С лица мужа слетает блаженное выражение.

– Зачем, Женя?

– Вдруг мне станет плохо! Я даже не смогу вызвать врача.

– У тебя есть кнопка. Алиса прибежит по первому зову.

– Я уже говорила, что меня не устраивает наша горничная.

– Зато я спокоен, когда она рядом… С тобой.

– Ты спишь с ней, – не могу больше сдерживаться. Мой муж, такой разумный всегда, выключает мозг, стоит заговорить об этой девчонке.

– С чего ты взяла? Конечно, нет.

– Это не вопрос, Генрих.

– Ты напридумывала себе невесть что, а потом удивляешься, почему я забрал у тебя телефон.

– Она хочет… – прикусываю язык, проглатывая «убить меня». Это прямая дорога к психиатру. Ох, рано я решила, что муж оттаял. Но что будет, если я затрону вопрос финансов? Это для Генриха тема гораздо более щепетильная, чем вопрос жизни и смерти. – Она хочет завладеть твоими деньгами. Ты не нужен ей, пойми!

Генрих садится в кресло возле окна и, ссутулившись, сцепляет пальцы. Что, дорогой ты мой человек, задела тебя за больное? Тоже не очень веришь в страсть малолетней сикалки?

Телефон Генриха клацает уведомлением, он пробегает по нему глазами, и уголки губ мужа слегка подрагивают. Он откидывается на спинку кресла.

– Женя, давай честно. Алиса просто находка для нас. Она заботливая девочка, всегда с таким уважением говорит о тебе, и я спокоен, зная что она с тобой рядом. Ну случилась беда. Так бывает. Как ты правильно заметила – человек смертен. Но это же не значит, что все вокруг тоже должны… впасть в анабиоз. Я живой человек, и мне хочется возвращаться домой не к потухшему очагу…

– Это ты сейчас про меня? – задыхаюсь от возмущения.

– Не передёргивай! Я про то, что мне приятно возвращаться домой, где меня ждёт горячий ужин. Алиса… Она… Как бы это сказать? Очень услужливая. Вот! Пока я ем, она щебечет о пустяках, и от этого легче становится. Я сошёл бы с ума от тишины. Алиса хоть немного отвлекает меня от мыслей о твоей необратимой болезни.

– А как же насчёт «в счастье и в горе, в печали и в радости»? Ты мне сейчас нужен как никогда, а ты проводишь время внизу, потому что щебет горничной тебя успокаивает, – с презрением смотрю на мужа. Юлит, боится признаться, унижает меня своей трусостью, слабостью и предательством.

– Прекрати себя накручивать. Я приду к тебе сегодня, – Генрих смотрит на часы и спешит к двери.

– Про воду не забудь, – бросаю ему вслед.

Через пять минут в комнату просовывается рука Генриха и шмякает об пол упаковку минералки. После присутствия мужа хочется проветрить. Наш разговор не сделал меня сильнее, и я, покачиваясь, добираюсь до балкона. Открываю дверь настежь и замираю от ненавистного голоса Алисы.

– Евгения Павловна совсем не в себе. Знаешь, я видела недавно передачу. Врач выступал. Так он говорил, что часто больные перед самой смертью чувствуют прилив сил.

– Бедная Женя.

– Ты только не волнуйся так. Будь внимательней за рулём. Помни, что мы с малышом очень ждём твоего возвращения.

– Тебе привезти что-нибудь?

– Себя. Сделаю тебе сегодня сюрприз.

Впервые жалею, что в моей комнате нет замка.

Глава 8

Генрих

Бедная Женя. Похоже, конец её близок. Я ей такого не желал, но всё равно страдал, подспудно ощущая свою вину. Ведь я сплю с Алисой, не закончив отношения с женой. Отмучилась бы уже Евгения и не рвала мне душу. Тяжело видеть, как умирает некогда близкий тебе человек.

Не знаю, как бы я всё это вынес, если бы не Алиса. Она мой подарок судьбы, глоток свежего воздуха.

Мать очень хотела, чтобы я взял под своё покровительство внучку своей приятельницы Зинаиды Андреевны. Её дочь как-то привезла к ней пятнадцатилетнюю Алису на лето и уехала с новым мужем в Штаты. Но осенью за Алисой никто не вернулся, и та осталась жить у бабушки на хуторе. Не знаю, почему моя мать принимала такое горячее участие в жизни своей подруги и что могло быть общего между ними. Виделись они редко, но моя мать всегда говорила о Зинаиде Андреевне с придыханием.

