*Прим. автора: девочка-цветок одновременно обозначает и девушку-хиппи, и наркоманку, употребляющую марихуану и ее производные. В Наихристианнейшем квартале живут исключительно хиппи, это своего рода государство в государстве, как Ватикан в Риме, а марихуана растет на клумбах.

– Ты прав, заниматься любовью на улице – не мой формат, – согласилась я.

Он чуть не поперхнулся. А что? Не приведи Бог неподготовленному человеку забрести в Наихристианнейший квартал – чего только не увидит. Дети цветов живут, как хотят, без руля и без ветрил. Видимо, это и привлекает туристов.

– Знаешь, после твоих слов, – начал он, накрывая мою ладонь своей.

– Да-а? – с предвкушением перебила я.

– …захотелось в бунгало, – закончил он, ведя мою руку вниз по своему животу.

Сначала я восхитилась рельефом, а потом поняла, что он имел в виду. Мамочка, да там такое… Надо было мне быть чуть менее естественной, да придержать язык. У мужика, похоже, хорошее воображение.

– Рихард, прости, я дура.

– Третья с конца буква греческого алфавита, – прикрыв веки, отозвался он.

– Не знаю, – растерялась я. – Может, «ипсилон»?

– Нет, «ипсилон» – пятая, – возразил мой мужчина. – «Хи» или «фи»… вот в чем вопрос.

Я понимала, что так он пытается отвлечься, но сама заводилась все больше. Давно, давно мне не попадались такие индивиды, способные во всех отношениях!

– В каком веке построили церковь святого Мавра?

– В шестнадцатом.

– А «Виллу» Вешнигретца?

– В двадцатом, – он даже удивился такому простому вопросу.

– А что еще стоит посмотреть такого, исторического?

– Из исторического – замок Юрмина дель Яджен, а прямо сейчас предлагаю осмотреть бунгало номер два.

Я с готовностью вскочила, и через несколько минут (очень быстрого шага, почти что бега) мы смогли приступить к осмотру. Ковер на полу оказался вполне себе… И душевая кабина тоже.

Потом мы осмотрели спальню, в частности, большую двуспальную кровать, я осталась довольна. Только почему-то сильно захотелось есть…

– Можно пойти в ресторан, – сказал Рихард так, что я поняла: никуда он идти не хочет.

– Закажем ужин сюда, а десерт и фрукты у нас есть, – предложила я, ища, во что бы завернуться к приходу официанта.

Проблему одежды еще придется решать, но это потом, завтра. Сейчас на Бельсолу опускался тихий умиротворяющий вечер, и возвращаться в своё бунгало до утра я не собиралась.

Рихард смотрел на мои метания так заинтересованно, что я схватила простыню и быстро соорудила из нее подобие римской тоги. Потом он звонил в ресторан, а я подбирала с пола разбросанные детали гардероба. Где-то у порога валялась и сумка с гибаницей, кредиткой Михи и любимым «Эриксони».

– Мартина, ты хочешь мясо или рыбу?

Выбор я доверила мужчине, в конце концов, он тут старожил – сам сказал – и знает все особенности местной кухни. Пока он делал заказ (отметила краем уха креветки и морские гребешки в каком-то соусе), я тоже не зевала. Времени катастрофически не хватало, звонить Эве-Лотте уже поздно. Но выяснить, с чем придется столкнуться по прихоти дорогой подруги и бывшего, нужно все равно.

– Пап, привет. У меня небольшая проблема…

– Само собой, когда у тебя нет проблем, ты и не звонишь, – проворчал где-то на другом краю Эвропы Ханс Эдландер, мой лучший в мире отец. – Выкладывай.

Я очень кратко обрисовала ситуацию, обозначив основных действующих лиц: почившего дедушку Кароля, его наследницу пани Марию и неизвестно откуда взявшуюся Джину-без-фамилии. Надо отдать должное, папа не стал говорить – зачем ты снова с ним связалась, одно беспокойство от этих бывших, и далее в том же духе. Он лишь веско заметил, что мама будет недовольна и что информацию он пришлет мне завтра к обеду.

– Папа, ты лучший, – сказала я в ответ. – А маме пока не говори, ладно?

Разговор пришлось свернуть, потому что Рихард закончил общаться с кухней отеля и потихоньку подбирался к нам с «Эриксони».

– Ты примерная дочь? – спросил он, явно отметив мое обращение к отцу.

