Имперский вор. Том 4 (страница 9)
А уж что там у пацана в жизни вышло… Шах и знать об этом не хотел. Потому как даже в преуспевающей и сытой Российской империи случается всякое. Сам Шах в семнадцать потерял родителей и повидал такое, о чём бы и рад был забыть. Правда, Каменскому хоть с родом повезло. Но и высокое происхождение от проблем не всегда спасает, чего уж.
Одно Шах знал совершенно точно: с Никитой Каменским он бы без сомнений пошёл и в бой, и в разведку. И доверил бы ему защищать свою спину. А ещё этот пацан чуть ли не взмахом руки решил его, Шаха, проблемы.
Потому Шах вернётся в Россию. По первому зову Каменского. Без вопросов.
И по той же причине он разобрался нынешней ночью с немецким агентом «Братства свободных» Дитрихом Вальтером. Не преминув сообщить мужику напоследок, за что именно он лишается жизни.
Правду сказать, Константин Шаховский без сомнений помог бы расстаться с жизнью любому члену «Братства». Так что ликвидацию немца он не рассматривал как закрытие своего долга Каменскому.
– Да и взрослым порой присмотр нужен, – нудил своё домовой.
– Соболев присмотрит.
– Соболева я один раз всего видел, – хмыкнул домовой. – Не могу толком оценить.
– Зато я не раз, – вздохнул Шах. – Если б не этот Соболев, мы с тобой, дядя Фёдор, не познакомились бы.
И ничего бы не случилось. Не научился бы Шах клеить обои, варить борщи и чувствовать себя позорным трусом, боящимся нос из квартиры высунуть.
А ещё не услышал бы собственными ушами, как красиво Никита Каменский поставил на место владелицу аукционного дома «Лотос».
Сам Шах ни за что бы так не сумел.
– Слышь, Костенька, – позвал домовой. – А давай-ка мы с тобой кафель в ванной переложим, а? Сколь ты там сказал – три дня осталось нам с тобой вместе куковать?
– Охренел ты, дядя Фёдор, – печально ответил Шах. – Вон хозяина своего напряги этим? Вместе с князем Каменским. Я уверен, они справятся.
– Не до того им. Учатся они. А теперь-то Дима ещё и вон какую обузу получил! Не шутки небось – тем «Лотосом» управлять.
– «Лотосом» никто управлять не откажется, – заметил Шах.
– А сумеет ли? – горько спросил домовой. – Вот он, вопросец-то! А ты бы и помог, вот с кафелем…
Шах фыркнул.
– Да хрен с тобой, закажу завтра! Учти только, в жизни я кафель не клал! Если только огнём его к стенкам присобачить.
– И к полу, Костенька! – оживился домовой. – Но лучше цемент с песочком. Я тебе подскажу, а что не подскажу, то и сам нагуглишь. Ты ж у нас умница!
Кот Каменского не слушал их разговор. Вроде спал, но ушки точно держал на макушке. Вот, кстати, ещё одна загадочка – этот кошак. Странноватый он. И не потому что чёрный и здоровенный, и больше видали. Но ведёт себя уж больно разумно.
Может, тоже нечисть какая? Если правда так, то Шах бы точно не удивился.
⁂
Всенародная слава, может, кому и нравится, но точно не мне.
На следующее утро, зайдя в столовку Императорского военного училища, понимаю, что есть мне теперь придётся в другом месте. Например, в комнате. А лучше (учитывая вопросительные взгляды моего соседа по комнате Захара Меньшикова) под кроватью. Или в шкафу. Ну, или жрать змей ночами с Крайтом в дальнем лесопарке.
Но не жевать же бутерброд под восхищёнными взглядами сотни курсантов! Несмотря на голод, от повышенного внимания к моей персоне в горло не лезет ничего, кроме кофе. Кофе лезет – спал-то я всего часа полтора.
Да, восхищённые взгляды мне уже привычны. К тому же спасение императора – это вам не первое место в рейтинге тренировочной башни. И даже не закрытый разлом. И даже не поимка главного государственного преступника, после которой я и так стал пользоваться навязчивым вниманием окружающих. Но…
…ладно бы только девчонки! Это было бы даже в какой-то мере приятно. А вот трое качков-пятикурсников с соседнего стола, попытавшиеся взять у меня автограф, точно лишние.
Немного снижают градус всеобщего обожания редкие завистливые взгляды. Но, честно говоря, я бы предпочёл их этому бурному морю всеобщего обожания. Причём относится оно не лично ко мне. А именно что ко всенародному герою.
– Наслаждаешься? – К столу подходит Лекс Львов и понимающе окидывает взглядом мою одинокую кружку кофе и шушукающихся курсантов.
– А то… Куда бы деться от этой всеобщей внезапной любви?
– Погнали ко мне в комнату? Расспрашивать не буду. И разносолов не обещаю, но какой-нибудь жратвы организую.
– Спасибо, что-то есть перехотелось.
Отставляю недопитый кофе и начинаю подниматься, но тут к столику подходит человек, про существование которого я, если честно, почти забыл. Аркадий Мезенцев, местный букмекер.
