Анюта Соколова: Сиа

Это не лёгкая развлекательная история.

Это не романтика в чистом виде.

Это даже не фэнтези.

Наверное.

Мир опасен не потому, что кто-то совершает зло,

а потому, что некоторые видят это

и ничего не делают.

Альберт Эйнштейн

Глава 1

– Ваше имя, возраст, род занятий и место жительства! – чеканный голос капитана эхом отразился от голых стен унылого кабинета.

– Леу́на Ай-Руж, двадцать семь лет, целитель, снимаю квартиру у мьéссы Флери́ в Червонном переулке, восьмой дом.

– Айру́ж? – переспросил капитан.

– Ай-Руж, – я чётко выделила паузу между слогами.

– Что за странное имя?

– Я наполовину си́а по матери.

Внешне я ничем не напоминала полукровку – тёмно-русая, сероглазая и светлокожая. Если бы не фамилия, никто не заподозрил бы во мне примесь нечеловеческой крови.

– Но при этом вы целитель? – в голосе капитана прозвучало недоверие.

– Государственный университет Сежью́, практикую девять лет.

– В таком случае, где ваш номерной знак?

– Лежит в кармане пальто.

– А где ваше пальто? – скептически прищурился капитан.

– Висит на вешалке в прихожей моей квартиры.

Спроси он сейчас, где находится моя квартира, я не выдержала бы и расхохоталась.

– Вам известно, что целитель обязан всегда держать данный знак при себе? – капитан лишил меня возможности повеселиться.

– Известно. Вчера я забыла его переложить.

Он сделал пометку в протоколе допроса.

– Очень опрометчивый поступок, мьесса Ай-Руж. По закону вы не имеете права выполнять свои профессиональные обязанности, не предъявив знак.

Ненавижу таких красавцев: идеально выбритых, отутюженных, строгих и правильных до тошноты, для которых инструкции важнее живых людей. Будь моя воля, наградила бы капитана поносом, чтобы сутки не вылезал из уборной. Но я привычно растянула губы в фальшивой улыбке и промолчала.

– И что вы, мьесса Ай-Руж, делали вчера после двадцати двух ноль-ноль в квартале сиа?

– Оказывала помощь больным.

– Больным? – тёмные, точно подрисованные карандашом, брови капитана сошлись на переносице крыльями хищной птицы. – Откуда в квартале сиа больные люди?

Капитан был слишком молод для своего звания – мой ровесник или чуть старше. Яркие лазурные глаза сердито сверкали из-под густых ресниц, роскошные тёмно-русые волосы красивой волной обрамляли лоб, черты лица казались бы выточенными из мрамора, если бы не ровный золотистый загар и нежный, прямо-таки девичий румянец. Конечно, мьесс капитан не тратил силы на исцеление, не отбивался от патруля, не провёл ночь в сыром и душном изоляторе на жёстком топчане…

– Я задал вам вопрос, мьесса Ай-Руж.

– Простите, – вернулась я в реальность. – Мне показалось, ваш вопрос риторический и не требует ответа.

Лазурь глаз потемнела.

– Вы находитесь в жандармерии, мьесса, а не на философском диспуте. Здесь нет риторических вопросов.

Надо же! Образованный… Раздражение я запрятала поглубже внутрь. Ужасно чесалась кожа, зудела спина, ныл правый висок и безумно, отчаянно хотелось пить. Человеческая половина меня нашёптывала: «Попроси стакан воды, невеликое унижение». Другая часть крови заставила гордо выпрямиться.

– Вам должно быть известно, мьесс, что сиа болеют так же, как и люди. Даже чаще людей. Несколько детей сильно простудились.

Если бы он бросил: «Ну и что?», я не удивилась.

– Это причина нарушать комендантский час?

– Клятва целителя утверждает, что здоровье пациента важнее, чем соблюдение формальностей.

Капитан смерил меня долгим взглядом. Невыспавшаяся, помятая, встрёпанная, в старом плаще и растянутом свитере, я мало напоминала устоявшийся образ целителя с обложки журнала «Роскошь и стиль».

– Как вообще вы вошли, а главное, вышли из квартала – без документов и знака, ещё и после двадцати двух часов?