– Не знаю, – пожала плечами я.

«Тога» стала сползать, а глаза Рихарда темнеть. Странно, они у него и так черные, но вот поди ж ты…

– Может, дашь мне какую-нибудь рубашку? – предложила я, чтобы отвлечь мужчину. А то ведь так можно и без ужина остаться. – Или сходишь в мое бунгало за вещами?

– Пойдем в гардеробную, выберешь сама, – внес встречное предложение он. – Не хочу расставаться с тобой даже на минуту.

Он протянул мне руку, я поправила «тогу» и с удовольствием ухватилась за крепкую ладонь. Только не подумала, что в гардеробной тоже есть на что посмотреть. Там было зеркало во всю стену, а Рихард питал явную слабость к моему тылу. Так что когда я, не подумав, повернулась выбрать рубашку, мой мужчина не выдержал. Неожиданно я оказалась к зеркалу лицом, а он сзади, и в итоге про голод мы забыли напрочь.

Когда он остановился, я поняла, что без допинга такой темп могу и не выдержать. От непривычной позы дрожали ноги, тело требовало есть и пить, и при том не двигаться вообще.

– Тина, ма бель Тина, – шептал в это время Рихард.

И кто бы мог подумать, у организма открылось второе дыхание. Я сдернула с первой попавшейся вешалки первую попавшуюся рубашку, накинула ее на плечи и нетвердой походкой направилась в душ, предупредив героя-любовника, чтобы подождал, пока выйду.

Если бы в бунгало была ванна, я бы там и осталась. Но душевая кабина есть душевая кабина. Рихард честно дожидался своей очереди, позволив себе только один поцелуй. Тело реагировало однозначно, но вдруг я почуяла запах еды! Видимо, пока была в душе, нам доставили ужин.

– Подождешь меня? – спросил мужчина. – Я мигом.

Я, конечно, обещала. Правда, держать слово не собиралась. Там был салат, и креветки, и какие-то пирожки из слоеного теста. Стол и кресла у Рихарда были, как и в моем бунгало, так что я рухнула на мягкое и принялась есть. Мужчина вышел в одном полотенце, умилился моему аппетиту и посоветовал морские гребешки.

Потом ели инжир и целовались через стол. Это было неудобно, и Рихард посадил меня к себе на колени. Так я узнала, что на Бельсоле наступила ночь. Бархатная тьма, которую слегка рассеивали лучи маяка, огни отеля и луна ярко-оранжевого цвета. Даже на Фуптекхе я не видела такой луны…

– Хочешь пройтись по лунной дорожке? – спросил он, видя мой восторг.

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно», – подумала я, но вслух сказать не рискнула. Этот мужчина улавливал мои желания, как флюгер легчайшие дуновения ветерка. Жаль, что у нас впереди осталась только ночь.

Несмотря на всю эйфорию, я сделала пару выводов. Во-первых, не поворачиваться к Рихарду спиной, а во-вторых, сам он об удобствах не подумает. Значит, надо взять на пляж пару полотенец и простыню. И еще попить.

До моря мы дошли, держась за руки. Простыня упала на песок первой. Сверху – полотенца, а потом рубашка. Рихард улыбался так, что это было видно даже в неверном отражении света маяка. Лунная дорожка лежала прямо у ног, так красиво, как не снимут и в кино.

Ветерок с моря нес прохладу, а песок еще не остыл до конца. Мужчина подал мне руку, уже сделав первый шаг. Я ступила на мерцающую поверхность следом. Волны мягко накатывали на разгоряченное тело, тихо шуршали прибрежной галькой…

И тут Рихард дернул меня за руку к себе. Я оступилась, завизжала и полетела прямо на него и в воду. Он ловко извернулся, и мы оказались в тесном соприкосновении, хорошо, что не на глубине. Я, бултыхаясь, пыталась выровняться на плаву, он не давал, прижимая к себе.

– Рихард! – попытка взмахнуть рукой под водой, и я наткнулась на твердое свидетельство его намерений.

– Да-а? – протянул он тоном Мурри, поймавшего Тимаса за хвост.

Не отпустит. Хотя на что еще я рассчитывала, идя купаться без купальника? На исключительно приятное времяпрепровождение, будем откровенны.

– Ну дай хоть чуть-чуть поплавать!

– Видел я днем, как ты плаваешь, – заявил Рихард, – издевательство какое-то, не отпущу.

