печётся об его будущем.

– Слоник, ты не сердишься на меня? – всхлипывает Алиса.

– Ты что? Плачешь?

– Я так люблю тебя, нашего малыша, – причитает она. – Вы всё, что есть у меня.

– Не смей нервничать!

– Как же, – шмыгает носом Алиса. – Твоя жена столько гадостей наговорила мне.

– Ну ты поставь себя на её место.

– Мне на своём хорошо. Рядом с тобой. Ты такой большой и сильный.

– Не плачь, солнышко. Я не позволю тебя никому обижать.

– Даже ЕПэ?

– Что за ЕПэ? Не надо так о Жене.

– Я больше не хочу даже имени её произносить! Мы были с ней так добры, а она желает нам зла!

– С чего ты взяла?

– ЕПэ твоя сегодня с иконой и свечкой сидела! Я боюсь! Она порчу на нас насылает.

– Что за глупости? Женя не очень религиозна, но часто перед смертью человек задумывается о вечности, о Боге.

– Это не про твою жену. У неё сегодня даже взгляд как у ведьмы был.

– А где ты видела настоящих ведьм? – смеюсь я. – Алис, прекрати.

– Точно тебе говорю. Колдует она! Почему, думаешь, у тебя проблемы стали появляться в постели?

Кровь приливает к моим щекам. До Нового года у меня стояло, как у молодого. И это без всякой виагры! Трахал Алиску как умалишённый. А потом стало сердце прихватывать. Даже решил Алисе в этом признаться, чтобы не подумала, что я меньше стал любить её. Теперь моей козочке приходится порой по часу отсасывать мне, чтобы всё срослось. Но она говорит, что от этого даже особое удовольствие получает.

– Ты серьёзно полагаешь, что можно такое наколдовать?