Рассказывать ему про замаскированный лаз я не собиралась, равнодушно пожала плечами:

– Охрана отвернулась.

– Почему вы не носите с собой паспорт, мьесса Ай-Руж? Раз уж нарушаете закон и разгуливаете по улицам в неположенное время.

Самое обидное заключалось в том, что и паспорт, и знак я носила – постоянно, как предписывал последний указ жандармерии. Но Ай-Мью прибежала за мной, рискуя получить десять ударов кнута за самовольный выход из квартала сиа. В спешке я схватила с вешалки первую попавшуюся вещь и, разумеется, не подумала про документы.

– Паспорт остался дома случайно.

– У вас проблемы с памятью, мьесса? Забыли знак, забыли паспорт, не следили за временем. Сопротивление патрульным тоже следствие ваших проблем?

– Они не представились. Если вас в тёмном переулке хватают и тащат куда-то двое громил, для женщины естественно вырываться и убегать. Что же до сопротивления, – я встала с табуретки, чтобы капитан в полной мере смог оценить мои полтора метра и сорок четыре килограмма. – Вы серьёзно полагаете, мьесс, что патрульным стоило большого труда справиться со мной?

– Вы не разглядели военную форму?

– Поблизости не было фонарей.

Он поднялся – высокий, статный, плечистый. Совершенство во всех отношениях, за исключением гнилой души.

– К сиа прикреплён специальный врач, мьесса Ай-Руж. Нет необходимости без нужды посещать квартал, тем более в неположенное время. Законы принимаются не просто так, а для защиты населения, в том числе и вас. На месте патрульных вполне могли оказаться самцы в гоне, посмотрел бы я, как вам помогла бы ваша сострадательность. Возьмите пропуск. Вы свободны.

Бумагу с печатью и подписью я сжала в кулаке, не веря своему счастью. Заторопилась к дверям и уже на пороге оглянулась:

– За тридцать два года совместного существования людей и сиа, мьесс, не было ни единого случая, когда «самцы в гоне» изнасиловали бы человеческую женщину. Зато девушки сиа регулярно рожают полукровок от гуманных и высоконравственных скотов в человеческом обличье. Сомневаетесь – загляните в статистику.

По лестнице я спускалась так быстро, как только позволяли затёкшие ноги. За дерзкий язык мне грозила не просто ночь в изоляторе.

Люди не желали слышать правду.

***

Ай-Мью прижималась спиной к батарее отопления. На звук открывающейся двери она вскочила. Огромные рыжие с золотыми крапинками нечеловеческие глаза уставились на меня в немом вопросе.

– Живы, – поспешила заверить я и села на кровать. – И твой Се-Лан, и малыши Ай-Лей. Ты успела вовремя.

Сиа подошла, села рядом, обеими руками взяла мою руку и приложила её к своей груди. Туда, где под кое-как намотанными полосами грубой ткани билось сердце – одно из трёх сердец сиа.

– Долго, – она указала на солнце в окне. – У́на в беде?

Человеческий язык давался сиа с трудом. Между собой они общались тихими пересвистами, трелями, похожими на птичьи, щелчками и жестами. Тем не менее все сиа прекрасно понимали нашу речь, а большинство и сносно говорили.

– Уна забыла паспорт и попалась патрулю, – я ласково погладила тонкие гибкие пальцы. – Сама виновата. Пойдём, я провожу тебя.

Она провела ладонью по моей щеке – знак высшей благодарности.

– Уна устала.

– Ничего, я гораздо крепче, чем выгляжу.

Без сопровождения человека Ай-Мью на улице обязательно остановил бы первый же попавшийся патруль. Или хуже: тот гон, о котором походя упомянул капитан, касался и девушек сиа. Раз в месяц они выделяли феромоны, которые, к сожалению, действовали и на людей. А яркая, чуждая красота сиа словно провоцировала мужчин, вытаскивала всё тёмное и мерзкое, что таилось в их душах. Ай-Мью была в самой поре, и возвращаться в квартал одной ей было небезопасно.