И поймал губами мочку моего уха. Хотел поцеловать, но я как раз крутанула шеей, и… в общем, плавать разом расхотелось.

– Ты сводишь меня с ума, – банальность, конечно, но я верила в то, что говорю.

– Ма бель Тина, – твердил он, явно не слыша ни меня, ни себя.

Если б не прохлада воды, мы бы упали на дно, как две морские звезды. А так пришлось выбираться на берег.

– Волшебная ночь, – сказал Рихард. – Мартина, ты устала?

Я отжала полотенцем мокрые волосы и поинтересовалась, какие еще у него предложения. Усталость усталостью, но ночь не бесконечна, а завтра вступит в силу мой контракт.

– Предложение самое прозаическое, – выдал мой лучший любовник. – Вернуться в бунгало, включить дивиди и посмотреть какую-нибудь…

– Комедию! – с энтузиазмом подхватила я.

– А я-то надеялся на футбол, – нарочито вздохнул он.

Мне в данный момент было без разницы: комедия, футбол или порнушка. Все равно близость его тела перекрывала любые другие желания. Я даже забыла о своем намерении не поворачиваться к любовнику спиной и вприпрыжку побежала к бунгало.

– Ты нарочно, – высказал он мне, нагнав почти на подходе к душевой кабине.

– Не-ет, – я помотала головой, и полотенце с волос слетело, совершив красивый пируэт.

Следом слетели его полотенце и моя простыня. Без дивиди мы как-то обошлись.

Часам к четырем я запросила пощады. Может, он принял какой-то афродизиак, не знаю, я в этом ноль без палочки. Но такой эрекции, как у него, у других я не замечала…

– Ты мой афродизиак, Тина, – ответил мужчина на прямой вопрос. – Я захотел тебя в тот момент, когда увидел. Ты шла по пляжу, как королева. Я смотрел, и… короче, друг сказал, что либо получит эту женщину, либо он мне больше не друг.

Я слабо улыбнулась.

– Давай теперь поспим, – глаза закрывались сами собой. – А утром…

– Утром, ма бель Тина, я уеду. Работа, – вздохнул он.

Я тоже вздохнула. Почему-то думалось, что работа предстоит только мне, и только с обеда. Усталость брала свое, шевелиться не хотелось.

– Отдохни, а я пока соберу вещи, – героически отрываясь от меня, сказал Рихард.

– Только недолго, я же усну, – честно предупредила я.

– Тогда я не буду тебя будить, можно? – спросил этот ненасытный.

– Посмотрим, – пробормотала я, кажется, уже во сне.

Сон был, естественно, эротический. Да такой реальный! Рихард пристроился сзади, и я проснулась от оргазма, и, словом, это был не сон. Никогда бы не поверила, расскажи мне об этом кто другой, но сейчас, испытав все на своей… на себе, я в очередной раз подумала, что не против остановить мгновенье.

– Ну вот, разбудил, – вздохнул мой лучший любовник.

– С тебя поцелуй, – улыбнулась я сонно. – Когда ты уезжаешь?

– Уже должен был уехать, но не смог. Сейчас выпью кофе, провожу тебя в твое бунгало и…

– Не надо, сама дойду.

– Тина, вот моя визитка. Позвони, я буду ждать.

– Я не смогу, Рихард. У меня ведь тоже работа, – призналась я. – Контракт – две недели. И никаких мужчин.

Может, он и обиделся, но ничем себя не выдал.

– Ты подарила мне безумную ночь, забыть ее я не смогу.

Возможно, и я не смогу. Но через две недели – к антиподам, а потом домой, в Данию… Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.

– Постараюсь вырваться на выходные, – слегка неуверенно произнес он.

– Нет, – я покачала головой. – Контракт.

Нашла в себе силы встать с постели, подойти к нему и повиснуть на шее.

– Ты лучший мужчина в моей жизни. Иди.

Конечно, он не удержался, и мы поцеловались. Я отпустила его с легким сердцем, будто так и должно быть. Ни сожалений, ни тревоги, словно вечером он вернется, открыв дверь своим ключом, и снова поцелует в заждавшиеся губы.

Глупое сердце, не лги ни себе, ни мне. Сказка закончилась, нас с тобой снова выбросило в грубую реальность. Но сердце не слушало, что-то тихонечко напевая, в крови еще бурлили гормоны, как пузырьки в шипучке, и хорошо, что вещи я собрала еще вечером.