– Навьи бы не зашли, ещё раз повторяю, – мурлыкнул кот. – Всё, готово. Елистрат, приладь как-нибудь блюдо на огонь. Веточками там, ну я не знаю. И передай осколок Ягине. Сейчас будет акт вандализма по отношению к культовому предмету. Один оставим поисковиком, а один прямо сейчас разобьём. Давай, бери в руку и по моей команде кинь на блюдо. Если не рассыпется, попробуем другой способ. Заговор я тебе подскажу, закрывай глаза и слушай.

– А Морена почувствует, что мы уничтожаем её артефакты? – осторожно уточнила я.

– Может, почувствует, может, нет, кто ж её знает, – голос кота раздался за правым ухом. – Ты не рассуждай, давай, а делай. И побыстрее.

Елистрат молча протянул мне камень, и из моего кармана выскочил его собрат, подлетел вверх и приклеился к осколку, стоило мне взять тот в руки. Всё произошло в доли секунды, я даже не успела ничего понять, так и хлопала глазами, глядя на внезапно увеличившийся булыжник в моей руке. Осколки словно примагнитились, срослись. Трещина между ними моментально затянулась, и теперь это был единый монолит.

– Ч-что э – эт – то? – заикаясь, прошептала я.

– Твою ж… – кот выругался с такими оборотами, что я невольно заслушалась. – Вот же стерлядь очешуевная… медведка недобитая, упыриха предусмотрительная, да что б тебя…

– Как нам теперь? – тупо переспросила я, глядя на образовавшуюся у меня в руке глыбу. Она была холодной, неожиданно тяжелой и ехидно подмигивала из глубины голубым холодным огоньком. И ещё мне казалось, что она едва заметно, на пределе чувств, вибрирует. За последнее не ручаюсь, может, у меня уже руки дрожат. – Оно что, теперь всё время так срастаться будет?

Кот закончил ругаться, обошёл кругом, чуть ли не утыкаясь носом в артефакт.

– Одна горчица – теперь это неделимый кусок! – резюмировал очевидное баюн. – Ну что ж, теперь ситуация меняется, господарь да господарыня, да не в нашу пользу. Осколки будут стремиться друг к другу, звать друг друга. То-то я смотрю, так легко поисковое заклинание настроилось – они сами хотят воссоединиться. И подозреваю, в какой-то момент это будет просто маячок для Морены. Если уже не маячок. Когда они были разбиты, видимо, они маячили не так сильно, иначе бы она их точно нашла, но когда вместе, это совсем другое дело.

– И что теперь будет? – равнодушно уточнил Елистрат, ломая сухую ветку.

– Ничего хорошего. Уничтожить мы их не можем, а негативное действие будет только усиливаться. Надо очень быстро собирать остальные, пока не стало слишком поздно!

Мне внезапно сильно поплохело. В глазах потемнело, резко усилилась дурнота и навалилась непреодолимая слабость. Я опустилась на землю, звуки казались далёкими, будто проходили сквозь толщу ваты.

– Навья сущность просыпается! – кот обеспокоенно крутанулся на месте. – Елистрат, иди сюда быстро. Обними её, пусть девка силой напитается. Не убудет с тебя. Долго ещё держалась, думал, раньше скрутит.

– Нет, не надо, я сама! – я уперлась ладонями в богатырскую грудь и попыталась его оттолкнуть. – Не надо!

Кто б меня слушал! Елистрат только сильнее сжал объятья и для верности легонько придавил затылок так, что я случайно ткнулась губами ему в шею. Я возмущённо фыркнула, отстранилась и попробовала вырваться. Бесполезно. Проще уговорить медведя отпустить, там хватка слабее. Силы окончательно меня покинули, и я затихла.

– Вот и хорошо, вот и ладушки, – мурлыкал кот. – Посиди, сейчас полегчает. Расслабься только, так энергия лучше пойдёт.

Я горько усмехнулась. Навка и Ягиня в одном флаконе. И тех, и тех Елистрат ненавидит больше всего. И тех, и тех мечтает убить. Может, и лучше, если убьёт? Меньше мучиться буду.

– Пей давай, – богатырь легонько погладил меня большим пальцем по щеке, и ладонью слегка надавил на затылок, снова ткнув меня носом себе в шею, как несмышленого котёнка в блюдце с молоком. – Ты ещё нужна Перекрестью. Ничего мне не будет, кот прав. По доброй воле отдаю, пей.