Но куда пристроить девчонку без образования? А просто поселить у себя дома я её не мог. Тогда мать предложила взять Алису в помощницы по хозяйству. Мы с женой бывали дома редко, ведя совместный бизнес, унаследованный от её отца. На хозяйстве оставались преклонного возраста садовник с женой, которая готовила и выполняла функции горничной. Их-то она и передала Алисе.

Лично мне она пришлась по душе, но Женя поначалу встретила Алису в штыки. Мне даже иногда приходилось тайно утешать малышку. Она очень чувствительная девочка. Женя ведь огонь, а не женщина. Сказывалось спортивное прошлое. Всегда поражался её кипучей энергии, от которой теперь осталась лишь память. Не представляю как за полгода можно так сгореть. Словно из энерджайзера вынули батарейки.

Прошлым летом мы должны были ехать в отпуск с Женей вместе. Уже проходили контроль в аэропорту, когда пришло сообщение от финансового директора, что срывается многомиллионный контракт. Ситуация требовала присутствие генерального директора. Я убедил Женю не срывать отпуск, а сам вернулся к работе.

Алиса была рада моему возвращению. Мне было одиноко в пустом доме, и я, отправив домработницу пораньше, пригласил малышку поужинать со мной. Алиса вместо форменного платья, надела топик и коротенькую юбку, принесла бутылку самодельного смородинового вина. Сказала, что её бабушка как раз прислала нам с Женей гостинцы из деревни. Я не любитель кустарных напитков, пригубил вино сначала из вежливости, но тут же признал, что оно шедеврально. Сам не заметил, как выпил больше половины бутылки.

Мы перебрались в гостиную, и Алиса рассказала почему мать не взяла её с собой. До девочки домогался отчим и с тех пор она боится мужчин. Она расплакалась, и я, сев ближе, обнял её за плечи. Она вытерла слёзы и подняла не меня глаза.

– А с вами, Генрих Альбертович, я ничего не боюсь, – Алиса тонкими пальцами коснулась моей брючины, но меня словно током шибануло. – И хотела бы попросить вас помочь мне справиться с моим страхом.

– Тут скорее тебе может помочь психолог, – мне льстило то, что Алиса чуть ли не боготворит меня. То ли вино, то ли гормоны взбурлили мою кровь.

– Нет. Понимаете, мне нужно попробовать, как это на самом деле.

Я аж взмок под рубахой.

– Что ты имеешь в виду?

– Можно я вас поцелую?

– В щёчку? – прохрипел я.

– Нет. Я хочу знать, как целуют настоящие мужчины.

– Алиса, я женат… – сопротивлялся я скорее по инерции. Тонкий девичий запах раздразнил меня не на шутку.

– Всего один раз. Евгения Павловна никогда об этом не узнает.

– Хорошо. Давай попробуем.

Алиса тут же оседлала мои колени, и тонкие руки обвили мне шею. Она медленно приблизила лицо ко мне, и я, не в силах больше сдерживаться, пленил её губы. Мои руки блуждали по её упругому, юному телу. В тот момент я больше не мог больше думать ни о чём. Топик полетел в сторону, а вскоре вслед за ним отправились юбка и хлопковые шортики.

К моменту, когда Женя вернулась из отпуска, мы с Алисой изучили всю камасутру. Поначалу я ощущал вину перед женой. Ведь теперь все мои мысли были об Алисе. Я даже хотел развестись, чтобы быть честным перед супругой. Но тогда нам пришлось бы делить компанию, а Жене отец оставил контрольный пакет акций. И вообще, наш бизнес мог от этого здорово пострадать. Вскоре чувство вины сменилось раздражением, но вскоре Женя заболела.

Алиса на удивление оказалась не только сексуальной, но и умной девочкой. Она не закатывала мне истерик, была улыбчива с хозяйкой. Мне показалось даже, что Женя прониклась к ней симпатией. А о том, какое у Алисы доброе сердце, я понял до конца, когда Женя слегла. Малышка изо всех сил старалась угодить ей.