– Доброе утро, ваше сиятельство! – приветствует он меня так жизнерадостно, словно выиграл джек-пот. – Если помните, я…
– Господин Мезенцев. – Едва сдерживаю позыв скривиться. – Сколько я вам должен?
После того отменённого боя с Котовым я же сам назначил на конец сентября спарринги с желающими его заменить. И… приключался с его императорским величеством до начала октября – по времени этого мира. Сроки прошли, а значит, бой я уже проиграл как не явившийся на него. Ну, если вспомнить то, как была решена проблема с неявкой на турнир Даниила Котова, племянника графа Горчакова.
Но Мезенцев меня удивляет.
– Что вы, князь! – машет он руками. – Вы же герой! Спасение его императорского величества – это же какой подвиг! Конечно, ваша неявка не была засчитана как поражение. Мы просто оставили за вами возможность перенести бои на удобное для вас время.
– Постфактум, – будто себе под нос бормочет Львов. – Сначала радовались проигрышу. А как узнали об очередном подвиге – перекрасились.
Сажусь обратно и делаю большой глоток всё ещё горячего кофе. Шум в столовой исчезает – слышно только взволнованное дыхание курсантов.
Интересно, кто из них поставил на меня? Думаю, в свете моего героического поступка на балу, а уж тем более прогулки с императором, соотношение ставок должно было измениться в мою пользу. К тому же ещё перед присягой я передал Мезенцеву предложение заменить три боя одним. Я – сразу против всех троих парней, что бросили мне вызов. Значит, тот, кто поставил на меня, вряд ли выиграет много.
– На любое удобное для меня время? – переспрашиваю.
– Совершенно! – воодушевляется Мезенцев.
Тянуть незачем. Накопившиеся проблемы требуют решения, и начать вполне можно с этого боя.
– Тогда пусть это будет сегодняшний вечер. И ещё… – Останавливаю поднимающегося и потирающего ладони букмекера. – Я хочу изменить правила.
– Слушаю? – Мезенцев застывает в полуприседе.
– Никаких рейтингов в тренировочной башне. Я передумал убивать на спор виртуальных монстров. Хочу решить всё на ринге. Никаких подделок. Только дар и чистая сила.
– Это замечательно! – хлопает в ладоши букмекер. – Плетения до третьего уровня включительно достаточно безопасны, но крайне зрелищны!
Третьего? Это чуть круче, чем светляк Токсина. Конечно, в этом мире мало эфира и не так чтобы много магических техник. Но третий уровень – это почти детсад.
«С какого хрена всего лишь третьего?» – хочу спросить, но не успеваю. Лекс словно читает мои мысли и отвечает:
– Для тренировок курсантов-первокурсников разрешены только аудитории, в которых установлены маг-экраны от плетений третьего уровня и ниже. Если хочется выпендриться с плетениями четвёртого уровня и выше – это уже под бдительным оком преподавателей. Ну или…
– Или?
– Или не здесь, – хмыкает он.
– Приглашаешь в гости?
Лекс кивает.
– У Львовых есть тренировочный зал с допуском до шестого уровня включительно. Но тогда бой придётся передвинуть на ближайший выходной день. А сегодня только вторник.
– Согласен. Устраивает? – поворачиваюсь к Мезенцеву.
– Как скажете, ваше сиятельство. Но хотелось бы организовать пропуски в поместье князя Львова…
– Что ты забыл в моём поместье? – фыркает Лекс. – Губу закатай. Нет, тренировочный зал находится недалеко от нашего училища. Фиксируй…
Он диктует Мезенцеву адрес, я же окончательно уверяюсь в том, что мне необходима собственная территория. А поскольку его величество Александр Третий решил осчастливить своего спасителя землёй для строительства нового поместья – пусть так и будет.
⁂
После занятий я еду на встречу с князем Львовым, о которой договорился ещё ночью, перед тем как сдать безопасникам японского «братана», обнаруженного в квартире Таш. И еду не в поместье, а в уже знакомый кабинет главы Тайной канцелярии.
– Рад тебя видеть, Никита!
– Я тоже, Николай Михайлович.
– И начинаю подумывать, что твой маг-защитник вовсе не страдает паранойей. Присаживайтесь.
– О какой паранойе речь? – невинно спрашиваю я, устраиваясь в кресле для посетителей.
Князь не отвечает довольно долго. Рассматривает меня, склонив голову.
– Никита, должен ли я объяснять тебе, насколько заинтересован в твоём благополучии?
– Я в курсе, ваше сиятельство. Не стану расспрашивать о подробностях, хотя они мне интересны. Но знаю, что вы с моим отцом вместе служили. В молодости. С ним, графом Хатуровым и Матвеем Соболевым.
– И мы обязаны твоему отцу жизнью.
Киваю.
– Ты понимаешь, что это весьма веская причина для того, чтобы мы все трое тебя опекали?
– Да, но я не нуждаюсь в опеке.
– Хорошо, я скажу иначе. Это причина того, что и я, и Соболев, и Хатуров волнуемся за тебя. Никита… Я тоже полагал, что беспокойство Матвея Соболева выглядит чрезмерным. Тебе давно не десять лет, ты кажешься мне очень разумным молодым человеком…