Я закусила губу и замотала головой, против воли из глаз полились злые слёзы. Я не вампир, не нежить, я не буду забирать у живого! Да и как пить? Кусаться, что ли? Обойдутся!

Пусть лучше сразу умру, чем так вот жить. Да и какая это жизнь?

Не буду! Пусть даже не уговаривают!

– Что тут у вас? – встрял кот.

– Она не хочет, – сдал меня с потрохами Елистрат. Я пожала плечами. Сопротивление забрало последние силы, и на меня напала апатия. Перед глазами поплыли круги, мысли застилал туман, и я провалилась в небытие. А потом… непередавемо-сладко екнуло под ложечкой, отдало в солнечное сплетение и разлилось тонкой негой по всему телу. Я застонала и открыла глаза. Меня по-прежнему обнимал Елистрат, и это было неожиданно… приятно? Даже слишком приятно для простых объятий.

– Ну вот и ладушки, – довольно резюмировал Елистрат. – Давно б так, а то помирать собралась.

– Что это было? – я не узнала свой голос: со странной хрипотцой и придыханием. Снова попыталась отстраниться от парня, и мне это почти удалось, но богатырь крепче сжал руки, снова впечатав меня в грудь. Да что это такое, э? – Я ж…

– Организм просто очень хотел жить, – тоже противно-довольным тоном просветил Бальтазар. – Как только контроль разума отключился, включился инстинкт самосохранения, и ты интуитивно потянула силу. А могла бы сразу и не доводить до обморока.

– Зачем? – умом я соображала, что надо бежать, вырваться и прекратить делать то, что я делаю (кстати, а что и как я делаю?), но нега тонкими струйками разливалась по венам, игристыми пьянящими пузырьками газировки по крови, заставляя ещё больше расслабляться и теснее прижиматься. Пузырьки ударяли в голову, и остатки разума испарились. Теперь я понимаю, чего всякие русалки и прочие так тянутся к людям. Очень хорошо понимаю. И надо это прекращать, пока не стало слишком поздно!

– Уйди, ну, пожалуйста-а-а-а, – прошептала я на ухо богатырю. И зачем ему эта рубаха, мешается только! Без неё лучше… ой… – Просто уйди, хорошо?

– Восстанавливайся давай, – также тихо ответил Елистрат. – Больше чем добром отдаю, всё равно не возьмёшь, – наклонился ближе и прошептал едва слышно, – я ведь тоже это чувствую.

Упс! То есть, вместо того, чтобы страдать от ощущения главного блюда на столе, этот гад сидит здесь и кайфует? Я встрепенулась, рыбкой вывернулась из объятий и уже собралась высказать блаженно откинувшемуся парню всё, что о нём думаю, как…

– О, теперь верю, что окончательно передумала помирать, – в глазах кота не было ни тени насмешки, только мудрое сочувствующее понимание. – Сеанс подзарядки окончен, собираем мысли обратно в голову, у нас ещё куча дел!

– И что теперь? – боевой запал пропал, и я опустилась на траву, странный дурман всё ещё застилал голову и не спешил покидать тело. – Я теперь вампир, да?

– Суккуб, – поправил меня кот и боднул руку. – Немного и ненадолго. Избавимся от осколка, придёшь в норму. Ну, относительную, конечно.

– Относительную?

– Всё оставляет след, Ягиня. И это тоже. Какой, не знаю, но могу точно утверждать только одно – убивать никого не будешь. Ты даже сейчас слабее, чем самая завалящая русалка, не выпьешь досуха, даже если захочешь. Но чем быстрее мы решим проблему, тем меньше возможных последствий.

– Спасибо за честность, – вздохнула я.

– Всегда пожалуйста, – зевнул кот. – Объявляю привал. Елистрат, что у нас там по припасам?

– Сейчас посмотрю, – как ни в чём не бывало откликнулся витязь. Я закусила губы и уставилась на свои коленки, боясь даже поднять глаза на богатыря. Доподпитывалась? И вот теперь разгребай!

– Держи, тебе силы восстановить надо, – сверху мне в руки упала конфета. Я несмело подняла глаза, была уверена, что сейчас, как обычно, окатят ледяным презрением, но… парень улыбался тепло и как-то светло.

«У него всё-таки красивые глаза», – внезапно подумалось мне.