Я протянула сиа свой плащ, Ай-Мью понятливо закуталась и спрятала лицо. Мы вышли на улицу. Амьéр просыпался рано. Мьессы спешили на работу и по делам, на улицах фырчали автомобили, в булочных собирались очереди из домохозяек, желающих порадовать семью свежей сдобой на завтрак. Открывались мелкие магазинчики и всевозможные мастерские, оживали кафе, официанты сноровисто расставляли дополнительные столы и стулья для тех, кто не прочь выпить чашечку чая по пути на службу.

Погожий, тёплый для конца осени день и мирная суета вокруг только усилили моё дурное настроение. Сначала чудовищные в своей жестокости распоряжения, затем присланные на подмогу жандармам два отряда военных, патрули вокруг квартала сиа, чрезвычайное положение, комендантский час… Что дальше?

Правитель Ольéн всеми средствами стремился вытравить из людей доброжелательность к пришельцам. Искоренить память о первом контакте с иномирянами, об их удивительных пёстрых одеждах из необычной, похожей на шёлк материи, о странных устройствах, которые не работали в нашем мире, но свидетельствовали о высоком уровне развития иной цивилизации. Люди привыкали к сиа в обносках, к сиа, низведённым до уровня домашней скотины, к тому, что теперь, словно в средние века, можно было купить человека.

– Уна! – Ай-Мью дотронулась до моего рукава и жалобно повторила: – Уна…

Здоровый бородатый мужик вёл на поводке полураздетую девочку-сиа. Голова девочки была опущена, грива огненно-алых волос потоком стекала на грудь и спину. Полосы тонкой ткани едва прикрывали медь гладкой кожи. Сиа не синели от холода и не покрывались мурашками, но я почти физически ощутила, как мёрзнет эта девочка. Лет четырнадцать-пятнадцать, не больше. Ай-Мью опять потянула меня и указала на ошейник, цепь от которого мужик сжимал в кулаке.

– Уна…

Щёку изнутри я закусила до крови. Нельзя. Я и так вызывала сильное недовольство тем, что пыталась помешать происходящему безумию. Не будь я целителем, такие вот хозяева проучили бы «наглую бабёнку». Но те же хозяева неслись ко мне, когда их игрушки ломались. Второй целитель в Амьере наотрез отказывался прикасаться к иномирянам, я же, напротив, лечила сиа бесплатно. Девочка-сиа почувствовала наше пристальное внимание и подняла взгляд. Оранжевые, совсем детские глаза глядели на меня безо всякой просьбы, без тени надежды, с пониманием, от которого во мне вспыхнула ярость.

– Мьесс! – мой голос прозвучал на удивление властно. – Уделите мне одну минуту!

Мужик недоумённо обернулся. Я шагнула к нему и вытянула из кармана серебряный круг с воздетыми ладонями – знак дипломированного целителя.

– Чего надо? – угрюмо буркнул мужик.

– Вы знаете, что на улице не более десяти градусов тепла? Ваша спутница практически голая, у неё сандалии на босу ногу. Воспаление лёгких – минимум, что она заработает через четверть часа. Максимум – вы похороните её завтра вечером.

Мудрёные слова вызвали у мужика несвойственный поток мыслей, проступивший на лбу глубокими морщинами.

– Это моя самка.

– Я не оспариваю ваши права. Я как целитель предупреждаю вас, что вашей… – «самке» мой язык отказался произносить. – Вашей сиа срочно нужны тёплые одежда и обувь. Девочка на грани переохлаждения.

Он посмотрел на сиа с таким выражением, словно видел её впервые.

– Так не дрожит ведь.

– И не задрожит. У сиа отсутствуют наши рефлексы защиты от холода. К обеду девочка начнёт кашлять, ночью у неё поднимется жар, утром она не сможет встать, днём провалится в беспамятство, к вечеру наступит смерть.

Горе-хозяин мне не верил. Указ, по которому сиа позволялось купить, словно козу или корову, выпустили всего месяц назад. Об иномирянах люди знали слишком мало – так мало, что у меня порой волосы вставали дыбом. Чудовищное сочетание невежества и суеверий привело к чудовищным же последствиям.

– Больно уж стращаете, мьесса целитель, – мужик дёрнул поводок и направился дальше.