Как у Жени язык сегодня повернулся на такую гнусность? Она ведь явно намекала на Алису. Вспоминаю наше горячее утро с женой. Что-то у меня в последнее время сбоит со стояком, а с женой сегодня завёлся не на шутку. Алиска впервые мне потом закатила сцену ревности, при этом не проронив ни одного плохого слова в сторону уважаемой ею Евгении Павловны. Даже пообещала сегодня какой-то сюрприз. Ну почему нам нельзя как у мусульман иметь две жены?

Глава 9

Женя

Алиса ко мне носа не кажет. Вряд ли у этой змеюки есть совесть. Скорее всего, девчонка поняла, что я ей негласно объявила холодную войну. Сидит в своей комнате, небось, выбирает тактику или способ убрать меня с дороги побыстрее? Чем она меня изводит? Чайком заговорённым? Или в куклу Вуду иголками тычет и подсыпает мне крысиный помёт в еду?

У меня были соперницы в спорте, конкуренты на работе. Генрих, мой горячо любимый муж, оставался для меня всегда надёжной гаванью. Конечно, он порой засматривался задумчиво на других женщин, но не более того. А может он и раньше мне изменял? Мужчина он темпераментный… Но тридцать лет разницы! Дичь несусветная. Хотя далеко ходить не надо. Достаточно включить телевизор.

Хорошо. Допустим Генрих, одержимый страстью, увлёкся Алисой. Но почему было честно мне об этом не сказать? Я ведь его никогда не держала. Не устраивала сцен ревности, если где-нибудь он вёл себя более фривольно, чем позволяли правила приличия. Во всяком случае, я всегда была уверена, что свой хоботок слоник держит в штанах. Тьфу, почему слоник-то?.. Потому что хобот уже в обрамлении седых волос? Эти животные ассоциируются у меня исключительно с серым цветом.

Когда же это всё у полюбовничков началось? Генрих с самого начала благоволил к этой мерзавке. Но я даже не думала ревновать его к ней. Алиса младше нашей дочери, и максимум в чём я могла подозревать мужа, так это в не по делу проснувшихся отцовских чувствах.

Отпуск! После моего возвращения Генриха стало бросать в крайности. То он срывался на мне, то вдруг клялся в неземной любви. Правда, клятвы становились всё реже, а истерики на ровном месте всё чаще.

Меня больше в этой истории поражает поведение Алисы. Это какую надо иметь выдержку, чтобы таким ласковым ужом обвиться вокруг жены любовника.

Эх, Генрих, Генрих! Не принесёт тебе моя смерть счастья. Женишься на этой курве и настанет твой черёд на тот свет собираться. Думаю, Алиса уже даже прикидывает положить нас рядом. Исключительно из уважения к Евгении Павловне. Но я не хочу умирать. Теперь-то уж точно.

Сползаю с постели и наклоняюсь к упаковке с бутылками минералки. Пол тут же уплывает перед глазами. Приходится сесть на пол, чтобы разжиться бутылкой воды. Вытянув ноги, пью с жадностью человека, выбравшегося из пустыни. Как защититься мне от этой ведьмы? Закрываю глаза и на память приходит старый фильм «Вий» по Гоголю. Увы, мне вряд ли поможет, если я очерчу свечой вход в свою комнату.

Недаром говорят, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. У меня в сейфе лежат наши венчальные свечи. В голове тут же всплывают обрывки молитвы, которые я как-то слышала в храме. «Ненавидящих и обидящих прости нас, Господи». Вроде так. А на кого мне надеяться? Больше не на кого! Дочери мы не говорили всей правды обо мне. Муж был мне лучшим другом, поэтому подруг я растеряла. У всех семья, работа.

Опираясь на тумбочку, встаю и, охваченная благоговейным порывом, добираюсь до трюмо. Ключи от сейфа на месте, но лучше их спрятать потом куда подальше. В сейфе у меня хранятся деньги, ценные бумаги, украшения. Всё бы отдала, лишь бы выздороветь.

Дрожащими руками достаю свечи, завёрнутые в холщовую ткань. Здесь же в сейфе хранится мамина икона. Почему я раньше её не достала? Прячу ключи от сейфа под подушку кресла и, усевшись перед зеркалом, зажигаю перед иконой свечу. Вроде не пыльная, а фитиль разгораться не хочет и потрескивает.

Добившись устойчивого огонька. Смотрю на икону Богородицы с младенцем на руках и словно язык проглотила. Ни одной молитвы толком и не знаю. Талдычу про себя, как заведённая: «Ненавидящих и обидящих прости нас, Господи».