– Спасибо, – только и смогла выдавить я. Видно, богатырь приберегал конфеты для особого случая, сам не ел. Или просто не любил сладкое.

– А ты?

– Не хочу. А тебе надо. Ешь, – он сжал мою ладонь с конфетой и, снова улыбнувшись, ушёл заниматься костром под бдительным оком кота. Сам баюн только командовал – у него же лапки.

И срочно разгребай! Ты же не хочешь продолжения? Я вспомнила богатырские объятья, горячее и странно сладкое ощущение, и поняла, что очень хочу. А вот навкой быть очень не хочу…

– Надо срочно остановить трансформацию в навь, – потребовала я у кота. – Такими темпами, пока мы всё найдём и соберём, я сама в навку превращусь и… – я вспомнила ощущение от "подпитки" и поёжилась, так и пристраститься недолго. Надеюсь, кот ничего не заметил.

– Как скажешь, – задумчиво протянул Бальтазар. – Только есть один нюанс…

– Какой?– вот чувствую, что этот нюанс мне не понравится.

– Мы не знаем, как остановить превращение в навь. И не знали. Никогда не было таких прецедентов.

– В смысле, не было? Ты же сам говорил, что любая навка раньше была человеком!

– Да, – махнул лапой кот. – Именно что была! Была, пока жила! Но чтобы в живом человеке была какая-то, – он запнулся, – частица нави… Такого ещё никогда не было. На моей памяти. А я помню многое, очень многое!

– Я предлагаю как можно быстрее искать осколки. Времечко быстро бежит, – Елистрат на мгновенье оторвался от костра. – Вот сейчас отдохнём чуточку и в путь. Яра, ты б полежала, я сам управлюсь, не впервой.

Баюн канонично прошёлся вправо-влево и принялся рассуждать вслух.

– Начнём с того, что с каждым новым осколком ты будешь слабеть, а навья сущность крепнуть. Даже если мы будем сидеть на месте, ты будешь слабеть. Нас повсюду ищут навьи. Морена скоро вырвется из заточения и пойдёт за нами, если уже не идёт. Как ты видишь, безопасных путей нет и любое промедление опасно.

– Хорош пугать, – поёжилась я. – И так пуганная.

– Я не пугаю, я предупреждаю, – фыркнул кот. – И то, что мы нашли этот осколок, ты почувствовала именно его зов… это удача. Настолько нереальная, что я до сих пор не могу в неё поверить. Но пока мы на шаг впереди, и это преимущество надо использовать. Ничего с Елистратом не случится, если он тебя поддержит.

 Да уж, удача. Что-то в этой ситуации меня не отпускало, не давало расслабиться, что-то непонятное и противоестественное. Действительно, это была удача. Редкая, нереальная удача. Удача ли?

– Не путайся под ногами, – велел Бальтазар. – Там в котомке лежит тоненькая книжечка. Походный бестиарий. Это когда Свят учился, он вёл дневник. Сядь да посмотри, учись, пока время есть, хоть что-то в голову отложится. Там даже картинки были. Сиди, изучай, если спать не хочешь.

Я пожала плечами и послушно полезла в котомку. Помощи от меня действительно никакой, но хоть поучу, кому и что показывать, когда на нас полезут. Заодно достала отцовскую Яргу… Знать бы ещё, как плести эти узоры.

Мне показалось, что карты неуловимо изменились: стали более тёмными, холодными. Серебро стало походить на ледяную изморозь, ушло в заметную синеву, а сами знаки стали ещё более алыми, напоминающими кровь, а не брусничный сок. Лучше бы бабушкину взяла. Так что уж теперь. Хоть такая есть – и то хорошо.

Я перетасовала и стала раскладывать колоду. Не знаю, зачем мне это было нужно – понятно, что карты не игральные, но… Наверное, просто чтобы немножко отвлечься и расслабиться. Несмотря на все заверения кота, мысль, что я навья и суккуб, пугала. И как я теперь с этим буду жить?

В книгах да сериалах прикольно: о сущности, о вампиризм! А столкнёшься, и как-то невесело становится, и само́й от себя противно.

Вспомнила ощущение близости Елистрата. Нет, точно нет. Мне больше нельзя к нему подходить. Ни в коем случае! Если так продолжится, то я за себя не отвечаю! И хорошо, если будет за себя отвечать он.

Даже не знаю, как толком объяснить это чувство. И хочется и колется, как говорила моя мама.